Новый президент Чехии Петр Павел. Фото: world.novyny.live
В августе 1968 года я работал переводчиком в КМО у будущего гэкачеписта Янаева и восседал в Лужниках в ресторане гостиницы «Юность», как в зал вбежал один из левоватых молодых американцев, которым мы пудрили мозги, и крикнул: Czechoslovakia has been invaded! Так в Москву пришла Пражская весна.
С ее подавления я мало интересовался чешской политикой, но президентские выборы, состоявшиеся в минувшие выходные, заставили меня малость поволноваться, потому что кандидат Андрей Бабиш заявлял, что в случае нападения (понятно чьего) на Польшу и Балтию он будет против отправки войск им на помощь.
Слава Богу, победил не миллиардер Бабиш, а отставной генерал Петр Павел, получивший 58% голосов против 42%, отданных за олигарха. Я — известный милитарист, но болел против Бабиша не потому, что он олигарх, а Павел — военный, а потому, что Бабиш, как заметил русский сайт Би-би-си, «до войны не раз эпатировал общественность комплиментарными для Кремля заявлениями». В этом он был созвучен нынешнему президенту Чехии Милошу Земану, тоже благоволящему России.
Павел, в прошлом начальник чешского генштаба и экс-председатель военного комитета НАТО, сменит Земана в марте. Президент в Чехии — это больше церемониальная фигура, но его официальные заявления в немалой степени определяют образ страны во внешнем мире. Павел обеими руками за военную помощь Киеву и весьма скептически смотрит на Россию.
Би-би-си приводит цитату из интервью, которое Павел дал в октябре американскому сайту «Политико»: «Никакой демократической революции в России в обозримом будущем не будет. Не только из-за прочности режима, но и из-за ментальности многих россиян. В России нет пространства для возникновения настоящего оппозиционного движения. Даже Алексей Навальный на самом деле — не настоящий оппозиционный лидер. Он определенно не либеральный демократ, он просто другого типа русский националист. Хотя, конечно, как партнер на переговорах он был бы лучше, чем нынешнее руководство».
На молодых россиян, спасающихся от «могилизации», генерал тоже смотрит без восторга, а скорее, нервозно: «Неприятие мобилизации — это не восстание против режима и не помощь Украине, — сказал он в том же интервью. — Эти русские все равно считают, что Украину нужно наказать, просто не хотят, чтобы к этому привлекали широкую общественность. Эти молодые люди, бегущие из страны, беспокоятся за свою жизнь, а это не значит, что они — против войны. Я уверен, что многие из них по-прежнему поддерживают националистическую политику Путина».
Седобородый проевропейский либерал Павел находится на одной волне с правоцентристским правительством чешского премьера Петра Фиалы, которое впустило массу украинских беженцев и по мере сил помогает Украине оружием, но, как и новый президент страны, не романтизирует беглецов от «могилизации» и вместе с 9 странами ЕС и Шенгенской зоны перестало выдавать россиянам краткосрочные «туристические» визы. Короче, украинцам сильно повезло, что второй тур президентсих выборов в Чехии закончился в пользу генерала, а не олигарха. Второй раз украинцам повезло в прошлую среду, когда на сходняк мировых элит в Давос прилетел Генри Киссинджер. Я уже говорил, что в начале 70-х годов прошлого столетия московские сионисты враждебно называли его Кисой за тенденцию играть в поддавки с Кремлем. В швейцарской говорильне, которую он посетил в среду, редко звучит что-то путное, но на сей раз прозвучало: Киссинджер заявил там, что его главное возражение против приема Украины в НАТО — что это будет провоцировать Москву — отпало, и теперь он считает, что идея нейтральной Украины «больше не имеет смысла». Смысл имеет другая мысль, которую озвучил украинский министр обороны Алексей Резников: как писал 25 числа в «Уолл-стрит джорнэл» французский филосов Бернар-Анри Леви, «раз украинская армия воюет нашим оружием, нашими боеприпасами, а теперь и нашими танками, раз она приняла нормы нашего альянса, она стала фактически его членом».
