Четыре препятствия к миру

Я был в восторге от речи земляка Чака Шумера (не Путать с Путиным, бывшим земляком), где чётко складированы препятствия к миру на Востоке: Нетаньягу, Хамас, правое правительство (догадываюсь, что Израиля) и Аббас. За что милягу Махмуда, ума ни приложу, но приятно, что радость я разделяю со стариной Байденом и «большинством американцев». Добраться бы до Аризоны и Юты, выяснить у статистического Джо Смита силу его одобрения.

Наблюдение значимое, понятно, что Биби вреднее Хамаса, далее по списку. Подвигло сие — из зависти — вашего покорного на свою, отдельную четырёхугольную схему препятствий к миру. Где хотите: на Ближнем или Дальнем Востоке, в странах, душах, на Земле и в космосе. Точнее, к миру с Создателем, из которого прочие «мирные процессы» вытекают.

Признаюсь, у меня пара миллиардов предшественников. Традиция сообщает, что у «дурного начала человека» 4 главных опоры: страсть, гордыня, фантазии и лень. Царём этой компании названа гордыня, а самым безнадёжным компонентом — лень; впрочем, каждый имеет стратегию сохранения и усиления и методы поддержки коллег по цеху. Они образуют причудливые союзы и сочетания, например, страсть к власти и величию, лень в себе разбираться и искоренять пошлые страсти или гордость плодами собственных фантазий.

Каждая из этих сил души может быть использована к добру. «И вознеслось его сердце на путях Создателя», лень устремляться за заманчивыми миражами, страсть помогать людям… А о творческой фантазии и вспомнить приятно. Но условие их использования «в плюс» жёстко: мир в душе, мир со своим Творцом; иначе буйные воды повернут баркас вспять и ты, полагая, что всё ещё на райской дорожке, завязнешь в болоте посреди иллюзорного сада.

Давайте по одному. Царский венец гордыни в том, что человек видит себя полностью самостоятельным, целиком решающим жизнь существом. Высшая степень гордыни — фараон: «кто такой Б-г, чтобы я слушал его?!». Здесь сердцевина «светского» мировоззрения, и в величавом («Человек — это звучит гордо!»), и в депрессивном исполнении («отстаньте с утешительными сказочками, все умираем, смысла и цели нет и быть не может»). Истинное же понимание проще: да, человек звучит гордо — потому и поскольку, что сотворён по образу Всевышнего. Он — не один в пустоте, а второй после Царя и потому — есть цель и смысл и жизнь ценна бесконечно.

Страсть есть трудно одолимое стремление к чему-то (или от чего-то — страх, отторжение). Идеальный её образ — Эсав. Воспитанник и наследник Авраама и Ицхака, человек глубокой веры и огромного ума, он не мог удержаться, желание захватывало целиком. Это сделало убийцей, развратником, идолопоклонником… Антитезис страсти — не бледная немочь либо бесстрастие, но осознанность, ясная система приоритетов и самоконтроль. И чем человек талантливей, а значит, более открыт миру и способен на сильные чувства — тем важнее для него перечисленное.

Фантазии — лекарство сладенькое или ужасно горькое. Сумасшедшему и читателю СМИ мерещатся ужасы, а прекраснодушный мечтатель и потребитель реклам колыхается в розовых парах. Проблема — всё это уносит от реальной жизни, теряешь способность различать настоящее и дурман. Чем живее воображение — тем сильнее должен быть мастеровой, чёткий, редактирующий интеллект. И — чувство ответственности за свою жизнь. Особая сила и опасность фантазии в том, что она — высочайшее проявление нашего подобия Творцу: способность вообразить ещё не осуществлённое и провести мысленные эксперименты. Чтобы оседлать фантазию, крайне важно вырабатывать точную, разветвлённую и достаточно открытую картину мира, которая поможет тебе спастись от наркотика «витания в эмпиреях». И — не сойти с ума от «поджидающих кошмаров».

