(Александр Удовенко и боец 112 бригады территориальной обороны Киева Андрей Малик с гитарой, которая вернулась к владельцу)
Название статьи — строка из старой песни советских лет, замечательно исполненной Клавдией Ивановной Шульженко. Но гитара действительно может рассказать, как поется в другой песне Шульженко, «о боях-пожарищах, о друзьях-товарищах…» А еще, о войне и мире, о любви и преданности, о жестокости и человечности. Особенно такая гитара, как героиня моего очерка.
Все началось на поле боя. Под Киевом. По классике жанра, если гремят пули, музы молчат. Вот она и замолчала, тогда думали, что навсегда… Ее нашли разбитой, практически завершившей свое существование. На сырой мокрой украинской земле, там, где прошел бой. Мне, родившейся в мирном Киеве и уехавшей на историческую родину из мирного Киева, трудно даже писать слово «бой» в привязке к сегодняшнему дню. Но уже почти год идет эта ужасная война… До песен ли и музыки во время войны? Опыт человеческий напоминает, что нет ни мира, ни войны без музыки. Это тонкая балансирующая нить, канат, по которому идут люди, чтобы не сойти с ума в военные годы. Музыка помогает жить. А порой и выжить. И это не банальная фраза, это действительно так. Когда ее нашли, думали, что она убита. Подобрали все, сложили в футляр, и вдруг возникла шальная мысль — а может быть, ее можно спасти? Ведь часто безнадежной ситуация только кажется. И полетели письма-вопросы, чья она, что делать с ней… Ибо там, где люди, там должна быть жизнь.
Это случилось в апреле прошлого года. Когда при отступлении российских войск в районе боев недалеко от Киева была найдена гитара. Поначалу ребята, которые нашли ее, думали, что она принадлежала кому-то из российских солдат. Но очень скоро стало понятно, что она просто забрана из чужого дома, ее родина, ее дом — Украина. А вот вторым ее домом стал Израиль. Красивый галилейский город на берегу Средиземного моря, Нагария. В Израиле есть очень древние города, древнее не придумать… А есть города, создание которых — дело рук родителей наших сверстников. Так, в конце тридцатых годов прошлого века немецкими евреями, успевшими покинуть страну до разгула коричневой чумы, был создан этот город. А затем в городе селились представители новых волн репатриации. Здесь много русскоязычных жителей. И живет в Нагарии Александр Ханин, музыкант, гитарист и мастер. Александр — из белорусского города Орша, в Израиле с 1990 года. Так сложилась судьба его, что есть в ней и физика и лирика. Вернее, музыка и техника. Он окончил Белорусский университет искусств по классу вокала, получил также специальность… газоэлектросварщика. В конце восьмидесятых Саша писал стихи, музыку, занимался аранжировкой песен. И всегда, с молодых лет, занимался судьбами гитар. Как-то не получается сказать «ремонтом», ибо это гораздо больше, чем тривиальный ремонт. С годами Саша отошел от музицирования, но не оставил главное увлечение — гитару. Он продолжает быть врачевателем этого музыкального инструмента.
И удивительным образом пересеклись судьбы жителя израильского города Нагария Александра Ханина и гитары, израненной на поле боя в далеком украинском далеке. Тогда гитара была подобрана в окопе воинами 112 бригады территориальной обороны Киева, которые не посчитали ее грудой ненужных обломков, а подумали иначе: о том, что кто-то касался этих струн, для кого-то они были судьбой, любовью, музой… Так же подумал и Саша Ханин, когда прочитал о ней в социальных сетях и предложил починить ее, взялся отремонтировать разбитый инструмент. Легко сказать — взялся. Это была целая логистика: как доставить гитару в Израиль, как она попадет в северную Нагарию.
