Нам нужна одна победа

Михаил Лобовиков родился в Ленинграде в семье отказников. Участвовал в подпольном движения за право выезда евреев из СССР. В 1988 году приехал в Израиль. Окончил архитектурный факультет Техниона (Хайфа). Главный архитектор спасательного подразделения службы тыла израильской армии, доброволец израильской полиции. Член Центра партии «Ликуд» и частый гость русскоязычных израильских СМИ.

— Михаил, я приветствую вас, майора спасательной службы и участника боевых действий в Газе. Расскажите, пожалуйста, чем вы занимаетесь в армии.

— Спасательная служба тыла — это часть израильской армии, которая, например, спасает людей из-под завалов. Сегодня это актуально из-за ракетных обстрелов, которым мы регулярно подвергаемся. Если не срабатывает система противоракетной обороны «Железный купол», то ракеты попадают в здания, люди оказываются под завалами, и мы их спасаем. Мы занимаемся спасением не только граждан, но и солдат, которые могут, не дай Б-г, оказаться под завалами зданий во время боевых действий.

На прошлой неделе произошла трагедия, двадцать один солдат погиб под двумя взорвавшимися зданиями. Мы занимались их спасением…

— Что произошло тогда в Газе?

— Боевики пользуются подземными тоннелями, которых осталось ещё очень много. Они успешно построили их, используя гуманитарную помощь, которую получали годами от сердобольного мирового сообщества. Они рассказывали ужасы про «кошмарное положение мирных жителей» Газы, и как необходимо им жертвовать очередную порцию денег. Эти деньги уходили не на жителей Газы, среди которых мирных не так уж и много. Деньги шли на колоссальную инфраструктуру террора, на строительство подземных заводов по производству оружия. Боевики успешно использовали все деньги, которые давали им расчувствовавшиеся американцы и жители других стран, вместе с деньгами из Ирана и Катара. Всё это успешно осваивалось «индустрией смерти», и сейчас мы пожинаем плоды. Нужно зачистить, выжечь каленым железом этот «остров террора». Проблема заключается в том, что боевики устраивают все входы и выходы и все прочие коммуникации этих туннелей — под жилыми домами, под школами, под детскими садами, под мечетями. Они знают, что мы не будем атаковать такие здания, и поэтому активно их используют. Даже когда мы знаем, что есть вход в командный бункер ХАМАСа, но этот вход находится под детским садом или под больницей — мы не нападаем и не убиваем мирных жителей.

Южная Африка потом по команде ХАМАСа подаёт на нас жалобу в Гаагский суд за «страшные преступления». Эти лицемеры из Южной Африки прекрасно знают, как мы ведём войну и как мы щепетильно относимся к жизни мирных жителей, в отличие, кстати, от многих других армий. В результате наших военных действий гибнет в среднем в два раза меньше мирных жителей, но это никому не мешает изображать нас кровавыми убийцами.

— 7 октября был совершен акт геноцида, убийства мирного населения Израиля, тем не менее, не убийц, а жертв обвинили в геноциде. В этом фарс суда в Гааге. Возвращаясь к вопросу о трагедии 7 октября: как это могло произойти, что израильская армия не остановила резню?

— То, что там произошло, нам еще предстоит расследовать. Должны быть созданы государственные следственные комиссии, которые досконально изучат все провалы армии, разведки и служб безопасности, которые там были допущены. Причём не только 7 октября. Я говорю о том, что происходило все предшествовавшие годы. Как построены системы, которые должны были обеспечить нашу безопасность: технические системы, тренировка персонала, как происходил сбор разведывательной информации, и как она анализировалась. Это самое главное, потому что вся информация — была. Как мы сейчас знаем из сведений, которые были опубликованы ещё до официального расследования, фактически вся информация о готовящемся теракте была, но не было сделано никаких выводов, не было никакой реакции. Кто в этом виноват, и как это можно сейчас изменить — нам предстоит расследовать.

Были системные сбои, были сбои на всех уровнях, как по предотвращению этого теракта, так и по реакции на него. Все армейские службы, кроме военно-морского флота, дали сбой. Военно-морской флот — единственный, кто воевал с первого момента, и кто оказался готов, кто встретил террористов и уничтожил практически всех, кто вышел в море на катерах и на скоростных лодках. Флот был готов. Но где были остальные? Где была авиация, которая не появлялась там несколько часов? Где были остальные силы и почему это произошло? Это только малая часть тех вопросов, которые предстоит поднять на следственных комиссиях и выяснить, что предшествовало, и что стояло за этим провалом.

— Как мы можем достичь той победы, которая будет гарантировать безопасность Израиля в будущем?

— Главный компонент этой победы, без которого остальные просто не имеют смысла — это победа в нашем собственном сознании над нашим нежеланием побеждать врага. Мы очень долго, десятилетиями, приучали себя к тому, что можно каким-то образом уживаться с врагом, создать какое-то с ним мирное сосуществование. И каждый раз нам это прилетало бумерангом, но мы не обращали на это внимания.

Сейчас угроза нашему существованию настолько серьёзна, что у нас просто нет другого выбора, кроме как победить врага его полным уничтожением. Этого нужно достичь полным контролем над территорией, с которой враг сегодня действует. Весь сектор Газы должен быть под нашим полным контролем, а не какая-то километровая полоса безопасности вдоль границы с сектором. Эта полоса 75 лет угрожает нашей безопасности, и угроза будет ликвидирована только тогда, когда мы будем полностью контролировать весь этот сектор.

