У него было обычное еврейское имя Моня. Но в Краснополье все его звали Мандарин. А придумал это имя ему Борька, сын тети Нехамы, который учился в Минском университете. Он вообще придумал клички чуть ли не каждому в Краснополье. При этом все имена были выразительные. Правда, вначале не всегда понятные.
Меня он называл юный Рабинович, и я долго не понимал, почему он меня так называет. Я, как мог, отнекивался от этого имени, доказывая ему, что я Баскин, а не Рабинович! Борька в ответ смеялся и говорил:
— Подрастешь, может, и будешь Баскиным. Если сможешь. А пока Рабинович. И добавлял, хитро поглядывая на меня: «Юный!»
Я тогда не знал, что Рабинович настоящая фамилия Шолом-Алейхема. Да и про Шолом-Алейхема я в то время не слышал.
Кличка Мони мне тоже не нравилась: он называл его граф Крем де Мандарин. Что-то неестественное мне в нем показалось. Ну что это за имя Крем де Мандарин? И какой он граф? Просто Мандарин всем больше пришелся по душе. И Моне тоже. Всем понятно было, что Моня — это Мандарин, ибо все лучшее на свете для Мони воплотилось в мандаринах.
Мандарины в Краснополье были редкостью. Завозили их всегда перед Новым годом, и по райкомовской разнарядке они распределялись между школами и организациями для новогодних подарков. Больше одного мандарина в пакет не клали. Некоторые счастливчики получали по три мандарина: один из школы и два с работы родителей. Моня такого счастья не имел: его мама, тетя Гинда, была матерью-героиней и не работала, а папа, дядя Лейзер, был кузнецом в ближайшем от райцентра колхозе, куда мандарины никогда не попадали. Единственный школьный мандарин Моня, в отличие от нас, сразу не поедал, а носил с собою в портфеле целую неделю, на переменах любуясь им, как драгоценностью. Когда наступало время поедания мандарина, фрукт от долгого таскания в портфеле оказывался испорченным, и Моне оставалось только вдыхать запах оранжевой кожуры. Я думаю, он так по-настоящему и не попробовал мандарины, оставляя это, как мечту, на потом. Однажды, когда мне досталось три мандарина, я поделился с Моней. Он по привычке хотел его сунуть в портфель, но я настоял на том, чтобы он сразу его съел.
— Ну, как? — спросил я.
— Вкусно, — растянуто произнес Мандаринчик и добавил: — Когда я вырасту, поеду туда, где растут мандарины, и уворую целый мешок!
— Почему «уворую»? — спросил я.
— А где я возьму деньги, чтобы купить мешок?!
— Ты же будешь взрослым — заработаешь! — сказал я.
— Заработаешь?! — хмыкнул он. — Вон как мой отец работает, с утра до темноты, а денег у нас нет! Иногда на хлеб не хватает! А тут мандарины! Они, небось, стоят больше, чем хлеб. А меньше мешка мне нельзя: сестренки мои, мамка вообще никогда их не ели. И папка тоже.
— И мои тоже не ели,- сказал я.
— Я и для тебя украду, — успокоил меня Мандарин.
Я ничего ему не ответил. Но в тот день долго не мог заснуть. Я все думал и думал про наш с Мандарином разговор. Первый раз в жизни слышал, что кто-то мечтает стать вором. И этот кто-то был моим лучшим другом! И вообще, как это пионер может мечтать стать вором!
Где-то через месяц после моего разговора с Мандарином в школе случилось невероятное событие: из учительской пропал кошелек Брони Борисовны, нашей «немки». В кошельке было всего два рубля, а сам кошелек был латаный- перелатаный, но шум поднялся на всю школу и даже на все Краснополье. В школу пришел участковый; вместе с директором он выступал в каждом классе. Привозили из Могилева специальную собаку-ищейку, но все оказалось бесполезным: не нашли ни вора, ни кошелька.
Бронина соседка Хая-мороженщица по секрету всем сообщала, что у такой балабосты, как Броня, не только кошелек мог пропасть, но и голова!
— А цулохишнице! Безобразница! В том году она покупала у меня сливочное мороженое, которое по двадцать копеек за порцию, дала рубль, а требовала сдачу за три! А цудрэйтэ коп! Сама куда-то забросила свой кошелек и теперь ищет виноватого!
