Многие израильские публицисты (Кинерет Бараши, Аяла Хасон, Моше Коэн Элия, Ирит Линур, Гади Тауб и др.), по их словам, относительно недавно голосовавшие за левые партии, сегодня по своей риторике ничем не отличаются от ветеранов национально-религиозного лагеря.
С другой стороны, в ходе различных бесед и интервью, из уст, казалось бы, вполне правых людей нередко проскальзывает признание: «в свое время я поддерживал Осло».
Я никогда не поддерживал Осло, но за компанию должен признаться, что был период, когда и я с содроганием допускал, что у «мира» имелся шанс.
Да, были минуты, когда я допускал, что, получив в свое распоряжение Иудею, Самарию и сектор Газу, Арафат этим действительно сможет удовлетвориться и откажется от идеи уничтожения «сионистского образования».
Помнится, в сентябре 1993 года, вскоре после публикации детального текста Норвежского соглашения, я зашел в гости к Дову Контореру и застал у него Александра Холмянского.
Каждый из нас считал, что создание двух государств недопустимо даже в том случае, если бы оно имело шанс. Но именно поэтому весь вечер мы обсуждали два вопроса: имеются ли у Израиля какие-то красные линии, приближение к которым заставит его отступиться от безумной сделки, и с другой стороны: может ли ООП удержаться от нападения на Израиль, после его возвращения в границы Освенцима?
Итак, вопрос этот в ту пору возникал: а вдруг, это действительно реально? Реально, что Арафат откажется от своей исторической миссии и превратится в управдома?
Шанс казался ничтожным, но я лично его допускал, т.е. допускал, что в условиях «однополярного мира» (но, разумеется, ни при каких других) Израиль может передать террористам Иудею, Самарию и сектор Газу, и продолжать существовать.
Я протестовал против «Осло», но этот – переживаемый в 90-х — ужас ясно свидетельствует о том, что шанс «миру» я давал, а значит, как и многие другие в ту пору, если и не поддерживал, то в определенной мере «верил в Осло».
Скажу больше, в этот «шанс» верил даже и сам Арафат. Только этим я способен объяснить, почему он отказался подписывать соглашение о постоянном урегулировании.
Действительно, в 2000-ом Арафат удивил всех. Он объявил войну Израилю, отказавшись предварительно прибрать к рукам «оккупированные территории», которые в течение двух недель ему пытались всучить Барак и Клинтон!
Дело в том, что в придачу Арафат требовал гарантий уничтожения государства Израиль, т.е. требовал также еще и возвращения миллионов наплодившихся «беженцев» 1948 года в пределы «зеленой черты».
Это показалось чересчур даже Клинтону. Барак вернулся из Кемп-Девида с выкрученными руками, но с так и неподписанным пактом о капитуляции.
На грани тысячелетий выяснилось, что даже в условиях «однополярного мира» Норвежское соглашение являлось безумной односторонней уступкой, способной лишь разжечь арабский аппетит.
После того как Арафат сорвал переговоры и развязал против Израиля террористическую войну, даже левые увидели в нем врага.
Однако «соглашение Осло» продолжало оставаться в их глазах священной коровой, которую они дружно пасли в информационном поле.
Но 7 октября случился gamechanger. «Я поддерживал соглашения Осло… — вспоминает бывший депутат Кнессета от партии «Авода» Эли Гольдшмидт, — Я помню, как к нам приходили люди, в основном выходцы с Востока, из Марокко, из Ирака, и говорили нам: ребята, вы наивны. Мы выросли среди них, мы знаем, кто они. Они говорили о своих арабских соседях такие вещи, которые были непросты для восприятия… Оказалось, с ними нельзя жить в мире. 7 октября мы получили доказательство этого. В моем лагере много людей, которые не хотят этого признавать. Я понимаю, что очень сложно признать, что мы были неправы десятилетия назад. Но если я не сделаю этого, то буду продолжать жить в глупой иллюзии».
Действительно, даже и после 7 октября осталось немало израильтян продолжающих цепляться за «глупую иллюзию», продолжающих воображать будто бы «мирный процесс» сорвали правые, и что альтернативы ему нет.
Однако на уровне нации обнуление «мирного процесса» произошло. В целом ситуация вернулась к тому исходному противостоянию, которое Жаботинский назвал «железной стеной»: «Единственный путь к соглашению есть железная стена, т. е. для нас единственный путь к соглашению в будущем есть абсолютный отказ от всяких попыток к соглашению в настоящем».
Итак, единственная альтернатива злосчастному «мирному процессу» — это непреклонность, это решительный отказ от любых «урегулирований».
