В 1990 году моя 80-летняя мама и две мои сестры с семьями репатриировались в Израиль из Ташкента. Для подачи документов на «пицуим» из Германии им понадобилась справка о том, что во время войны они эвакуировались в Ташкент из Украины. Я тогда оставалась еще в Ташкенте, и справку эту добывать пришлось мне.
Где выдают такие справки? Куда обращаться? Решила начать с Узгосархива.
— Для чего вам нужна такая справка? — был первый вопрос чиновницы, начальницы отдела, женщины моложавой, с манерами бывалой начальницы Я примерно понимала, к чему приведут такие ее вопросы, поэтому отвечала сначала уклончиво, выгадывая время на обдумывание ситуации.
— Она нужна моим родным, уехавшим в Израиль, — наконец сказала я.
— А им она для чего? — взорвалась дама.
Немного знакомая с чиновниками такого ранга, я поняла, что ей нужно спровоцировать скандал и не дать мне справку. Но у меня уже сложился ответ на следующую тираду, и поэтому я спокойно произнесла:
— Для получения компенсации из Германии за потерю имущества.
Как я и ожидала, последовал грубый выпад:
— Вам везде нужна выгода!
«Вам» означало евреям, кому же еще нужна выгода? Можно было с ней «базарить», но я предпочла просто сказать:
— Фашисты не только разрушили и разграбили наше имущество, заставили скитаться по всей стране в поисках спасения жизни, они убили почти всех наших родных. Для вас это выгода?
Может быть, она поняла, что не по разуму ей развивать со мной эту тему, да и не по силам, и, опустив глаза, буркнула:
— Оставьте заявление и придите через месяц.
Через месяц она мне «выдала»:
— Вас нет в списках организованной эвакуации, а сотрудник, который пишет отрицательные справки, сегодня не работает, придите завтра.
— А зачем мне отрицательная справка? — недоумевала я, услышав впервые, что существуют и такие — «отрицательные» справки.
— Я вам еще раз повторяю, — железным голосом и с озлоблением на мою непонятливость повторила она уже сказанное.
— Но мы же действительно эвакуировались, и справка мне нужна только об этом, — настаивала я.
— Ничего не знаю! Обращайтесь в Москву!
Дело оказалось в том, что в узбекистанском госархиве числились только те приезжие, кто были «организованно» эвакуированы со своими предприятиями, таким, к примеру, как Ленинградский Кировский завод, Московский авиационный завод, столичные театры, научные учреждения… Евреи же вообще не входили в списки тех, кому угрожала опасность от фашистов, и им не полагались надежные, «организованные» средства эвакуации. Многие евреи, как известно, вообще не успели эвакуироваться и погибли, были замучены и расстреляны в гетто, сожжены в концлагерях.
А те, кто убежали и сумели спастись от истребления неорганизованно, в списки прибывших в Ташкент — в госархив не попали. Вот такой тут сложился парадокс, и чиновница против этого ничего не могла, а главное, не хотела сделать. Она была обычной злобствующей антисемиткой, безграмотным, трусливым бюрократом, но вполне на своем месте.
В Москву в госархив Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг. пришлось писать мне самой и объяснять, что для сотен тысяч «неорганизованно спасшихся» беженцев 1941 — 1945 годов в узбекском госархиве существует только отдел о выдаче «отрицательных» справок. А где они числятся, эти «неорганизованно спасшиеся»?
Шли годы «перестройки» в Союзе и поэтому ответ из Москвы, хоть и через полтора месяца, но пришел. На фирменном бланке с печатью и подписями указывалось, что семья из пяти человек: отец М. К. Штейнберг, мать И. О. Штейнберг и трое несовершеннолетних детей — Люся, Фейга, Маня — в июне 1941 года эвакуировались из местечка Ямполь Каменец-Подольской области Украинской ССР и поселились (читай: «добежали неорганизованно») в Ташкенте…
Наверное, этот документ и надо было отослать в Израиль, но хотелось создать прецедент в узбекском госархиве: мало ли для чего еще понадобятся эти сведения, и второе соображение: таких, как мы, «неорганизованно выживших», во время войны в Ташкенте было более миллиона человек. Надо было заставить ту чиновницу выдавать «положительные» справки об этом.
— Я же вам объясняла, что у нас нет сотрудника на положительных справках, — снова втолковывала она мне, но уже без металлического скрежета в голосе. — Нужно обучить сотрудника, а для этого требуется разрешение из Москвы. (Сохраняю стиль рассуждений и разговора чиновницы, именно такими словами она говорила.) Но после сравнительно недолгого на этот раз диалога со мной она почти примирительно сказала:
— Я вам сама позвоню, когда будет готова ваша справка.
Через несколько дней позвонила, и я получила нужную мне «положительную справку № 1» за ее подписью. Эта была первая справка из узбекского госархива о том, что в 1941 — 1945 годах в Ташкент действительно приехали более миллиона евреев со всей оккупированной советской территории, которые спасались от фашистов в «неорганизованном порядке».
Когда эта справка была готова (почти через полгода), мои сестры из Израиля сообщили мне, что она уже не нужна, что здесь обошлись данными из метрик и описанием маршрута бегства. Для Германии этого оказалось достаточно, чтобы признать нас пережившими Катастрофу и выплатить ту самую компенсацию — «пицуим».
И вот теперь, почти 20 лет спустя, эта тема получила продолжение здесь, в Израиле: кого сейчас считать пережившими Катастрофу? Думается, что такой вопрос и его обсуждение возникли потому, что ответ на него связан с деньгами не из Германии, а с израильскими: помощь старикам, доплата на их бедность, другие льготы… Почти по логике и классике рассуждений той узбекской чиновницы: «Вам нужна выгода!»
Мне, относящейся к поколению детей войны, у которых и детства-то не было, выжившей только благодаря неимоверному мужеству и геройству наших родителей, не хочется вступать в торг на эту тему с сегодняшними израильскими законодателями, которые вряд ли представляют, как это было еврею выжить тогда, в той еврейской Катастрофе.
Люся Шахмурова,
Израиль
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
