Эта красивая книга, вышедшая недавно в Сан-Хосе, в Калифорнии, продолжает многолетнюю традицию альманахов, объединяющих под общей обложкой произведения разных авторов, продолжающих, а то и начавших в эмиграции писать стихи на русском языке. На титуле альманаха-ежегодника «Связь времён» мы видим цифру «1», что означает новое начало — с 2009 года за работу редактора альманаха-ежегодника взялась Раиса Резник, поэт, автор нескольких поэтических сборников, публиковавшаяся также в альманахе «Встречи», более тридцати лет выходившем в Филадельфии под редакцией Валентины Синкевич, и в «Альманахе Поэзии», выходившем в Сан-Хосе под редакцией Ильи Фридлиба.
«Связь времён» — что означает это замысловатое название? Невольно рифмуется «вязь времён», своеобразная для каждого времени стихотворная вязь, отличающая поколения, волны эмиграции, индивидуальность авторов… Нет, все-таки не вязь, а связь, ибо чем-то мы все здесь крепко связаны. Чем? А тем, что таможенники при нашем выезде не смогли у нас отобрать — русским языком, которым владеем и на обладание которым не будем спрашивать разрешения метрополии. Это первый наш язык, у наших детей — то ли первый, то ли уже второй, у внуков — второй, а дальше не заглядываем. Такова связь времён — прошлого, настоящего, будущего. Еще аспект — связь времён и дорог — времена, сказал поэт, не выбирают, но возможность выбора дорог нам жизнь предоставила, и вот дороги, которые мы выбираем, неплохо отразила рецензируемая книга. На ее обложке работы Елены Гутман мы видим песочные часы как символ текущего времени, а за ними привлекательный портал, открывающий нам анфиладу в непознанное.
В книге 264 страницы, на которых отражено творчество более шестидесяти авторов. Почти половина из них проживает в США, около трети — в Израиле, другие — в Германии, России, Канаде, Украине, Молдове, Франции, Чехии, Латвии. Взяв на себя задачу в какой-то мере раскрыть содержание книги, я буду вынужден цитировать лишь выборочно и отрывочно, не претендуя на полноту и предметный анализ. Начну с фрагмента стихотворения Рины Левинзон, родившейся в Москве, живущей в Иерусалиме:
«В Израиле жить — над судьбой ворожить,
Над страхом смеясь и склоняясь над бездной.
В Израиле жить — никуда не спешить,
Здесь дата рождения — дата приезда…»
Оборвав строфу, возьму по кусочку от других ее стихотворений: «Живи, мой народ…», «В разгаре истории мрачной, где прошлое зло не ушло…», «И вся земля эта рыжая, вся эта земля — моя!», о двуязычии своем — «Зима моей российской речи, весна иврита моего», и еще об иврите «Он — суть от сути. Верный знак любви, он — смысл письма, он у меня в крови»…
Другой мотив найдем у живущей в Кишиневе Александры Юнко — в стихотворении, посвященном России:
«О, родина духовная моя!
Маяк, ведущий через все моря,
И приложенье ностальгии острой…»
Что ни человек, иные эмоции, это в порядке вещей. Вот поэт и переводчик Николай Голь, живущий в Санкт-Петербурге:
«Интеллигент не должен быть брюзглив.
Интеллигент обязан быть брезглив,
И именно поэтому, по-моему,
Не должен лопать из ведра с помоями,
А лопая, не должен, тем не менее,
Слюною исходить от умиления».
Не чужд ностальгии, но иной, Евгений Минин, живущий в Иерусалиме, издающий там альманах «Иерусалимские голоса»:
«Прошли сериалы любви.
Меняются в мире реалии.
Идут на каналах TV
кровавые вакханалии.
Увидеть счастливый финал,
что воду найти на Юпитере.
Но есть и любимый канал —
Канал Грибоедова. В Питере».
«Что есть Родина? Крепкая клетка? Мышеловка? Улыбка в беде?» — это строки из стихотворения Ирины Кант, родившейся в Харькове, живущей в Милуоки. А вот целиком другое ее стихотворение:
«На руинах жизни неудачной,
Сгорбившись старушкою, мечта
Тусклым днем и длинной ночью мрачной
Обживает мертвые места.
То она красивый камень встретит,
То услышит птичий зов вдали,
То травинку юную заметит
На клочке обветренной земли.
И при каждой этой важной встрече
Сразу возвышаясь над бедой,
Оживает, распрямляет плечи,
Становясь, как прежде, молодой».
