Еврейский Мир

Познакомился с интересным человеком. Заочно, через океан, нас разделяющий, и через сборник его стихов — сближающий. Человек он не простой — не воспринимайте мой заголовок буквально. Почему этот заголовок из райкинского наследия показался мне подходящим, сейчас объясню. Человек, которого хочу представить, в общем, такой же, как мы с вами, то есть из наших, прошедший ту же школу жизни; и вот он толкует с нами «за жизнь», но по-особому — юморными стихами. Он — поэт, и относительно поэтики его стихи, на мой взгляд, безупречны, но правдивы они так, как может быть правдива не поэзия, а только проза — извините меня, читатель, за это, возможно, спорное мнение.

Вот она передо мной, его новая книга: Генрих Шмеркин «Хождение по музам». Если в подсознании читателя возникнет «хождение по мукам», то и такое прочтение будет к месту, но с затаенной улыбкой. Издана книга во Франкфурте-на Майне в серии библиотеки журнала «Литературный европеец» (le-online.org). Автор — бывший харьковчанин, инженер, занимался разработкой систем автоматизации в металлургической промышленности, одновременно играл на саксофоне и с детства писал стихи. Свое поэтическое мастерство вострил в литературной студии под руководством Бориса Чичибабина, а позже за «юмор с горчинкой» его стихи в «Новом Крокодиле» и других журналах перестроечной поры высоко оценил Владимир Войнович. С 1992 года живет в Германии, в Кобленце, где струится Рейн, описанный его великим тёзкой в знаменитой «Лорелее».

Посмотрите, как он, оттолкнувшись эпиграфом от строки Александра Блока, рассказал нашу «историю болезни». Кратко, отдельными словами, но ёмко. Кто помоложе, тот, пожалуй, теперь уже не поймет, что там каждое слово значит. Но, увы, мне не хватит здесь места на разъяснение, ибо слова мелькают не просто как слова, а как заголовки повестей, которые нам еще рассказывать и рассказывать детям нашим и внукам, а также и людям, по соседству с которыми теперь живем. Если они будут когда-нибудь в состоянии нас понять.

«Улица. Фонарь. Аптека.

Вата. Йод. Пенициллин.

Русь. Маца. Начало века.

Дело Бейлиса. Тфиллин.

Грязь. Безграмотность и серость.

Мази. Грелки. Порошки.

Царский гнёт. Черта. Оседлость.

Большевистские кружки.

Отречение. Аврора.

НЭП. Угар. Раздача польт.

Волны красного террора.

Луначарский. Мейерхольд.

Фары. Свастика. Аптека.

«Фойер!». Шмон по погребам.

Бабка. Яйка. Курка. Млеко.

Конференция. Потсдам.

Жертвы культа. Куба — наша.

Гул Гулага. Мао — враг.

Космос. Кузькина мамаша.

Кукуруза. Пастернак.

Эрмитаж. Библиотека.

Коммунизма громкий клич.

Всё для блага человека.

Лично Леонид Ильич.

Перестройка. Ломка сиречь.

Пуща. Ваучер. Форос.

Бледный Михаил Сергеич

В белом венчике из роз.

Мерседесы. Джипы. Пробки.

Стены древнего Кремля.

Из-под ксерокса коробки.

Конституция. Семья.

Лязг челябинских колоний.

Горизонты. Вертикаль.

Храм Спасителя. Полоний.

Накось-юкось! Газ-централь.

Патриоты. Ипотека.

Бандюки. Базар-вокзал.

Снова улица. Аптека.

Сердце. Печень. Веронал.

Мозг обидами изранен.

К инородцам — нелюбовь.

Чемодан — вокзал — Израиль.

И, увы, аптека вновь».

Ну как, впечатляет? Понятно, что пациент с такой «историей болезни» («Новая историческая общность — советский человек»!) — необычен, странен, но хорошо, что откровенен и сам понимает, как он может быть воспринят нормальным окружением. Вот кусочки из его стихотворения «Рождённый в СССР»:

«… Я родился из пробирки

Под названием Бутырка,

Я родился из пробирки

Под названьем эсэсэр.

Я — урод универсальный,

Этнос экспериментальный,

Плод науки социальной,

Синтетический мужик.

Землю любящий не шибко,

Чьих-то опытов ошибка,

Убеждений чьих-то сшибка,

Ожиданий чьих-то пшик.

… Мной пробирка разродилась —

И от ужаса разбилась,

На осколки развалилась —

Как увидела меня.

Те звенящие руины —

Тбилисо и Украина,

Карабахская долина —

Кровь повыпустят из жил.

… На меня вы не смотрите,

Босиком здесь не ходите,

На стекло не наступите!

В общем, я предупредил…»

«Тбилисо и Украина»! Обратите внимание, читатель, как прозорлив был Генрих Шмеркин, писавший это задолго до наших дней. Вот она, авторская индивидуальность в восприятии жизненных коллизий — сочетание серьезности, порой трагичности сюжета со спасительной и извинительной улыбкой. Да вся книга — на ее 65 страницах 54 стихотворения — эту авторскую индивидуальность отчетливо отражает, хотя в шутливом стихотворении «Отражение» он как бы жалуется:

«Я предстаю пред вами зримо

В расцвете зим, в расцвете сил:

Моя краса — неотразима,

Ее никто не отразил.

Ни живописец, ни фотограф,

Ни режиссёр, ни журналист,

Ни драматург и ни биограф,

Ни скульптор-монументалист…»

Тут, извините, я пропущу четыре строфы этой ламентации, чтобы сразу представить заключительную:

«И мой анфас неотразимый,

И эллипс умной головы —

Уж много лет — в глазах любимой

Не отражаются, увы…»

Отразится, не может не отразиться! В сущности автор — скрытый лирик. Скрывающийся. Открывающийся в отдельных стихотворениях об осени, зиме и снеге, о весне, жаре, дожде, любви. Там все признаки лирической поэзии, но он вроде как стесняется ее, прикрывается шуткой, как в цикле, названном «Иронизменно о возвышенном»:

«Любовью нужно дорожить:

С ней — обращайтесь осторожно!

Любовь за деньги не купить…

Её продать за деньги можно.

… Ты моё заклятье и беда,

Вечная сердечная хвороба.

От тебя уйду я — навсегда,

Хлопнув на прощанье крышкой гроба…»

«Иронизменно» — замечательный неологизм Генриха Шмеркина. Иронизменно о возвышенном! Тут же на ум приходит давний «Сатирикон» с блистательным Сашей Черным, чьё отдаленное влияние на рецензируемые стихи подозреваю. Но есть и альтер эго, другой Шмеркин, раскрывающийся, как мне кажется, в стихотворении без названия:

«В кресле захрапев притворно,

Замерев, как будто сплю,

Песне я — своей — на горло

Вдруг возьму и наступлю.

Под ногой она забьётся

И, ужалив, как змея,

В небо ласточкой взовьётся —

Песня вольная моя.

Я за это не в ответе:

Раз не смог её прижать,

Пусть гуляет по планете —

Я не буду возражать».

Да, пусть гуляет по планете его песня! И его книга хороших, впечатляющих стихов, с малой толикой которых я вас, читатель, как смог, ознакомил.

Оцените пост

(ещё не оценено)

Загрузка...

Поделиться