МНИМОЕ БОЖЕСТВО («Беаaлотха»)

Первоначально на священническую миссию предназначались не сыны Аарона, не потомки Леви, а первенцы всех сынов Израиля.
В недельной главе «Беаaлотха» мы читаем: «После сего войдут Левиты служить при шатре соборном… Ибо вполне отданы они Мне из среды сынов Израиля вместо первоплодия всякой материнской утробы, (вместо) первенца всякого из сынов Израиля взял Я их Себе. Ибо Мой – всякий первенец у сынов Израиля, от человека до скота. В день поражения Мною всех первенцев в земле Египетской посвятил Я их Себе. И взял Я Левитов взамен всех первенцев у сынов Израиля.» (8:15-19)
Действительно, жертвоприношение на горе Синай до того, как Моше на нее поднялся, совершали сыны (первенцы) Израиля: «И написал Моше все слова Господни, и встал рано поутру, и построил жертвенник под горою и двенадцать памятных столбов двенадцати коленам Израиля. И послал юношей (из) сынов Израилевых, и вознесли они всесожжения, и зарезали мирные жертвы Господу – тельцов». (Шмот 24:4)
Однако, когда через сорок дней Моше спустился с горы, то эти же самые юноши вместе с прочим народом «сделали себе тельца литого и поклонились ему, и принесли ему жертвы, и сказали: вот божество твое, Израиль, которое вывело тебя из земли Египетской». (32:8)
Лишь колено Леви не только не участвовало в празднестве, но пресекло его на корню (32:26).
Итак, деквалификация первенцев Израиля произошла из-за их участия в поклонении золотому тельцу, которому решительно воспротивились сыны Леви.
Традиция объясняет, что, поклоняясь тельцу, евреи вовсе не отрицали Всевышнего, не подменяли Его на другое божество. Они просто полагали, что были выведены из Египта посредством существа, приближенного к Престолу Славы (согласно видению Йехезкеля, таковых четверо: человек, телец, орел и лев).
Сказав о золотом тельце: «вот бог Израиля, который вывел тебя из земли Египетской» (32.4), евреи восприняли этого тельца как изображение того посредника между ними и Богом, который, по их мнению, участвовал в их избавлении из Египта.
Как бы то ни было, но в поклонении золотому тельцу иудаизм видит не собственно идолослужение, а некий его смягченный вариант, именуемый «авода зара башитуф» — «соучастное идолослужение».
Именно к такому типу богопочитания иудаизм относит христианство.
Учитывая, что согласно традиционному пониманию, христианство было привнесено в мир сынами Эсава, невольно усматривается параллель: параллель между Эсавом, продавшим свое первородство и пришедшим к идее «богочеловека», и между сынами Израиля, поклонившихся золотому тельцу и в результате лишившихся своего первородства.
Последовательность событий была обратной, но смысл содеянного и конечный результат достаточно близки.
Этим сходство, однако, не ограничивается. Любопытно, что, как в конфликте Йакова и Эсава, так и в конфликте Израиля и Леви, казалось бы, раз и навсегда решенный вопрос – кто первенец — вечно остается в силе. Конкурс как ни в чем не бывало продолжается и после провозглашения лауреата!
Действительно, первоначально Левиты были избраны не только в литургическом, но и в управленческом, судейском плане. Именно потомкам Леви было поручено толковать Закон, как сказано: «Если непостижимо будет для тебя дело для разбора между кровью и кровью… приди к священникам Левитам» (Дварим 17:8-9). Более того, именно им было поручено преподавать народу Законы Торы, как сказано в благословении Моше Рабейну: «И Леви сказал: туммим Твой и урим благочестивому мужу Твоему, которого Ты испытал в Массе… ибо соблюдают они (Левиты) речение Твое, и завет Твой хранят, Учат законам Твоим Яакова и учению Твоему Израиля; возлагают курение пред Тобою и всесожжение на жертвенник Твой». (Дварим 33:8-10).