А затем началась долгая и кропотливая работа. Рассказывает Александр Ханин: «Реставрацией, починкой, изготовлением новых гитар я занимаюсь много лет. Одно время, до репатриации, работал на Борисовском заводе по изготовлению музыкальных инструментов. На сегодняшний день — это мое хобби. Мне доставляет огромное удовлетворение, взять неиграющий музыкальный инструмент и подарить ему вторую жизнь. А эту гитару из Украины я случайно увидел на одном музыкальном форуме. И сразу возникли ассоциации с «Расстрелянной песней», которую исполнял ансамбль «Песняры». В ней были строки:
«Больно гитаре — пуля задела,
стынет мотив на высокой волне.
Нота сорвалась и заалела
капелькой крови на мертвой струне…».
При виде фотографий сразу возник в голове план реставрации.
Она еще не была у меня, а я уже видел, какой она будет; вся в ранах, но с голосом израненной сирены. Я знал, что если она попадет ко мне, не погибнет ни при каких обстоятельствах. А если ее не убьют, е убьют и песню, которою она пела. Это самое важное. Она выздоравливала на моих глазах, больше полугода, при моей полной уверенности в ее благополучной судьбе.
Все этапы я в фотографиях отсылал на Украину. Кстати, чехол отреставрировала моя сестра. И когда гитара зазвучала, я настроил ее, первой музыку услышала моя спутница жизни, моя боевая подруга. Все было неплохо. Но назавтра гитаре стало хуже, я опять снял струны, сделал несколько распорок под пружинами, и потом больше месяца проводил тестирование.
В это время нашелся настоящий хозяин инструмента. Мы созвонились и общались с его семьей около часа. Очень приятные люди. Я рад, что смог вернуть жизнь этому музыкальному инструменту».
Как рассказывает Александр Ханин, хозяин раненой гитары нашелся, опять же, через социальные сеты, благодаря которым порой случаются чудеса.
Я познакомилась с ним. Александр Удовенко, украинский композитор, музыкант рассказал о себе, о том, как состоялась встреча с любимой гитарой, и не только об этом. О том, как выдерживает его семья последний, невероятно трудный, год. «Мы живем с семьей под Киевом, в коттеджном городке. Я пишу музыку для кинофильмов, документальных фильмов, телесериалов. Думаю, что на постсоветском пространстве самой известной моей работой стала музыка к комедийному сериалу «Сваты» студии «Квартал 95». Сериал этот музыкально насыщенный, он стал очень популярным. Жаль только, что пути наши с некоторыми актерами после начала войны разошлись. Так, Федор Добронравов, раскрывшийся в этом сериале как поющий актер, нынче посещает госпитали и пожимает руки оккупантам. У себя дома я создал студию, чтобы записывать свою музыку. В начале профессионального пути я собирал оборудование для нее, вкладывая, как обычно делают музыканты, почти все средства от своих гонораров в инструменты, приборы… Это ведь не только работа, музыка — это жизнь, это то, чем ты дышишь.
Когда началась война, очень не хотелось уезжать из нашего дома. Мы построили его, осуществили мечту, вложили в него не только деньги, но и душу. Посадили вокруг дома сад. Живи и радуйся…Конечно, мы надеялись, что до нашего дома война не докатится… Что беда обойдет. Но потом начались обстрелы, над нами летали «грады», рядом разрывались мины, взрывы были сумасшедшие. Мы практически перешли жить в мою студию, она без окон, это было самое безопасное место в доме. Перенесли туда детскую кроватку, положили матрасы. Позже оказалось, что выезжать из нашего городка небезопасно. Многие жители попытались это сделать и возвращались на машинах, пробитых, изрешеченных осколками, были и раненые. Мы поняли, что ехать по обстреливаемой трассе опасно. И решили, что стены дома нас защитят. Со времени не стало света, возникли перебои с водой, проблемы с продуктами, с памперсами для ребенка. Но выхода не было, мы надеялись пережить эти дни. Потом в наш поселок вошли российские войска. Они вламывались в дома, которые покинули жители, много жуткого и страшного было в период оккупации. В один день нам было сказано, что у нас есть двадцать минут на сборы, чтобы покинуть дом. Уезжали из городка последние колонны. Из вещей мы взяли минимум. В первую очередь нужно было спасать семью и животных, которые тоже часть нашей семьи. У нас собака и восемь котов, не купленных-породистых, а уличных, спасенных в различных ситуациях. И оставить их на произвол судьбы, мы не могли ни при каких обстоятельствах. Мы паковали их в сумки, коробки… как могли. Конечно, для музыкальных инструментов места в машине не было. Мы уехали 6 марта. Уезжали с ощущением, что «тебя нет», нет твоей личности, нет твоих планов. Ощущение, что мир под ногами рухнул. Нас приняли добрые люди в Западной Украине. Там мы пробыли некоторое время. Как только появилась возможность вернуться, мы поспешили это сделать. Но вначале должны были проверить саперы, нет ли мин. В доме не было света, нужно было убрать дом после оккупантов…Надо сказать, что нам еще повезло, в моей студии украли две гитары, в доме кое-что, но в целом музыкальные инструменты остались целы. Что творилось в домах моих соседей -это отдельная история.
