Пусть читатель вспомнит, что накануне войны Красная Армия имела 16 тысяч танков, 11 тысяч самолетов и 60 тысяч орудий и минометов. Большая часть этой техники или была уничтожена, или захвачена немцами в первые недели войны. (К 30 сентября немцы уничтожили более 8 тысяч самолетов). По ленд-лизу Красная Армия получила 13 тысяч танков, 22 тысячи самолетов, 140 тысяч орудий и крупнокалиберных пулеметов. И все это, не считая множества других средств жизнеобеспечения армии и тыла.
В “Директивах главного командования Вермахта по поведению войск в России” говорилось: “Большевизм – смертельный враг национал-социалистического немецкого народа. Германия ведет борьбу против его вредного мировоззрения и его носителей. Эта борьба требует бесцеремонного и энергичного противодействия большевистским подстрекателям, партизанам, саботажникам, евреям и полного устранения любого активного и пассивного сопротивления…”
“Война, начатая фашистской Германией, — пишет Илья Эренбург (“Люди, годы, жизнь”), — не походила на прежние войны: она не только губила и калечила тела, она искажала души людей и народов. Гитлеровцам удалось внушить миллионам немцев пренебрежение к людям другого происхождения, лишить солдат моральных тормозов, превратить аккуратных, честных, работящих обывателей в “факельщиков”, сжигавших деревни, устраивавших охоту на стариков и детей. Прежде в любой армии встречались садисты или мародеры, война — не школа морали. Но Гитлер вовлек в массовые зверства не только эсэсовцев, гестаповцев, профессиональных или самодеятельных палачей, а всю свою армию, связал десятки миллионов немцев круговой порукой”.
Зверства немцев и установленный ими “новый порядок” на оккупированных территориях радикально изменили отношение народа и армии к происходящему. “Люди точно стали иными — живыми, инициативными, смелыми, — писал Василий Гроссман Эренбургу после разгрома немцев под Москвой. — Дороги усеяны сотнями немецких машин, брошенными пушками, тучи штабных бумаг и писем носит ветром по степи, всюду валяются трупы немцев. Это, конечно, еще не отступление наполеоновских войск, но симптомы возможности этого отступления чувствуются. Это чудо, прекрасное чудо! Население освобожденных деревень кипит ненавистью к немцам. Я говорил с сотнями крестьян, стариков, старух, они готовы погибнуть сами, сжечь свои дома, лишь бы погибли немцы. Произошел огромный перелом — народ словно вдруг проснулся… Конечно, это не конец, это начало конца. Хочу думать, что так и есть, много оснований так думать”.
“Народ осерчал” (А. Н. Толстой) и превратил войну в Отечественную, в войну за спасение своей Родины. “На нас напала свора волков, — писал Эренбург. — Война без ненависти аморальна”.
Отомстить призывала Вера Инбер:
«… За юных и за старых:
За стариков, согнувшихся
дугой,
За детский гробик,
махонький такой,
Не более скрипичного
футляра».
Убивать немцев призывает Константин Симонов:
«Так убей же, хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!»
Решив бороться до конца, Сталин осознал, что без патриотизма, без превращения войны в Отечественную у него нет никаких перспектив. Поэтому в речи 6 ноября 1941 года в отличие от речи 3 июля, он уже не говорит о классовом характере войны, о борьбе против помещиков и капиталистов. “Вместо проигранной классовой войны за победу пролетариата Сталин провозглашает национальную войну русского народа за спасение Отечества… из советской, коммунистической (война) стала Отечественной, народной. Именно этого от него и ждали армия и тыл, и главным лозунгом войны стало: “За Родину, за Сталина!”
“Армия, практически без боя сдававшая город за городом, даже столицы союзных республик теперь дралась за каждую деревню, за каждый холм, за каждую речушку…
Война стала Отечест-венной. Не за советскую власть. Не за мировую революцию. Не за сталинский социализм. За Родину. За Россию. За Отечество…” Это была по определению вторая война Сталина – его звездный час.
Придя в себя после страшных поражений первых недель войны, Сталин 16 августа 1941 года издает приказ 270 “О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий.” Он приказывает:
1. Командиров и полит-работников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава.
2. Попавшим в окружение врага частям и подразделениям самоотверженно сражаться до последней возможности, беречь материальную часть как зеницу ока, пробиваться к своим по тылам вражеских войск, нанося поражение фашистским собакам…
Сталин отрекся даже от собственного сына Якова, попавшего в плен. “У меня нет пленного сына в Германии”, — сказал он (Рой Медведев, “Они окружали Сталина”). Жена Якова была арестована, 4-летняя дочь отправлена в детский дом. (Жорес Медведев, “Сталин и еврейская проблема: новый анализ”, М., “Права человека”, 2003). “Уже после Сталинграда, — писала Светлана Аллилуева, — отец вдруг сказал мне в одну из редких наших встреч: “Немцы предлагали обменять Яшу на кого-нибудь из своих. Стану я с ними торговаться! Нет, на войне, как на войне!”
К этому времени в плену оказались более 2 миллионов солдат и офицеров. Все они были обречены на голодную смерь, поскольку после нападения на Финляндию в 1939 году СССР был исключен из Лиги Наций, и на военнопленных Красной Армии не распространялось действие Женевской конвенции о военнопленных. Международный Красный Крест не мог посылать им продуктовые и вещевые посылки, принимать и передавать письма, как делал это по отношению к пленным англичанам и американцам. Более 3,5 миллиона советских военнослужащих погибли в плену. (По немецким данным 5,27 млн. человек.)
27 декабря 1941 года Государственный Комитет Обороны (ГКО) издает постановление № 1069сс, регламентирующее проверку и фильтрацию освобожденных из плена и вышедших из окружения “бывших военнослужащих Красной Армии”. “Все они, — пишет А. Н. Яковлев (“Сумерки”) направлялись в специальные лагеря НКВД. Эти лагеря представляли собой практически военные тюрьмы строгого режима…”
Продолжение следует
Опубликовал: Соломон ДИНКЕВИЧ
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
\»Население освобожденных деревень кипит ненавистью к немцам. Я говорил с сотнями крестьян, стариков, старух, они готовы погибнуть сами, сжечь свои дома, лишь бы погибли немцы\». В.Гроссман великий писатель, но в данном случае он повторил пропаганду. Много населения уходило с немцами при их отступлении — бежали от советской власти. В плен к немцам попало 5,7 млн. и погибло там 4 млн. чел. Советский Союз не подписал Женевской конвенции, и потому она не распространялась на советских военнопленных. Отсюда массовое вступление военнопленных в войска Власова — люди пытались выжить.
Хороший комментарий, но подлый.