И в то же время, хотя относительно Леви в самой Торе было провозглашено: «Учат законам Твоим Йакова и учению Твоему Израиля» учительская миссия потомками Леви была полностью утрачена. О них даже не упоминается в цепочке передачи знаний, указанной в трактате «Перкей Авот»: «Моше получил Тору на Синае и передал ее Йегошуа, Йегошуа — старейшинам, старейшины — пророкам, а пророки передали ее мужам Великого Собрания».
Левиты остались призваны к служению в Храме, они остались на «церемониальной» должности, но духовное «первородство», духовное лидерство вернулось к сынам Израиля.

Аналогичное противостояние продолжалось также и в отношениях между Йаковом и Эсавом, хотя складывалось оно по-другому.
В ходе истории выяснилось, что Эсав также не смирился с продажей первородства и представил дело так, что его брат, унаследовав «церемониальную» формальную сторону Торы, оставил ему «суть» служения. «Письмена — у них, а смысл — у нас», — заявил Иоанн Златоуст.
Признавая, что формально, «по букве» Йаков стал первенцем, Эсав провозгласил, что остается им «по сути», объявил себя «Израилем по-духу».
Христианин-Эсав учит Тору, но лишь ее «суть», которую быстро осваивает, «стоя на одной ноге». Эсав поклоняется Богу, но не «формально», а в «духе и истине».
Однако это прямолинейное стремление к «истине» не случайно связалось у Эсава с «соучастным идолослужением». Именно на этой связи, на рационализации религии сделал он себе имя. Если Йаков по оплошности мимолетно обожествил тельца, то Эсав вполне продуманно обожествил другого ангелы Колесницы – человека.
«Слово стало плотью», смысл воплотился. Однако при этом он сам стал корректировать возникающие по мере продвижения проблемы «соучастного идолослужения».
Догмат боговоплощения, провозглашенный на Халкидонском соборе (451) парадоксален: («различие Его природ никогда не исчезает от их соединения, но свойства каждой из двух природ соединяются в одном лице»).
Эта трактовка «боговоплощения» решительно отличается от своих собственно языческих аналогов, предполагающих как раз имманентное слияние божества со своим телесным носителем.
Христианские догматы – это внешние интеллектуальные конструкции, не имеющие отношения к той религиозной реальности, которую они интерпретируют.
Действительно, ни «исторический» Йешуа Аноцри, ни его окружение не разделяли и не могли разделять тех теологических концепций, которые в дальнейшем утвердились в церкви.
Как писал протестантский теолог Бультман: «Древнейшая община, видимо, считала его Мессией, но она не приписывала Иисусу в связи с этим наличия особой метафизической сущности, которая служила бы основой для авторитетности его слов. Эллинистическое же христианство сразу превратило Иисуса в „Сына Божия“, приписав ему божественную „природу“, и таким образом ввело в обиход способ рассмотрения его личности, абсолютно чуждый ему самому».
Однако нельзя отрицать, что этот «способ рассмотрения» породил весьма продуктивные формы теоретизирования, проявившиеся в конечном счете даже и в современной науке.
Достаточно отметить, что в принципе дополнительности Нильса Бора отчетливо звучит Халкидонская формула. Думаю, ученый без колебаний подписался бы под словами: «различие (волновой и корпускулярной) природ электрона никогда не исчезает от их соединения, но свойства каждой из двух природ соединяются в одном лице»).
В рамках того религиозного поля, в котором жил и проповедовал сам Йешуа Аноцри, он – мнимое божество. Не менее мнимы и христианские догматы. Однако их мнимость уместно сравнить с мнимыми величинами, без которых немыслима современная наука, прежде всего квантовая физика.
Мнимая единица (обозначается буквой i) — это число, квадрат которого равен -1.
В «природе» такого числа нет и быть не может, и тем не менее без него природа не была бы постигаема в том объеме, который освоила современная наука.
Не только Израиль в определенной мере вернул себе переданное Левитам первородство. Природное первородство Эсава также проявило себя в истории.
Голова у Эсава в чем-то осталась еврейской, что подтверждается ее захоронением в пещере Махпела.
Подробно эта тема рассматривается в моей книге «Теология дополнительности».
https://ridero.ru/books/tam_i_vsegda/