Львиный ручей, или Логика безнадёжности

Этот человек известен, организации и даже астероид названы его именем. Статьи, скульптуры, именные стипендии… Был он честен, бесстрашен, умён, образован, принципиален — жил, как возглашал. Выпало стать капитаном тонущего корабля — и сколько было сил, не оставлял он мостика. Герой. И всё-таки неоднозначно отношение к нему потомков.

Реформистский «раввин» Лео Бек (по-немецки «Львиный Ручей») родился 23 мая 1873 года в городке Лиссе (польский Лешно) в семье «раввина» Самуэля Бека (1834-1912). Учился с 1894 в Высшей теологической семинарии в Бреслау (Вроцлаве), затем в Высшем институте изучения еврейства (Хохшуле фюр ди виссеншафт дес юдентум) в Берлине. Был последователем Германа Когена (1842-1918), главы Марбургской школы неокантианства. Лео останется преподавателем Хохшуле до её, последнего еврейского образовательного заведения в Германии, закрытия 19 июля 1942 года — занимались уже 10-12 студентов.

Реформистские «школы иудаики» собирали выдающийся — в европейском смысле — преподавательский состав и существовали на границе еврейской и немецкой протестантской культур. Лео — близкий ученик прославленного немецкого философа Вильгельма Дильтея (1833-1911), был широко, но лишь отчасти глубоко начитан в корпусе торанической литературы. Его блестящая память и глубокий аналитический ум позволят позже, в Терезине, читать по памяти лекции по еврейской религии и истории. И дневные, дозволенные ЭсДе, и ночные, в полной темноте, когда огонёк мог стоить жизни.

В 1905 опубликовал «Сущность иудаизма» — в ответ на вышедшую в 1901 книгу лютеранского мыслителя Адольфа фон Гарнака «Сущность христианства», где раннее христианство названо «религией одного откровения», никак не связанной с сущностью иудаизма. В трактовке Лео Бека иудаизм — динамично развивающееся откровение, ответ человека на «ты должен!» Всевышнего, где раввинистическое толкование Торы преобразуется в собственный опыт. Приняв принцип Когена об иудаизме как «этическом монотеизме», он отошёл от представления наставника о Всевышнем лишь как «абсолютной идее»; для него Б-г — реальность. В этой и более поздних работах Бека иудаизм предстаёт «религией полярности», диалектикой таинства и заповеди; «областью конкретного духа, стремящегося усовершенствовать мир». Тогда как христианство — романтической, основанной на чувстве религией абстрактного духа, стремящегося к искуплению. Глубокое знание Библии обеспечило авторитет в философской «тусовке»; в мире либеральных диспутов Лео Бек воспринимался как «защитник и апологет еврейского духа» от претензий мыслителей христианства.

С 1912 он служил раввином в общинах Оппельне, Дюссельдорфа и «Бней брит» Берлина; во время Первой мировой — «капеллан», военный священник. Лео — член Сохнута; не будучи сионистом, он считал, что возрождение Святой Земли открывает возможности для возрождения еврейского духа, хотя и не гарантирует этого. Сотрудничал в еженедельнике немецких сионистов «Юдише рунгшау». Его считали духовным лидером реформистов. Будучи спокойным, выдержанным и доброжелательным человеком, он пользовался уважением и в 1922 года выбран главой Allgemeiner Deutscher Rabbinerverband — Ассоциации (либеральных) немецких раввинов (большинство ортодоксальных раввинов входили в иные ассоциации).

В 1933, когда немецкий народ избрал фюрера, посыпались антиеврейские законы. Беку предложено возглавить «Имперское представительство немецких евреев» — организацию, через которую нацисты собирались отгородиться от «низшей расы», а евреи обрести какую-то защиту в мрачную эпоху. Лео первым поддержал создание Культурбунда. Принятый 7 апреля «Закон о возрождении государственной службы» изгнал евреев изо всех учреждений культуры, и намерением возникшей в сентябре «Культурной лиги» было трудоустроить тысячи безработных и сохранить соплеменникам возможность вести культурную жизнь. Нацисты поставили только 2 условия: полная финансовая и этническая автономия. Наличие еврейских организаций помогало им маскировать амалекскую злобу.