Нужно понимать, что в Иудее и Самарии должно произойти то же самое. ХАМАС в Иудее и Самарии не отличается от ХАМАСа Газы ничем, кроме того, что он просто ещё не готов начать нас резать настолько успешно и массированно, как сделали террористы из Газы.

Тот, кто владеет территорией, тот владеет ситуацией и тот контролирует происходящее. Мы упустили этот контроль во время соглашения в Осло, когда мы сдали им территории. Потом мы бежали из Газы, и мы сдавали им территорию, мы сдавали им инициативу. Так вот, мы должны перехватить эту инициативу, вернуть обратно её и контролировать свою ситуацию. Это победа, которая представляется единственно возможной, потому что если этого не произойдёт, то это просто еще одна передышка перед следующей войной.

На нас смотрит весь Ближний Восток. Смотрит внимательно, оценивает наши достижения и особенно наши провалы, и проверяет, выйдем ли мы из этой передряги окрепшими или ослабевшими. Если мы выйдем ослабевшими, то я думаю, что за нас примутся все, даже те, кого мы считаем сегодня своими союзниками и партнёрами.

Слабых бьют, слабых уничтожают, на Ближнем Востоке особенно. Это не метафора, это реальность. И если мы сейчас не продемонстрируем силу и способность своей инициативой контролировать ситуацию, то я не знаю, сколько Государство Израиль сможет продержаться.

Мы должны довести до их сознания то, что у них нет никаких шансов нас уничтожить. С теми, кто захотят признать право еврейского народа на самоопределение в своей стране, мы можем вести переговоры в этом контексте.

— Когда началась ваша любовь к стране Израиля?

— После того как мои предки 2000 лет путешествовали по разным странам мира. Всевышний подарил мне ощущение того, что у меня есть дом, у меня есть моя страна, у меня есть мое место, и это — потрясающее чувство. Кстати, я это понял еще когда был в «стране победившего социализма» отказником. Ещё подростком, глядя на фотографию холмов Самарии, я вдруг почувствовал, что нахожусь там. Это потрясающее чувство, которое я никогда не забуду. Была холодная питерская зима. Я смотрел на фотографию холмов Самарии, цветущих миндальных деревьев, кстати, это был, как сейчас, месяц шват, и я физически почувствовал себя там и под ногами эту землю. Советский Союз для меня исчез, и я понял, где мой дом.

Мы были отказниками девять лет, и все это время я мечтал попасть в Израиль, начать новую жизнь. Я думал, что это будет просто фантастическое ощущение — спуститься с трапа самолета, оказаться в Израиле. Когда я вышел из самолёта и почувствовал, что я в Израиле — было абсолютно обыденное ощущение: будто я вернулся домой из какой-то поездки, просто проехал несколько остановок и оказался у себя дома. Это мой дом, это моя страна, это просто моё, и это — уникальное чувство. Каждому, кто хочет начать свою жизнь в Израиле, мой совет — найти свой Израиль, найти это ощущение дома. Можно посмотреть в разрезе, скажем так, корыстного ощущения обладания богатством: почувствовать себя собственником, понять, что это твоё. Твоё богатство, твоё сокровище, ты этим обладаешь. Когда ты понимаешь, что у тебя есть что-то своё, при этом такое удивительно красивое, удивительно неповторимое и необычное, которым ты можешь любоваться постоянно, то это — великое чувство. Найти свой Израиль — самое главное для того, чтобы обрести своё место в этом мире.

— Могли бы вы поделиться мыслью о Торе?

— Последние недельные главы Торы рассказывают историю нашего Исхода, нашего выхода из рабства. История Исхода — это не история турпохода по пустыне. За всеми деталями истории есть важнейший смысл — превращение бывших рабов в единый и свободный народ. Сейчас мы фактически повторяем то, что произошло три с половиной тысячи лет назад, когда мы вышли из Египта, стали народом и обрели свой путь. Возвращение в Сион заключается в том, чтобы собрать рассеянные по всему миру общины. Они разные, каждая со своей историей, со своими обычаями и со своими кулинарными особенностями, песнями. Собрать их всех и превратить в единый народ — это уникальный проект нашего поколения. У всех у нас в Израиле общая судьба, которую мы сейчас творим своими руками.

— Сам факт того, что разные люди, разные общины, разные культуры собираются вместе и объединяются, это в каком-то смысле генеральная репетиция объединения человечества. И если мы сумеем договориться, то это значит, что человечество сможет договориться и добиться мира на земле.

Говоря о становлении народа, я вспоминаю слова моего сына Давида, который 7 октября пошёл добровольцем в армию. Он уже три года отслужил, учился в иешиве и в

университете в Израиле, женился. Но узнав, что произошло, он в этот же день оказался в строю. Я спросил его, почему он не дождался, пока его вызовут, и он ответил: «У меня было 7 миллионов причин. Жизнь каждого живущего здесь еврея так дорога, что ради спасения каждого я должен взять в руки оружие». Кстати, он в десантных войсках и охраняет сейчас те самые красоты Самарии, которые так вам понравились тогда, в Ленинграде. Другой мой сын находится на границе с Ливаном.

Будем надеяться, что наши пленные вернутся и наша победа станет гарантией мира на долгие годы.

— Желаю, чтобы все наши бойцы вернулись домой с победой!

Беседовал Лев Кацин