Высшая мера наказания

Смотрел недавно на Первом канале российского телевидения программу «Судите сами». Собравшиеся обсуждали возможность возвращения в юридическую и политическую практику России смертной казни с января следующего года. Обсуждение было приурочено к рассмотрению этого вопроса в Конституционном суде РФ. Интересно было наблюдать знакомых нам людей, как достойных, на мой взгляд, уважения, так и вовсе, опять же на мой взгляд, его не достойных, но занимающих ныне в России видные места. Одни были категорически против смертной казни, другие решительно ратовали за нее. Друг друга не слушали, оппонентов старались перекричать, зашлись в таком жарком споре, в котором, увы, истина родиться не может. Но что меня в этом споре ударило, так это заявление Владимира Лукина, американиста и правозащитника, воспринятое всеми спорившими с видимым удовлетворением: «Америка наряду с нами, в соизмеримом с нами культурном пространстве, чемпион по преступлениям, особенно тяжким — это всем известно. И по смертным казням. И это всем известно».

Образ Америки как чемпиона по преступлениям — любимый прием российской пропаганды. Мне захотелось вступить в спор, и это могло бы стать темой следующей статьи. Но она не состоится. Дело в том, что смотрел я это российское телешоу в тот самый день, когда Америку настигла ужасная весть: в Техасе на военной базе Форт-Худ некий мерзавец Нидаль Малик Хасан, правоверный мусульманин, майор армии США, открыл стрельбу из двух заранее им заготовленных стволов по безоружным солдатам, проходившим медкомиссию. 13 убитых, более 30 раненых. Жертв могло быть и больше, если бы не подоспевшая сотрудница охраны, сержант полиции Кимберли Манли, открывшая по преступнику огонь из пистолета. Теперь негодяя с четырьмя пулевыми ранениями спасают от смерти врачи. Спасают и эту храбрую женщину, в которую и он успел выпустить несколько пуль. Ее надо спасти и наградить, его — спасти, чтобы судить. А приговор ему — каков будет приговор? Неужели не смертная казнь?

Я вообще-то считаю, что смертная казнь как высшая мера наказания за преступления, несовместимые с человечностью, в частности за терроризм, должна быть в законодательстве сохранена. В мае 2007 года в статье «Убить человека» я это мнение обосновал доступными мне доводами и с тех пор в их правоте не усомнился, хотя знаю и признаю существенными все возможные на этот счет возражения. В данный же момент хочется оставить все теории профессионалам-теоретикам, а сосредоточиться на конкретной ситуации, которая сложится, когда этот правоверный мусульманин предстанет перед американским судом за учиненный им «ужасающий акт насилия».

Именно так охарактеризовал случившееся по свежим следам президент Обама, добавив: «Очень тяжело терять наших военнослужащих в сражениях за границей и просто ужасно, когда они гибнут на американской земле». Выразив соболезнование семьям погибших, президент США заверил их: «Мы сделаем все для того, чтобы получить ответы на все до единого вопросы в связи с этим чудовищным инцидентом». «Чудовищный инцидент», «ужасающий акт насилия»! Однако уже назавтра президент призвал «не делать скоропалительных выводов о мотивах поступка» этого майора-врача-психиатра.

Этот призыв настораживает, тем более что вокруг чудовищного преступления уже засуетились активисты в поисках для преступника смягчающих его вину мотивов. Согласно New York Times, майор Хасан (сорокалетний мальчик!) еще два года назад жаловался своему двоюродному брату, что в армии он «подвергался издевательствам сослуживцев за то, что он был верующим мусульманином». Еще он, дескать, «опасался того, что станет жертвой посттравматического стресса, от которого страдают многие ветераны Ирака и Афганистана». Washington Post примерно то же пишет со ссылкой на тетю страдальца, добавляя, что «он хотел уйти из армии, но его не отпускали». Всё это, наверно, уже мотают на ус готовые к услугам адвокаты.

Еще в СМИ подчеркивается, что он, хотя и родился в США, имеет палестинские корни, и это вроде бы может объяснить его ожесточение, хотя его родственники, обнаружившиеся на Западном берегу Иордана, не скрывают отвращения к тому, что он сотворил. «Мы обычная семья, — сказал журналисту Мохаммед Хасан, палестинский кузен американского майора, — у нас отсутствуют традиции насилия или религиозной нетерпимости». Как же так случилось, что американский кузен благочестивого палестинца стал в благополучной Америке на преступный путь? На телеканале Fox News бывший сослуживец майора рассказал, что с приходом Обамы на пост президента Хасан очень надеялся на то, «что Обама вытащит американские войска из Ирака и Афганистана».

А получилось-то наоборот, вот и его уже собирались туда послать. А он не хотел… Ну так покончил бы с собой — все же лучше, чем стрелять по непричастным людям!

Мне думается, что подобным преступлениям в Америке способствует псевдогуманная практика затягивания исполнения наказаний даже самым отъявленным негодяям, которым в комфортных условиях специальной тюрьмы предоставляется возможность сочинения книг на темы морали, которыми они напоследок могут одарить человечество и заработать для наследников миллионы. Среди этих человекоподобных чего стоит один только пример всё еще живущего в тюрьме Халида Шейха Мохаммеда, организатора взрыва под башнями ВТЦ в 1993 году, самолетной атаки 11 сентября 2001 года и ряда других преступлений!