До тех пор, пока резня, учиненная ХАМАСом 7 октября, будет вызывать чувство гордости у 98% арабского населения Иудеи, Самарии и сектора Газа, или даже снизится хотя бы до 38%, награждать это население полноценным гражданским статусом совершенно недопустимо.
Израилю следует денонсировать Осло, распространить суверенитет на значительные районы зоны «С», зачистить очаги хамастана по всей Эрец Исраэль и передать муниципальную власть племенным кланам, поставив под контроль их общеобразовательные программы.
Если немцам, двенадцать лет находившимся под одурением нацистской пропаганды, оказалось достаточно четырех лет чтобы вспомнить былое, то у арабов, исповедующих исламо-нацизм почти целое столетие, курс денацификации может занять десятилетия.
Значит ли это, что по его завершению арабы Иудеи и Самарии станут полноценными гражданами Израиля?
Наличие лояльности такую возможность предусматривает, однако она не должна являться единственным решения проблемы. Куда правильнее искать пути восстановления Иорданского гражданства и, разумеется, поощрять эмиграцию.
Сегодня, когда заступающая в США власть мыслит близким образом, а европейцы стали предлагать деньги мусульманским эмигрантам с тем, чтобы те возвращались на родину, Израилю самое время начать инициировать соответствующие проекты.
Сегодня, когда Трамп объявил, что при нем Иудея и Самария официально будут именоваться своими собственными именами, израильтянам пришло время осознать, что создание двух государств недопустимо даже в том случае, если бы оно имело шанс; что Эрец Исраэль принадлежит еврейскому народу.
Но разработка такой стратегии немыслима без опоры на иудаизм. Юридический статус Израильского государства полон и полноценен только с учетом религиозных, а не только национальных прав еврейского народа.
Сионистский план создания еврейского «убежища» именно в Эрец Исраэль обеспечивался религиозной идеей и немыслим без ее дальнейшей манифестации.
Манифестация эта, разумеется, не может не вызывать определенных опасений, во-первых, потому что «нам только не хватало примешивать к национальному конфликту религиозный», а во-вторых, потому что от идеи этой многим веет «религиозным диктатом».
Первое возражение не учитывает, что ближневосточный конфликт и без того имеет религиозный подтекст, который как раз в целом допускает благоприятное решение.
На Ближнем Востоке Бог никогда не умирал, и то же «Соглашение Авраама», в отличие от Европейского Союза, усматривает свой корень в вере Отцов, а не в абстрактном гуманизме.
Более того, сионизм не только иудейское, но одновременно также и христианское, и исламское веяние.
Действительно, с одной стороны, мощнейшая поддержка еврейского государства исходит со стороны некоторых христиан, а с другой, право евреев на Эрец Исраль провозглашается в Коране, что является официальной трактовкой Объединенных Эмиратов. Со своей стороны иудаизм видит в Иерусалимском Храме дом молитвы для всех народов (Иешайя 56:7).
Существенно и другое, военная победа, которую одерживает в эти дни Израиль, в межконфессиональной полемике является веским теологическим доводом.
Итак, в первую очередь именно религиозный диалог открывает перспективу мирного урегулирования.
Теперь несколько слов о «религиозном диктате». Не секрет, что усиление религиозного лагеря вызывает серьезные опасения у секулярных граждан.
Страх превращения Израиля в «Иран» послужил важным триггером в ходе протестов против Судебной реформы.
Хотя в настоящий момент угроза превращения Израиля в теократию никаким образом не просматривается, можно согласиться с тем, что предосторожности не повредят.
Нетерпимость может сопутствовать любой доктрине, как религиозной, так и атеистической, а диктатура пагубна независимо от того, возглавляет ли ее богоборец, или «клерикал». Обе эти крайности равно неприемлемы, и демократический характер государства подразумевается, в каком бы направлении общество ни развивалось.
Поэтому призывая к усилению религиозного фактора, важно оговориться, что государственное общежитие должно продолжать строиться не на какой-либо вере, включая атеистическую, а на агностической прагматической правовой основе.
Усиление еврейской государственности произойдет не просто за счет религиозного возрождения, оно осуществится в рамках защиты религиозных прав еврейского народа.
В свое время я подробно рассматривал этот вопрос в статье «Иудея, Самария и Гаага»
http://www.abaratz.com/pub2023.htm#q0
и нахожу уместным вновь к этому тексту читателя направить.
Имеются также переводы этого материала на иврит http://www.abaratz.com/heb.htm#q8 и английский http://www.abaratz.com/en-mandat.htm
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
