Новые сражения

Конечно мы подавали заявление на эмиграцию не для того, чтобы жить в Советском Союзе отказниками и играть иногда в официальных первенствах. А поскольку мы почувствовали, что нас держит серьёзный якорь, то решили и срываться с этого якоря серьёзными действиями.

Арсенал акций протеста отказника был не столь велик: демонстрации и голодовки. В наступившем 1992 году мы решили использовать оба средства.

В сентябре в Москве должен был состояться межзональный турнир первенства мира. Он, конечно, вызывал большой интерес и прессы, и шахматной публики всего мира. И мы решили устроить перед началом турнира демонстрацию.

Демонстрации протеста были в то время в СССР опасным делом. Со времён демонстрации троцкистов 7 ноября 1927 года участников таких акций всегда арестовывали и приговаривали к заключению. Так было с демонстрацией на Красной площади в августе 1968 года группы Павла Литвинова, протестовавшей против оккупации советскими войсками Чехословакии, так бывало с диссидентами, проводившими в разные годы молчаливые демонстрации в День прав человека на Пушкинской площади. Отправили в заключение отказников Машу и Володю Слепаков, а также Иду Нудель, вышедших на балконы своих домов в июне 1978 года с плакатами протеста против нарушения их права на репатриацию в Израиль. Короче, власти всеми силами препятствовали реализации права на свободу демонстраций, данного гражданам их же потешной конституцией.

Перед демонстрацией мы решили сначала ей, власти, погрозить — авось, чтобы избежать эксцесса, партия и КГБ нас попросту отпустят. Мы написали сообщения о нашей демонстрации во все мыслимые инстанции. Во время традиционного первенства Москвы по блицу в парке Сокольники в августе я раздал всем участникам первенства письма c приглашением прийти на нашу демонстрацию и поддержать нас. Мы пытались сделать нашу акцию как можно более публичной.

КГБ принял нашу угрозу весьма серьёзно. Сначала они перенесли турнир из зала гостиницы «Спутник» на несколько кварталов вверх по Ленинскому проспекту в Центральный Дом туриста. Побывав на месте, я понял причину. Подход к гостинице был открыт со всех сторон. Дом туриста был обнесён высоким забором, и попасть в него можно было только через ворота. Потом КГБ обеспечил турнир надлежащей охраной, отрядив на эти цели, как мне сообщили люди, причастные к организации турнира, целый батальон войск КГБ. И это для защиты турнира от двух шахматистов-отказников!

И наконец турнир закрыли — впервые в истории СССР для широкой публики. Билеты на него не продавались. Попасть в зал можно было лишь по пропуску, выданному в Центральном шахматном клубе СССР.

Из всего этого было понятно, как важно для КГБ, да что там КГБ, для всего советского государства, не отпустить нас с Аней. Немудрено, что через семь лет после описываемых событий такое сюрреалистическое государство развалилось.

Накануне первого тура и соответственно накануне нашей демонстрации мы с Аней приехали к Дому туриста, чтобы провести «рекогносцировку на местности». «Мы подойдём с этой стороны и здесь развернём наш плакат», — сказал я Ане. Вокруг я видел довольно много внимательных глаз и ушей. Теперь они знали, где ждать нас.

В этот вечер мы написали плакат «Отпустите нас в Израиль» по-русски и по-английски, на случай, если кто-то русского не знает. Мы думали заготовить на всякий случай ещё плакат, но поленились…

С этим, ненаписанным вторым плакатом связано любопытное обстоятельство.

Среди отказников свирепствовала яростная шпиономания. Я не мог пригласить в гости нескольких знакомых отказников одновременно, потому что кто-то наверняка подозревал кого-то другого из приглашённых в сотрудничестве с КГБ, в стукачестве. Конечно, опасения стукачества имели основания. «На горке», как называли площадку около Московской синагоги на улице Архипова, где по вечерам каждую субботу собирались толпы отказников, чтобы обменяться новостями и просто поддержать друг друга в иллюзорной отказнической жизни, постоянно мелькали вспышки. Кто-то фотографировал собравшихся или делал вид, что фотографирует, чтобы люди боялись. И, конечно же, толпа была серьёзно прорежена стукачами. Скажем, бывал там Владимир Вольфович Жириновский, профессиональный провокатор, сегодня «выдающийся российский политический деятель», лидер партии российских люмпенов.

Я спросил совета у бывалого диссидента Георгия Владимова, как относиться к разговорам о стукачах вокруг. «Не думайте об этом, — посоветовал тот, а если решите сделать что-то в секрете от КГБ, просто никому не говорите».