Будучи французским философом, Леви должен был выразиться высокопарно, и он это сделал, процитировав Фукидида, по словам которого Перикл в своем обращении к героям сказал: «Эти отважные бойцы сражались, как афинские воины, они боролись за свою страну, но также защищали более высокие ценности — свободу, демократию, права, короче, Европу».
«Разве они — не наши герои? — продолжает автор. — Наш оплот в борьбе против общего врага? Разве они не защищают нас в своих окопах так же, как мы защищаем их? Разве не сделала их сила обстоятельств самой закаленной, самой опытной, самой лучшей из армий Европы? И разве эта армия, — которая скоро будет сражаться на танках «Леклерк», «Абрамс» и «Леопард», — разве она не обладает стратегическими и тактическими навыками, которые будут неоценимыми в надвигающееся время испытаний?!». «Прием Украины в НАТО, — пишет философ, — настолько же отвечает нашим стратегическим интересам, насколько это и наш моральный долг. Ускорить этот процесс, чтобы наверстать время, упущенное с 2008 года, — это вопрос безопасности, равно как и достоинства. Чем быстрее это произойдет, тем быстрее восстановится мир, настоящий мир, который можно достигнуть лишь путем капитуляции Путина, его режима и его армии».
Почему Леви берет такую дату, как 2008 год? По его словам, в 2008 году, накануне Бухарестского саммита, где НАТО рассматривало вопрос о расширении за счет приглашения новых членов с Балкан и из бывшего Советского Союза, и они с другим французским философом, Андре Глюксманом, подписали открытое письмо президенту Франции и германскому канцлеру, призывая их услышать мольбы Украины, которая искала защиту от русской империи с тех пор как она провозгласила независимость в 1918 году.
Через 17 лет после второго освобождения Украины в 1991 году киевское руководство не видело иного пути, кроме как присоединение к Плану действий по подготовке к вступлению в НАТО. Как пишет сейчас Леви, они с Глюксманом доказывали, что «наступивший XXI век не настолько добр к Западу, чтобы мы легко отвергли страну, которая стремится на свой страх и риск присоединиться к нашей организации». Философы доказывали, что «спустить флаг перед лицом кремлевского нажима и шантажа, свернуться клубочком и захлопнуть свою дверь — через два десятилетия после падения Берлинской стены — перед последними голосами порабощенной Европы будет серьезной политической и исторической ошибкой».
Сперва с Глюксманом, а после его смерти (в 2015 году) один, Леви продолжал повторять уроки «двух чеченских войн, вторжения в Грузию и свидетельств ранних диссидентов, а именно, что у Владимира Путина есть один главный враг, которого он жаждет поставить на колени, и это Европа с ее демократией, законоправием и свободными республиками».
На протяжении полутора десятилетий, продолжает Леви, Запад делал Москве все жесты своей доброй воли, которых она требовала. Франция продавала России военные корабли, президент Обама подписал договор об ограничении вооружений, давший России преимущество, и отменил развертывание ПРО в Польше и Чехии, как требовал Путин, а «президент Трамп обращался с Путиным до отвращения предупредительно».
Вместо того, чтобы ее презирали, изолировали и унижали, пишет философ, к России проявляли поразительное и незаслуженное уважение. Путин принял эти жесты за признание Западом своей слабости и сделал вывод, что может напать на Украину. «Поскольку она не входила в НАТО, мы оказались на грани глобального конфликта, — резюмирует Леви. — Надеясь избежать войны ценой предательства дружественной страны, мы, как бывает всегда, обрекли себя на бесчестье и войну. И что теперь? Ответ очевиден».
Киса дал его в Давосе.
Оцените пост
(голосовало: 14, средняя оценка: 4,43 из 5)
Загрузка...
