События развивались как бы по Оскаровскому сценарию. Недалеко от того места, где Hollywood Boulevard встречается с Highland Avenue, перед шестиэтажным зданием, отреставрированным по проекту знаменитого театрального архитектора, по обе стороны красного ковра шумела, исходила нетерпением многолюдная толпа. С наступлением сумерек на близлежащих улицах перекрыли движение. Дом воспылал огнями, заметались прожекторы в тёмном ноябрьском небе, грянул оркестр. Из лимузинов во всём своём звёздном сиянии выходили Роберт Тейлор, Барбара Стэнуик, Джинджер Роджерс, молоденькая Джуди Гарланд, Джейн Харлоу, Джоан Кроуфорд. Приветственные крики, восклицания, оклики слились в один восторженный звук. Маленький большой человек Макс Фактор праздновал успех своего предприятия и всей жизни.
Чтобы ростом быть вровень с гостями, он встречал их в фойе, стоя на задрапированном бархатом подиуме, фотографировался с кинозвёздами, нежно величавшими его «Пап», выслушивал поздравления, наблюдал, как великие от кино спешат к «Скрижалям славы», чтобы запечатлеть на пергаменте своё к нему почтение. Сквозь навернувшиеся слёзы виделась ему последняя морозная ночь в России.
Он бежал от барской любви и барского гнева, от постыдного рабства и феодальных табу. Ему запрещали выходить из дворца без сопровождения, видеться с любимой, жить своей волей. За ним оставляли одно только право — быть смиренным брадобреем его величества да присматривать, чтобы у членов монаршей фамилии рдели щёки и вились кудри. Но судьба к нему была милосерднее, чем к крепостному Аркадию, тупейному художнику, оплаканному Лесковым. Максу посчастливилось бежать, укрыться от погони и на отплывающем в Америку пароходе воссоединиться наконец с «тайной» женой и детьми.
Макс Фактор родился в Лодзи, с семи лет торговал на улицах всякой съедобной малостью, а единственным предметом, который он постигал в своих «университетах», был Талмуд. Мечтал стать художником, но отдан был в ученье к парикмахеру. Помогая аптекарю, быстро смекал, что с чем смешивать, чтобы получилось что-то. С этими умениями восемнадцати лет оказался в Москве, где нашёл им применение в Императорском оперном театре — готовил для певцов грим и мастерил парики. Затем армия, служебное место цирюльника придворного эскулапа и, наконец, высочайшее внимание всей царской семьи.
Теперь выпавший Максу звёздный билет вознёс его на головокружительную вершину. Сотни приглашённых — цвет Голливуда — восходят по мраморным лестницам с бронзовыми перилами и деталями в стиле арт деко, разбредаются по этажам, где на каждом их ждёт изысканное угощение и питьё, заглядывают в ярко освещённые салоны для брюнеток, рыжих и блондинок, отражаются многократно в огромных, во всю стену, зеркалах, дивятся современнейшему оборудованию лабораторий — биологической, аналитической, парфюмерной.
Он умел предвидеть и опознавать удачу. Уже в первой небольшой парикмахерской на окраине Лос-Анджелеса у него не было отбоя от клиентов. К дому был подведен водопровод — немалая роскошь для начала века, и за 25 центов он предоставлял клиентам необычную услугу: они могли принять ванну в цокольном помещении, затем подняться наверх, побриться, постричься, сделать маникюр, косметический массаж с одеколоном или духами.
Лос-Анджелес в ту пору был городом бизнесменов и театралов. В центре сновали трамваи, бурлила жизнь, публика посещала драматические спектакли, мюзиклы, слушала певцов. Быстро развивалась киноиндустрия. Сориентировавшись, Макс открыл на Souse Central Avenue,1204, магазин по продаже пудры, помады, румян, кремов и париков собственноручного изготовления. И не просчитался: актёры превратили его в клуб встреч, школу грима и коммерческих находок.
Однажды он наблюдал, как снимают кино, и поразился: актёры пользовались гримом, состоящим из смеси вазелина, муки, жира, крахмала с присыпкой паприки или кирпичной пудры. Высыхая, месиво приставало к лицу тяжёлой, изъеденной трещинами маской. Не было сомнения, для кино нужен грим другой консистенции, который давал бы возможность видеть мимику лица. И ещё: что если предложить режиссёру парики, усы и бороды из человеческих волос, вместо этих, ярмарочных — из соломы, мха, древесных стружек и табачных листьев? Денег у создателей фильма не было, и Макс предложил «трёхгрошовую» сделку: он даёт свой реквизит напрокат, а трое сыновей в течение дня присматривают за его сохранностью; вечером они получают за это три доллара. Так началась компания «Макс Фактор» и её многолетнее служение искусству кино.
