Раскол, которого не было

Как теперь устроена российская оппозиция

Разговоры о необходимости преодоления раскола оппозиции замечательны не только своим прекраснодушием и оторванностью от реальной жизни, но и тем, что никакого раскола оппозиции нет, и не было. И эту, не расколотую, а абсолютно консолидированную оппозицию мне посчастливилось увидеть самому.

Смысл понятия «оппозиция» зависит от социально-политического контекста. В нормальной демократической стране оппозиция — это те силы и возглавляющие их люди, которые на следующих выборах будут пытаться прийти к власти или, по крайней мере, войти во властную коалицию. Оппозиции в этом смысле у нас нет уже много лет. Начиная с нулевых, никаких шансов прийти к власти путем выборов ни у кого не было. Оппозицией стали называться те, кто открыто заявляли о своем негативном отношении к режиму, и те, кто организовывал протестные акции и принимал в них участие. При этом, за исключением краткого периода надежд 2011–2012 годов (надежд не на демократические процедуры, а на испуг и панику властей), все, в общем, понимали, что власть достаточно сильна, чтобы пережить удары недовольных граждан, и максимум, чего можно от нее добиться, — это уступок по отдельным частным вопросам. Сегодня ситуация опять переменилась. Сейчас в России оппозиция — это те, кто сидит или ждет посадки.

Причем сажают уже за то, что еще вчера казалось чем-то абсолютно невинным (дальше будет еще хуже, разумеется). Оппозиция внутри России, собственно, уже не политическая, то есть борющаяся за власть, — она стала моральной и жертвенной. Сила оппозиционеров не в программах и лозунгах, а в безупречной нравственной позиции. Но всё больше противников режима не по своей воле оказываются за рубежом. Поскольку отъезд их был вынужденным, они чувствуют себя не столько эмигрантами, сколько изгнанниками, сохраняют идентичность русских европейцев и решительных противников режима и действуют в соответствии с этим своим ощущением. Не менее 200 таких наших соотечественников съехались недавно в Берлин на конференцию, организованную Михаилом Ходорковским. Это в основном довольно молодые ребята, живущие в разных странах Европы. Были участники и из США, Израиля и других стран. Из России, кстати, тоже были, но их было немного, и приехали они, поскольку собирались возвращаться, инкогнито (несмотря на это инкогнито, я за их судьбу очень беспокоюсь!). Участники конференции, живущие сейчас за границей, не просто ощущают себя оппонентами режима, они действуют. Кто-то собирает деньги и превращает их в гуманитарную помощь Украине — печки, например, отправляет туда и генераторы. Кто-то собирает деньги непосредственно для ВСУ. Кто-то помогает украинским беженцам. Все помогают друг другу и устраивают в своих городах акции в поддержку Украины, российских политзаключенных и всей антипутинской России. Эти акции, кстати, очень важны, хотя на политику официальной России они повлиять, конечно, не могут. Зато они демонстрируют европейцам, которые видят их и читают о них в своих СМИ, что не все русские одинаковы, не все они фашисты и сторонники Путина и войны. А это понимание не только необходимо сегодняшним изгнанникам, но и будет востребовано, когда режим падет и новому российскому государству (или нескольким государствам, которые возникнут на территории современной России) надо будет заново выстраивать отношения с миром. Этим нашим согражданам не нужно никакое формальное объединение с неизбежно в этом случае возникающим начальством. Они — сетевая структура. Лидеры им тоже не нужны, ни к кому из наиболее известных противников режима они, как мне показалось, особого пиетета не испытывают и, главное, не ждут от них ни указаний, ни одобрения, ни даже помощи. Желания фотографироваться с популярными фигурами они тоже в целом не проявляли. Вот эти поистине замечательные, смелые и цельные люди в моем понимании и есть российская зарубежная оппозиция. И никакого раскола в ней нет, и не было, они ничего не делят и не борются друг с другом. Они спокойно относятся к тому, кто, что и про кого сказал, — у них есть враг, и это не другой оппозиционер. Между ними и оставшимися конфликта тоже нет. Сентенций об ответственности каждого, кто платит налоги, от них вы не услышите. Зато у них в России остались друзья и близкие, и они продолжают ориентироваться на их мнения и оценки: у них сменилась страна пребывания, но не референтная группа. А те, кто говорят о расколе в оппозиции, считают таковой не этих людей, а несколько наиболее известных «раскрученных» фигур. Назовем их грандами. Это в основном очень достойные люди, которые всей своей жизнью доказали и доказывают свое право на общественное внимание, но вряд ли их можно считать лидерами сегодняшнего противостояния режиму — у этого противостояния нет лидеров. Когда — и если — в России будут выборы, лидеры понадобятся и найдутся. Я, правда, думаю, что они будут выдвигаться из числа тех, кто останется в России, в тюрьме или на воле, а те, кто волею судеб оказался за рубежом, претендовать на руководящие позиции не смогут. Несмотря на былые заслуги. Между грандами конфликты, конечно, есть, и они естественны. Политика — дело конкурентное. А как доказать, что у тебя больше прав претендовать на лидерство, чем у кого-то другого? Выборов нет, а значит, нельзя и сказать: вот за меня проголосовало столько, а за тебя — всего лишь столько. Массовых мероприятий тоже нет, а какое состоится — будет расстреляно из пулеметов. То есть аргумента «вот я могу вывести на улицу столько, а ты — в сто раз меньше» тоже больше не существует. Остается внимание СМИ, наших (эмигрантских прежде всего) и зарубежных.