Стихотворение москвича Виталия Амурского, давно живущего во Франции, начинается горькой строфой:
«В гороскопах была ль обещана,
Или где-то еще — та боль,
Что однажды легла как трещина
Между мной, мой край, и тобой…»
Мне кажется, что эта строфа настроением перекликается с заключительной строфой другого стихотворения того же автора:
«И вновь со мной Ключевский и Тынянов,
Настольной лампы выгнутый наклон.
И яблоко с кислинкой, а тумана
Хватает и в душе, и за окном».
Виктор Фет родился в Кривом Роге, Украина, живет в Хантингтоне, Западная Вирджиния. Позволю себе выдернуть два четверостишия из его большого стихотворения «Кавказ» — первое и последнее:
«Нет в России иного рассказа,
Чем про бурные горы Кавказа,
Про нагайку да шашку, да бурку,
Да как персу досталось, да турку».
* * *
«И эпоха, наполнив роман,
Уходила зарядом картечи
В темноту, в племена мусульман,
Не имеющих письменной речи».
Владимир Батшев, родился в Москве, живет в Германии, во Франкфурте-на-Майне, редактор журналов «Литературный европеец» и «Мосты». В характерной для него форме он уподобляет поэтов садовникам, оставляющим миру деревья в бессмертной поэтической роще:
«… осталось древо Галича,
есть дерево Елагина,
стоит оно — Губанова,
стоят — моих товарищей,
ни сдвинуть, ни упасть им…»
В Германии оказалась и Сарра Лейзерман, родом она из Молдавии, а живет, увы, в Нюрнберге. Два четверостишия — первое и последнее — из ее стихотворения «Вместо биографии»:
«Я родилась за месяц до войны.
Эвакуация, бомбёжки, голод, страх…
Мы беженцы. В том нашей нет вины.
Мне лучше всех — у мамы на руках».
* * *
«Да, мы бежали к тем, кто нас бомбил,
От тех, кто в ту войну нас защищал.
Игра или ирония судьбы —
Такой непредсказуемый финал?»
Много, много еще интересного в этой книге, много поэтов — хороших и разных, совсем как Маяковскому мечталось. Русское зарубежье представлено здесь также в литературных эссе, графике и библиографии. Да простят меня талантливые авторы, не упомянутые в краткой рецензии. Завершу ее выдержками из стихотворений Раисы Резник, редактора этого альманаха. Она родилась на Украине, живет в Калифорнии. «Телефонный разговор»:
«Твой голос: — Всё, судьба потеряна
на промежуточных дорогах,
она меж Яузой и Тереком
влачится где-нибудь на дрогах.
А я в ответ: — вопрос не шуточный, —
а у самой внутри всё сжалось:
там на дорогах промежуточных
пропали доброта и жалость.
И рада, что живу в Америке —
в краю, где злости нет и зависти,
не между Яузой и Тереком,
не между Тереком и Яузой…»
И еще о дорогах, которые мы выбираем, там же и связь времён:
«Откуда идет дорога?
Куда поведет большак?
За будущее тревога —
Из прошлого чей-то знак».
Пролистал книгу от начала к концу, от конца к началу — с остановками у захватывающих строф.
«Б-же мой, как всё волнующе!
Прошлое, настоящее, будущее…»
Эти строки взяты из стихотворения Валентины Синкевич, основателя традиции поэтических альманахов эмиграции. А общее впечатление — раз такие стихи пишет эмиграция, значит, дорога выбрана верно и связь времён держится. Раз столько в книге авторов, значит, живут полной жизнью, тянутся к творчеству и друг к другу. А еще скажу о лексике, культуре речи и грамотности — эмиграция в отличие от метрополии сохраняет в чистоте русский язык. Пожелаю альманаху-ежегоднику продолжить свой путь, собирая и объединяя таланты.
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
В пути.
Я врач, соратник Авиценны
Играть на флейте не умею
Труб водосточных не имею,
Как, впрочем, не имею стен.
Живу как странник, дом — дорога.
Отшельник я и вечный жид,
Что по веревочке бежит…
Спешит от отчего порога.
Мой дом — пустыня.
Моисей по ней ведет нас,
Путь наш — долог.
Язык мой — остр, глаз мой — зорок.
Я стал свободным И несу
Свободу, братство, совесть людям.
Мой прадед ездил на верблюде,
Осваивая полосу*
Прибрежную…
(Фрагмент)