Эксперименты с «алхимическими перегонками» завершились появлением ультратонких кремов разных тонов. Первыми их испробовали комики, в том числе Чарли Чаплин. Макс уже был знаком с руководителями студий, продюсерами, за ним закрепилась репутация надёжного партнёра. Он снял более просторное помещение, оборудовал косметический салон, нанял парикмахеров и косметологов. Студии тогда не имели своих гримёрных, киноактёры либо управлялись сами, либо шли к Максу. Недавно переехавшая в Калифорнию Мэри Пикфорд только ему и доверяла свой макияж, стрижку и завивку.
Днём он работал в салоне, по вечерам исследовал и экспериментировал. Но истинный творческий запал снисходил на Макса, когда актёрам требовался новый имидж. Джоан Кроуфорд с годами всё больше склонялась к драматическим ролям. Энергичная, полная жизни, она всегда томилась в кресле, но в тот день она неотрывно следила за действиями чародея, преображавшего её. Макс очертил губы далеко выходя за контур природных, покрыл их только что изобретённой глянцевой, «влажной» помадой, подвёл и без того огромные глаза, сделал новую стрижку. Перед зеркалом сидела другая Кроуфорд, готовая играть роли одержимых, неистовых, неукротимых женщин. Филлис Хавер, тоже мечтавшей о новом амплуа, помогли в карьере придуманные Максом искусственные ресницы, придававшие волооким глазам, лицу выражение загадочности и эротического томления. Изделие раскупалось во всём мире и не только актрисами кино.
Джейн Харлоу прислали к Максу с сопроводительной запиской — режиссёр просил изменить внешность так, чтобы её боготворили и ей подражали. Несколько минут он всматривался в лицо молодой малоизвестной актрисы, после чего началось волшебство метаморфоз. Светлым волосам он придал платиновый оттенок, навёл тени вокруг глаз, густо накрасил ресницы, тёмной помадой — губы. Обворожительное творение стало голливудским феноменом. Стиль Харлоу копировали тысячи женщин, даже Бэтти Дэвис и Полетт Годар казались её клонами.
Рудольфа Валентино, родившегося в Италии, звали Рудольфо Альфонсо Раффаэло Филиберт Гуглиулми д’Валентина д’Антонгуолла. С такой патрицианской генетикой имени он был официантом, танцором, сутенёром. В Голливуде играл небольшие роли гангстеров и злодеев: он был смугл, тяжеловесен, со шрамом на правой щеке и копной непослушных волос. Наконец забрезжила надежда получить роль, от которой зависела дальнейшая судьба. Лицо пытались отбелить, но на экране оно выглядело мертвенно-бледным. Обратились к Максу. Он экспериментировал с гримом несколько дней. Актёр смиренно сидел перед зеркалом и лишь изредка робко спрашивал: «Ну что, Макс, есть надежда?» В конце концов был найден правильный цвет, к ужасу режиссёра — жёлтый. Но Макс провёл тёмную полоску на подбородке, коснулся кисточкой губ, подстриг брови, оттенил кожу вокруг носа и авторитетно заключил: «А теперь можно делать пробу!» Воссияла новая звезда — неотразимый Валентино, актёр с пронзительным взглядом и гладкими, набриолиненными волосами.
Пожалуй, лишь одного лица — Греты Гарбо — с её томными, миндалевидными глазами и тяжёлыми веками радикально не касалась кисть художника: оно в этом не нуждалось. Макс чуть-чуть подправлял природу, и от этого актриса становилась ещё более обворожительной.
Женщины 20-х годов восставали против викторианских репрессий, утверждали независимый образ жизни и щедрый макияж. Сами слова «грим» и «косметика» цензура нравов заклеймила как неприличные, жаргонные, богемные. Мужья были шокированы, родители запирали дочерей в доме, а канзасские законодатели представили на рассмотрение билль, в котором говорилось: если женщина моложе 44 лет (?!) пользуется косметикой, её поведение следует считать преступным по причине создания ложного впечатления. Осуждал и угрожал Папа Римский. Макс, меж тем, провозгласил изменение внешности с помощью красок искусством, а свою продукцию безбоязненно именовал гримом.
Одной из художественных находок был образ женщины-вампира. Он накладывал на лицо грим, камуфлировавший естественный контур губ, затем погружал оба больших пальца в баночку с помадой и прикладывал их к верхней губе; после этого, уже одним пальцем, делал отпечаток посередине верхней. Мода на губы «бантиком» внесла свою лепту в конфликт идей.
Иногда магическим элементом служил «отвлекающий манёвр». У Колин Мур глаза были разного цвета — голубой и карий, которые на экране выглядели как тёмный и светлый. Контактных линз не было, о каком-либо орнаментальном наглазном украшении, разумеется, не могло быть и речи. Макс придумал для актрисы новую причёску под названием «датч боб», причём настолько ошеломительную, что только она и приковывала к себе внимание публики. А искусно завитые волосы Нормы Ширер помогли зрителям забыть о её малом росте и полноватых ногах…
Окончание следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