Лень… На сего живца человек ловится всего сноровистей, бизнес развлечений — её креатура. Бурлящий дух наш помещён в костную материю и нет ничего для клеток легче и приятней, чем отдых… до усталости. Наслаждаться усилием, преодолением, победой надо учиться — а это пусть дешёвое, но даётся бесплатно. Особенно ласкова лень душевная; классическое: «помрём, тогда узнаем (есть ли жизнь после смерти)» — квинтэссенция оной. Помогают против неё тренировка и дрессировка, но всё-таки главное и надёжное средство: иметь субъективно значимую цель, ради которой не жаль и поднапрячься.

Некогда, в «доеврейские» времена, я упивался описанием сей и близлежащей компании в «Повести о тонкой семёрке» Авессалома Подводного, имевшей отчего-то название «Возвращённый оккультизм», хотя ни грана оккультного там не обнаружил. Наша Традиция описывает эти 4 и другие, более замаскированные препятствия к миру просто и деловито. Теперь нанесём лекало на социальную жизнь.

Что такое нынешний «либерализм», далёкий от изначального термина, означавшего стремление к свободной мысли и неприятие диктата и насилия? «Либерализм», «прогрессизм» давно закостенел в собственных догмах и стал формой психологического, а то и социального насилия, превратился в примитивную квазирелигию. Ни выпускник католической школы Байден, ни ценитель женской прелести Трамп не осмеливаются вякнуть насчёт гомосексуализма и прочих модных извращений, ибо сразу накинутся «либералы», для которых сие — священный сосуд (греха). Эта заморочь — проявление духовной лени и непомерной гордыни, позволяющей видеть себя «умнее Б-га» и Его Писаний.

Культ богатства — результат распаляемых страстей и фантазий. «Кажется им, что вечно будут они сидеть в своих роскошных дворцах» — подкалывает Псалмопевец. Какая пошлость и глупость — делать накопление сокровищ целью и центром своей, ограниченной временем и ресурсами жизни! Нет ничего плохого в собственно богатстве, если не становишься его рабом и умеешь пользоваться — как некоторые мои друзья, ищущие помочь нуждающимся и поддерживающие добрые проекты. Хотя предупреждает Талмуд: «испытание богатством тяжелее испытания бедностью».

Ставшая основным стержнем взаимодействия между странами политическая демагогия — продукт взвеси всех четырёх. Это и прикрытие страсти к доминированию и страха правды, и извращённая гордыня, которой реальное положение вещей безразлично и хочется, отбрехиваясь, гнуть свою линию. И плод воображения, иллюзия того, что достаточно тысячу раз сказать СВО — и оно произойдёт не от «сволочь», а от «свобода». И, конечно, лени, ибо выискивать значимые решения, термины и понятия, пути взаимодействия и выходы из лабиринтов сложно и требует усилий.

Наконец о, наверное, главном: дурное начало ставит своей задачей присвоение. Кого и чего? Человеком самого себя! Талмуд описывает различия между деяниями Б-га и нашими. «Человек производит вещь — и она живёт сама по себе. Всевышний сотворяет нечто — и поддерживает, оживляет его постоянно». Речь, читатель, о нас с тобой.

Реальность человека парадоксальна. С одной стороны он — самостоятельное, духовно свободное существо, вступающее в отношения с Б-гом, миром, самим собой и другими людьми, способное заключить со Всесильным почти равноправный завет. С другой — его (тебя, меня) нет. Это не описка. Когда Моше произносит: «Нет ничего, кроме Него одного» — сё буквально. В операционном смысле то же повторяет Рамбам: «Он делал, делает и будет делать всё совершаемое». Мы произносим в молитве: «каждый день, постоянно творит мир». Сотворяет и оживляет меня.

«Душа человека — частица Б-га с высот», неотделимая от источника. То есть именно Он смотрит в «моих» глазах, слышит «моими» ушами, мыслит «моим» разумом. Чтобы я чувствовал себя независимым существом — это тоже Его желание и Его сотворение.

Отрезая, обособляя от Единственного, дурное начало отсекает главное во мне. То, что, мы, среди прочего, имеем в виду в конце «Шма»: «Я — Г-сподь Б-г твой». Настоящее, сущностное я человека — Всевышний. Только не перепутайте, не «я — бог», но Б-г — внутренняя реальность моего «я».

Вот мы и поговорили о четырёх препятствиях к миру.