Лео искал продуктивный контакт с властями — таково было его политическое кредо. Не мне судить, не дай Б-г оказаться в такой ситуации и перед подобным выбором… Многие считали так же, многие — что лучше идти на открытое противостояние сразу, пока зверь не пристрастился к крови и мир не настолько привык пренебрегать совестью. Шаг за шагом, бесстыдство за бесстыдством случилось и то, и другое; к скучающему вопросу Рузвельта о племенных польских лошадях в ответ на рассказ Яна Карского о геноциде (в июле 1943!) нечего добавить.

Отношения «Имперского представительства» с ортодоксами были натянутыми. Иллюстрация. 22 июня 1933 сионистские организации Германии направили Гитлеру меморандум: выражение симпатии к новому режиму и что «сионизм и национал-социализм звучат в унисон» своими целями возрождения национальной жизни народов. Далее — просьба найти место евреям в устраиваемой на расовой основе стране, дабы они могли внести вклад в её процветание. 4 октября послан раввинский меморандум: авторы просят видеть разницу «между древним еврейским народом и марксистским материализмом», осуждают «отвратительную антинемецкую пропаганду», напоминают о евреях-героях, павших на Первой мировой и под конец приберегли главное: «мы не думаем, что целью нового правительства является истребление всех евреев страны и уверены, что внутри жизненного пространства немцев можно найти и место для жизненного пространства евреев. Но если мы ошибаемся и целью властей является именно уничтожение евреев, просим Рейхсканцлера прямо нам об этом сообщить». Конечно, со слишком проницательными «пейсатыми» наци дела иметь не захотели, зато вспыхнул кратковременный роман с частью сионистского движения на почве общей мечты: переправить евреев из Германии в Палестину.

Многократно Лео Беку предлагали уехать в США, он отказывался. В августе 1939 отвёз группу детей в Лондон, его умоляли остаться — но Лео непреклонен: «Пока в Германии есть хотя бы один миньян, моё место там».

Хрустальная ночь (9-10 ноября 1938) ознаменовала новый этап «окончательного решения». А чего стесняться?! Мюнхенский сговор 30 сентября доказал, что прочие без претензий. «Представительство» распущено, 4 июля 1939 взамен изобретено «Объединение евреев Германии при рейхе» под прямым контролем гестапо. Председатель — Лео. Наконец он надоел попытками кого-то спасти — и 27 января 1943 депортирован в пересылочный лагерь Терезин, с зимы 1942 по указанию Гейдриха перепрофилированный в «образцовое гетто»: место показухи, где можно придержать «ценных для продажи персон». Для большинства — остановка на дороге в Аушвиц.

Лео не имел формальных постов, но его воспринимали как «почётного старейшину» гетто. 4 его сестры погибли, но некий статус «важного человека» берёг от отправки в газовую камеру. Подобия «культурной жизни» евреям здесь дозволялись — что не мешало голодать, погибать от эпидемий, депортаций и «показательных казней». Лео был одним из главных лекторов, он вселял в сердца смысл и надежду.

О Терезине, фильме «Гитлер дарит евреям город» и «потемкинских деревнях» надо писать особо. Скажу только, что Лео Бек выжил, 9 мая 1945 остановил самосуд над охранниками, стал «старейшиной уцелевших», перебрался в Англию, закончил начатую в лагере книгу «Этот народ», занимался межконфессиональным сближением, преподавал и оставил мир 2 ноября 1956 в Лондоне.

Ханна Арендт: когда беглец из Аушвица Зигфрид Ледерер рассказал о газовых камерах, Лео, считая, что раскрытие правды вызовет катастрофу, решил скрыть информацию. Он надеялся, что еврейская полиция сделает жизнь несчастных более терпимой — Ханна противоположного мнения. Любой ход в той позиции был плох. Логика безнадёжности.

Есть в этой истории ещё одна логика безнадёжности: в критические моменты лишь прямое Б-жественное наитие даст человеку шанс сделать истинный выбор. Подарить его Творец может только самоотверженно идущему по пути Его заповедей. В Холокост ни один ортодоксальный раввин не занимал должностей в юденратах…