Мы привели дом в порядок, все было затоптано, загажено. И 22 апреля мы вновь поселились в своем родном доме. Вместо одной из украденных гитар, я купил новую. И подумывал, какую гитару приобрести вместо второй, это была акустическая гитара с металлическими струнами.
И тут моей супруге в мессенджере от знакомой приходит фотография разбитой гитары и вопрос: не знаем ли мы случайно, чья гитара найдена на поле боя? Что можно сказать… История возрождения моего музыкального инструмента, в первую очередь, поразила меня высокими человеческими отношениями. Кажется, ну, разбитая гитара валяется на земле, кому она нужна? А люди обратили внимание, затем на перекладных передавали ее друг другу, а мастер в далеком Израиле отозвался и предложил «оживить» ее.
Не хватает слов признательности. Это внимание — оно бесценно!
Мы сумели определить, что это гитара моя, а имеет она особую историю. Когда я только начал писать музыку для кинофильмов, у меня еще не было своей студии, я ездил к знакомым, по памяти записывал у них музыкальные партии. Мне нужно было записать песню для сериала «Сваты», и нужен был звук именно такой гитары. Мне дал ее мой товарищ, работавший в магазине музыкальных инструментов, дал мне эту гитару напрокат, сказав, что я буду доволен ее звуком. У нас действительно все хорошо получилось. И она мне оказалась такой близкой, что я решил выкупить ее и оставить себе.
С первого гонорара от нового проекта я купил эту гитару. Можно сказать, что с нее началась моя студия. Она была первая. И эта гитара стала для меня очень востребованным инструментом. Может быть, даже талисманом.
То, что она нашлась, ее починили и вернули, очень много значит, это знак того, что все должно быть хорошо.
Сдержать эмоции трудно, я помню, какой она была, и сейчас увидел, с какой заботой ее собрал мастер в Израиле. Выделив трещины, оставив память о том, что было. Это шрамы войны, и шрамы на душе…Сыграл я на ней украинскую песню, а первыми слушателями стали украинские воины, которые нашли ее, организовали этот ремонт и вернули мне ее.
Спасибо им и Александру Ханину из Нагарии, спасибо за небезразличие, за чувство, что мы — вместе».
***
Необыкновенно трогательная история, в которой много действующих лиц. И те, кто нашли гитару и не оставили на поле боя, и те, кто с невероятными сложностями доставили ее в Израиль, чтобы Александр Ханин смог восстановить ее, и те, кто взялись помочь вернуть ее хозяину. Вновь перелет, приземление в Польше. А оттуда уже дорога в Киев.
Но все же главное действующее лицо — гитара, которая объединила небезразличные сердца, подружила незнакомых людей и зазвучала — несмотря, вопреки… Потому что музыке жить!
Лина ГОРОДЕЦКАЯ, Израиль
(Фотографии предоставлены Александром Ханиным и Александром Удовенко)
9tv.co.il
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