В недавней статье Александра Гранта под характерным заголовком «Смертная казнь в период кризиса» прочитал, что среднестатистический американский смертник ждет казни 10 — 15 лет и — вот диво! — каждый смертный приговор обходится казне примерно в 30 миллионов долларов, тогда как пожизненное содержание преступника в тюрьме обходится в полтора раза… нет, не дороже, а дешевле! Не поверил бы, но факт — около 20 миллионов. Рассказать где-нибудь в Китае или в России — засмеют.

«Наши правозащитники, — пишет Грант со ссылкой на правозащитный Информационный центр, — предлагают в условиях экономического кризиса… отменить смертную казнь». То есть к обычным доводам сторонников запрещения смертной казни, основанным на принципах гуманизма, на опасениях, связанных с необратимостью этой меры наказания в случае запоздалого осознания допущенной судебной ошибки и т. д., добавляется совершенно неожиданный и никем никогда не обсуждавшийся довод экономической нецелесообразности по сравнению даже с пожизненным заключением. Чисто американский абсурд ничем не ограниченной благоглупости. Будто нет простого способа сразу, одним махом сэкономить все эти миллионы в тех случаях, когда ни малейших опасений в возможности судебной ошибки нет. С Хасаном именно такой случай, и вылечить его надо с одной только целью — чтобы потом хорошо допросить на предмет преступных связей. После чего самым негуманным образом расстрелять. Без церемоний и не затратив на эту процедуру ни одного лишнего доллара.

Когда я высказываюсь за сохранение смертной казни в законодательстве, то непременно конкретизирую: это возможно в правовом государстве с установившейся демократией и основанном на законности в судопроизводстве. В Америке с этим проблем не вижу. Не вижу их и в Израиле, где в отношении террористов, полагаю, надо было бы ввести смертную казнь, игнорируя возможное европейское улюлюканье. Страна небольшая, террористов много, тюрьмы ими переполнены, на их перевоспитание никто не надеется, так зачем их держать в израильских тюрьмах? Чтобы затем обменивать тысячами на останки убитых израильских солдат? Израильские тюрьмы превратились в базу резерва террористов, из которого организаторы террора получают пополнение. Наличие этого резерва поощряет врага на похищение израильских солдат, что недопустимо. Высказав то, что на душе, понимаю, конечно, что Израилю очень было бы непросто в нынешней ситуации менять сложившиеся подходы.

Что же касается России, то там, я полагаю, узаконивание смертной казни опасно тем, что при преступной прокуратуре и управляемых властью судах эта мера наказания коснется больше не тех, кто ее достоин, а политических противников, которых объявят опасными экстремистами, а то и вражеской агентурой, коснется она возможных соперников властной вертикали, претендентов на приход к власти, активных разоблачителей преступлений режима, тех бизнесменов, которые не хотят делиться, когда на их богатства правители положили глаз и т. д. Такое уже было в истории страны и повторялось, а нельзя не видеть, что прошлое там недалеко ушло и норовит вернуться.

Решение по вопросу о смертной казни должен принять Конституционный суд. Проблема там имеет два аспекта. Первый состоит в том, что Конституцией смертная казнь в исключительных случаях предусмотрена, но только по вердикту суда присяжных. Действующий в России мораторий на смертную казнь был введен временно, до тех пор, пока суды присяжных не начнут работать во всех без исключения субъектах Федерации. Исключением была Чеченская Республика, но и там они обещаны с 1 января 2010 года, так что формальное препятствие к применению смертной казни вроде бы скоро отпадет, и Верховный суд РФ запросил у Конституционного суда по этому поводу разъяснения. Второй аспект состоит в том, что, вступив в 1996 году в Совет Европы, Россия обязалась привести своё законодательство в соответствие с европейскими нормами, а они применение смертной казни исключают. Так что одно из двух: или принимать европейские нормы, или выходить из Совета Европы.

Все участники спора, показанного на российском телевидении, ожидали, что решение Конституционного суда РФ по этому вопросу будет объявлено 9 ноября, как заранее было обещано. И вот наступил этот день. «По окончании слушания суд удалился в совещательную комнату для принятия решения», — читаем в сводке новостей. Но решение не объявлено. «Считаем, что слушание дела завершено, — объявил председатель Конституционного суда Валерий Зорькин. — О дате оглашения решения будет сообщено позже». Я думаю, это означает, что Конституционный суд решение принять не смог. Почему? А дело в том, что, как заявил постоянный представитель главы государства в Конституционном суде Михаил Кротов, «президент Дмитрий Медведев выступает за поэтапную отмену смертной казни в России. В этом одна из целей проводимой в стране судебной реформы. Позиция главы государства по этому вопросу остается неизменной».

Насчет «проводимой в стране судебной реформы» напрашивается старинное «улита едет, когда-то будет», а насчет позиции главы государства, которая «остается неизменной», выскажу предположение: не мыслит себя режим без пистолета, но и смокинг европейский отдавать не хочется. Как это по-российски говорится: и капитал приобрести, и невинность соблюсти.