Мой прапрадед со стороны отца — рав Довид Циюни — жил двести лет назад. В последние годы жизни он был раввином города Люцин, или Луцин (так до семнадцатого года назывался латышский город Лудза). В те времена эта территория входила в состав царской России.
Примерно к этому времени относится предание о том, как появилось в Люцине первое еврейское кладбище.
Это произошло в 1765 году, когда эти края еще подчинялись Польскому королевству (к России они были присоединены семь лет спустя). Жил в те годы в Люцине еврей-портной Мойше бен-Давид. Между ним и неевреями-католиками, с которыми он работал, случилась ссора, и те донесли помещику, будто Мойше надругался над изображением святого. Помещик вызвал Мойше к себе и потребовал, чтобы он отрекся от еврейства и принял “единственно истинную” веру. В награду он сулил портному дом и поле, а в противном случае угрожал ему сожжением. Реб Мойше сказал, что готов умереть.
В те времена суд над евреями вершился скоро. Рассказывают, что, когда портного схватили, его сын поехал в Варшаву и добился помилования. Но к тому времени, как он вернулся, отца уже не было в живых. Перед смертью Мойше бен-Давид произнес. “Шма Исраэлъ…”. Немногочисленные евреи города собрали его пепел и захоронили. Так в городе появилось первое еврейское кладбище.
И рассказывают люди, что вскоре после этого помещик тяжело заболел, в бреду ему мерещился сожженный еврей, и в ужасе помещик кричал: «Мойше, прости меня!»
После рава Довида Циюни раввином города в течение почти полувека был его сын, реб Нафтоли, мой прадед, упоминаемый в “Истории евреев в Курляндии” (1908 г., сост. рав Л. Б. Авчинский).
Рассказывает о нем и рав Исроэль Зелигман, один из потомков Циюни. В “Мегилат юхасин” (“Книге родословий”), посвященной истории этой семьи, он пишет (здесь и далее цитаты в переводе автора – Ред.): «Вставал (реб Нафтоли) в два часа ночи, молился ватикин (перед самым восходом солнца. — И.З.), даже в праздники и в день своей смерти. После молитвы около двух часов занимался изучением Талмуда, потом ел и начинал обход города: посещал больных, людей, обремененных горем, помогал им советом и добрым словом. Душевная теплота его была удивительна, и многих пустых людей и грешников он привел к служению всевышнему. За три четверти года он заканчивал изучение ШАСа (всех шести разделов Талмуда; такое трудно себе даже представить. — И.З.). Реб Нафтоли был очень скромен, не хотел, чтобы о нем знали, и потому не писал трудов по Торе. Ему задавали вопрос — он отвечал, всегда очень коротко. Занимался также Каббалой… Реб Нафтоли прожил семьдесят один год. Он и его старший сын реб Аарон-Зелиг старались освободить евреев, принудительно взятых для сдачи в армию, и постоянно вступали из-за этого в конфликт с руководством еврейской общины города (отбор рекрутов в те времена возлагался на саму общину, сверху указывалось только количество. — И.З.). Руководители еврейской общины в Люцине, когда брали рекрутов, были не так жестоки, как в других городах, благодаря влиянию реб Нафтоли”.
По указу о натуральной воинской повинности для евреев, введенному в России в 1827 году, евреев призывали в армию с двенадцати лет. Этих детей называли кантонистами и в специальных батальонах и школах растили для русской армии. Еврейских мальчиков обычно направляли в самые суровые и самые отдаленные от родных мест школы кантонистов. В восемнадцать лет кантонисты становились солдатами, и все предыдущие годы в срок военной службы, которая сама по себе продолжалась двадцать пять лет, им не засчитывались. Этот указ действовал до 1856 года.
Сверх нормы призыва, которая для евреев была почти на треть выше, чем для христиан, еврейские общины должны были расплачиваться рекрутами и за неуплату податей и другие административные нарушения. Многие еврейские общины выполняли эту норму в основном за счет детей, сдавая в рекруты даже семи-восьмилетних мальчиков и выдавая их за двенадцатилетних. Армия должна была “воспитать” евреев, то есть заставить их креститься. Воспитательные меры были таковы, что нередко до места не доходила и половина партии…
Однажды я сам видел бывшего кантониста. В Казани. Мне было лет шесть, но я запомнил рассказы старика о том, как жестоко их, детей, мучили: приводили в баню, раздевали, ставили босиком на раскаленный горох, избивали. Не все могли выдержать пытки и соглашались креститься. Слышал я, что как-то к дедушке, раву Ицеле Режицер, пришел кантонист, который крестился, а потом дослужился до генерала. Когда-то он учился с равом Ицеле в одном хедере.
Когда партию кантонистов вели через Люцин, рав Нафтоли всегда приходил к детям. Он заботливо опекал их, относился к ним нежно и с любовью, старался укрепить их в вере, чтобы они остались евреями.
Из книги рава Ицхака Зильбера «Чтобы ты остался евреем»
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