И внимание политиков Запада — с кем они готовы встречаться, тот и считает себя главным. Конфликты в этой ситуации неизбежны: идет борьба не за избирателя, а за очень ограниченный ресурс.

К встречам наших эмигрантов с западными лидерами я отношусь с большим уважением и надеждой. Не потому, что Евросоюз или США могут кого-то назначить премьером новой России (хотя, может быть, кто-то на это и надеется), — не могут, да и не надо им этого. А потому, что на этих встречах те из нас, с кем западные чиновники и политические лидеры готовы разговаривать, могут лоббировать то, что нужно и эмигрантам, и Украине, и России. А эмигрантам нужно, чтобы их не дискриминировали по паспорту. Украине — оружие, а значит, и объяснение лидерам и общественности Запада, что природа путинского режима такова, что его ослабление из-за длительной войны сделает его еще более агрессивным, чем быстрое поражение. А отсюда следует, что не надо бояться победы Украины. Кто лучше выходцев из России может объяснить это Западу? Ну а России нужно выжить как культуре и народу, а для этого нужно военное поражение Путина, а значит, оружие для Украины, ликвидация самого этого преступного режима и, кстати, сохранение потенциала тех, кто сейчас в Европе, но готов вернуться, чтобы отстраивать страну. Берлинская встреча и принятая на ней и подписанная уже многими тысячами людей декларация, кроме того, что повышает чувство принадлежности у российских оппозиционеров за рубежом, делает более эффективным и процесс лоббирования: глядя на декларацию, люди во властных структурах Запада убедятся, что у десятков тысяч российских граждан, оказавшихся сейчас в разных странах, есть общая позиция и по этой преступной войне, и по тому, что представляет собой путинский режим, и по тому, что следует делать. А общая позиция более убедительна, чем мнение одного, пусть даже и очень уважаемого (и заслуженно уважаемого) человека. Удачи тем, кто использует, и будет использовать свои связи для продвижения общих для всех нас целей.

А вот раскола в оппозиции нет — не волнуйтесь, не надейтесь и не обращайте внимания на то, как люди, сами себя назначившие моральными авторитетами, соревнуются в метании фекалиями.

Леонид ГОЗМАН

novayagazeta.eu