Мне очень хотелось верить, что Хая-мороженщица говорит правду, но где-то внутри, как заноза, покалывало сомнение. И на это была причина: за день до случившегося я ходил с Мандарином в больницу проведать его младшую сестричку Мириам, которую все звали Миркой. Было Мирке в то время пять лет, и она ни за что не хотела гулять с сестрами, которых было шестеро, а ходила, как хвостик, повсюду за Мандарином. Радостей это Мандарину не доставляло, он придумывал тысячи способов, чтобы улизнуть из дома без нее, но здесь на помощь Мирке подключались сестры, которые тоже не имели желания возиться с малышкой. Они, как настоящие разведчики, прочесывали все улицы поселка и находили брата, где бы он ни был. А найдя, торжественно вручали ему сияющую от радости Мирку. В сердцах он желал хотя бы час побыть без «хвостика», но когда Мирка болела, он становился сам не свой, думал только о ней.
Лежала она в больнице с воспалением легких, несколько дней была высокая температура, бред, теряла сознание. Мандарин едва досиживал до последнего урока, летел в больницу.
В тот день ей было совсем плохо. Она смотрела куда-то мимо нас и пересохшими губами шептала:
— Гулю хочу! Гулю хочу!
— Какого Гулю? — не понял я.
— Шоколадку, — сказал Мандарин. — С Гулливером на обертке. Рубль пятьдесят стоит. Когда к нам в гости приезжал дядя Рувим, он покупал ей такую — у нее день рождения был. А нам — подушечки. Тоже вкусные.
— Гулю хочу, — повторила Мирка и замолчала, будто понимая безнадежность своей просьбы.
Мы испугались ее молчания, и Мандарин закричал:
— Мирка! Мирка!
И тогда она тихо сказала:
— Моня, я Гулю хочу!
— Хорошо, — сказал Мандарин, — завтра я принесу тебе Гулю. И лимонад! — почему-то добавил: «Честное пионерское!»
А потом мы пошли домой, и я спросил Мандарина, где он возьмет деньги.
— Заработаю.
А назавтра пропал кошелек у немки.
Мне очень хотелось спросить у Мандарина про кошелек. Но я боялся его ответа: мы никогда не лгали друг другу. И я промолчал. Мирка выздоровела. Но на их семью обрушились новые беды: лошадь, которую подковывал дядя Лейзер, неожиданно сорвалась с зацепов и ударила кузнеца копытом в висок — он умер на месте. А где-то через полгода страшная болезнь унесла тетю Гинду, и вся огромная ребятня подалась на Сахалин, где жил брат Лейзера, Рувим. Уехали они быстро и неожиданно; Рувим появился в Краснополье утром с первым чериковским автобусом, а после обеда уехал могилевским, даже не продав дом. Просто заколотил окна и укатил с ребятишками. Я даже не успел попрощаться с Мандарином: был в школе. Все думали, что они вернутся еще, но больше никого из их семьи в Краснополье не видели никогда…
Через несколько лет уехал из Краснополья и я, потом мои родители, уйдя на пенсию, перебрались в Могилев, потом началась «перестройка» — евреи потянулись в далекие края. Первым уехал в Америку я с семьей, потом вызвал родителей и брата. Перед отъездом мой папа посетил Краснополье, чтобы попрощаться с друзьями и навестить могилы. Конечно, он зашел в школу, где проработал почти полвека. И здесь ему рассказали историю, которая имеет прямое отношение к этому рассказу. Об этой истории гудело все Краснополье.
Незадолго до его приезда в Краснополье школа получила маленькую посылочку на имя Брони Борисовны. В ней лежал кошелек от Cartier и две тысячи долларов. Посылка была без обратного адрес: на ней стоял только штамп Главпочтамта Москвы. Посылка очень испугала нашу «немку», и она помчалась с ней в райком. Райком был уже на последнем издыхании, и ему было не до идеологических проблем. Инструктор райкома посмотрел на Броню как на сумасшедшую и отправил ее домой. Но она не успокоилась и побежала в милицию, добралась до самого начальника, ее бывшего ученика, и тот сказал ей, что возбуждать дела не будет, а если ей деньги не нужны, то пусть отдаст в Фонд мира. Правда, где находится этот фонд, он не знает. Еще с месяц Броня Борисовна куда-то писала, куда-то звонила, даже съездила в Могилев, а потом из Воронежа приехала ее дочка и забрала у мамы и кошелек, и деньги, сказав, что они пригодятся ей в Хайфе, куда она собиралась уезжать с родней мужа. А Фонд мира как-нибудь без них обойдется.
Больше я о Мандарине ничего не слышал. Не знаю, кем он стал. Может, вором в законе, может, олигархом, а может, министром. Не знаю… Может, и прав был Борька, назвав его Графом?
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
