Недавно некий господин решил «напомнить» мне, что Катастрофа — «дела давно минувших дней», ну, вроде монголо-татарского ига или Ледового побоища. Не понравилось человеку, что я не позволила проводить некорректные сравнения с темой Катастрофы. И далее не позволю.
«Делами давно минувших дней» они могут быть для кого-то. Не для нас. Эти «дела» нашему народу, методично уничтожаемому, только за свою принадлежность к еврейству, забыть не дано. Никогда. Горе может быть, если забудем… И потому сегодня хочется вспомнить о тех тяжелых и незабываемых днях.
В августе 1942 исполнилось 80 лет со дня гибели польского педагога, писателя, врача и общественного деятеля Януша Корчака, основателя варшавского еврейского дома сирот. 6 августа — день гибели его и воспитанников детского дома.
Дом сирот был уникальным детским домом, практически государством маленьких детей, которые росли людьми с чувством собственного достоинства. В нем была своя «конституция», существовали выборный детский парламент, товарищеский суд и судебный совет. Дети были не только воспитанниками, но и соратниками воспитателей.
А их главный воспитатель был с ними рядом до последнего мига. Когда в августе 1942 года пришел приказ о депортации дома сирот, Корчак, который мог выбрать жизнь, вместе со своей помощницей Стефанией Вильчинской, другими воспитателями и детьми отправился в товарном вагоне в Треблинку на верную смерть. Неоднократно ему было предложено покинуть гетто и спастись. Но спасти предлагали только его, без детей. Говорят, что руководители юденрата даже в последнюю минуту пытались что-то сделать, опять же только для Корчака. Он отказался от всех вариантов спасения и остался верен детям, которые верили в него, отказался от всех предложений людей, ценивших его талант и готовых вывести его из гетто. Польский писатель Игорь Неверли был одним из таких людей и рассказывал об этом: «На Белянах сняли для него комнату, приготовили документы. Корчак мог выйти из гетто в любую минуту, хотя бы со мной, когда я пришел к нему, имея пропуск на два лица — техника и слесаря водопроводно-канализационной сети. Корчак взглянул на меня так, что я съежился. Видно было, что он не ждал от меня подобного предложения… Смысл ответа доктора был такой: не бросишь же своего ребенка в несчастье, болезни, опасности. А тут двести детей. Как оставить их одних в запломбированном вагоне и в газовой камере? И можно ли это все пережить?»
Сохранились воспоминания Эммануэля Рингельблюма, историка, педагога, создателя архива Варшавского гетто, который смог покинуть гетто, но был предан подростком-поляком и расстрелян в марте 1944 года. Вместе со всей семьей. Ему было всего 44…
А тогда, в конце лета 1942-го, Эммануэль стал свидетелем депортации дома сирот и оставил воспоминания об этом: «Нам сообщили, что ведут школу медсестер, аптеки, детский приют Корчака. Стояла ужасная жара. Детей из интерната я посадил в самом конце площади, у стены. Я надеялся, что сегодня их удастся спасти… Вдруг пришел приказ вывести интернат. Нет, этого зрелища я никогда не забуду! Это был не обычный марш к вагонам, это был организованный немой протест против бандитизма! Началось шествие, какого никогда еще до сих пор не было. Выстроенные четверками дети. Во главе — Корчак с глазами, устремленными вперед, державший двоих детей за руки. Даже вспомогательная полиция встала смирно и отдала честь. Когда немцы увидели Корчака, они спросили: «Кто этот человек?» Я не мог больше выдержать — слезы хлынули из моих глаз, и я закрыл лицо руками».
Так это было…
Януш Корчак… Это ему принадлежат слова: «Я никому не желаю зла. Не умею. Не знаю, как это делается». И он, не имевший своих детей, был отцом этим деткам, оставшимся в одиночестве в жестоком беспощадном мире. Отцом до последней минуты. Первый отряд детей вел он, второй — его помощница и заместитель Стефания Вильчинская, которую дети очень любили.
Пани Стефа была для них мамой, и сиделкой, и другом. Всем… Она несколько раз получала предложения от близких друзей — покинуть варшавское гетто и, возможно, могла бы спастись. Но осталась с детьми до конца. По воспоминаниям секретаря варшавской еврейской общины Наума Ремба, в отличие от толпы кричащих людей, загоняемых нацистами в поезда, приютские дети шли «со спокойным достоинством»: «Это было похоже не на погрузку в товарные вагоны, а на марш молчаливого протеста против режима убийц… Такой процессии еще не видели глаза человека».
О чем они говорили с детьми, как готовили их к смерти, мне страшно думать об этом. Страшно до боли в сердце…
Это ли не героизм, о котором мы тоже должны помнить, когда вспоминаем о Катастрофе? Никогда мое сердце не сможет спокойно воспринимать то, что происходило в те годы.
80 лет со дня гибели дома сирот, а значит, младшие воспитанники сиротского приюта сегодня могли бы быть среди нас! И никакие это не «дела давно минувших дней»! Их, маленькими детьми, удушили в газовых камерах за то, что они евреи. Уничтожили будущих врачей, адвокатов, ученых, музыкантов, портных… Мам и пап своих будущих детей.
Хотели уничтожить все наше будущее. Не вышло. И ни у кого не выйдет! И наши дети, наши сыновья и дочери, молодые израильтяне — главное доказательство тому.
***
Родился Януш Корчак совсем под другим именем. 22 июля 1878 года в столице Польши, в еврейской семье Гольдшмидт появился мальчик. Его назвали в честь деда — Хиршем. Хирш Гольдшмидт был известным в Варшаве врачом. Отец мальчика, Юзеф Гольдшмидт, — преуспевающим адвокатом. Семья была достаточно ассимилированная, и ребенку добавили польское имя Хенрик.
Мальчик вырос, выбрал, как и дед, стезю врача. Но в мире он больше известен, как педагог, писатель, мыслитель. И человек необыкновенной силы воли.
«…Я решил провести последние годы жизни в Эрец-Исраэль, пока что в Иерусалиме, там буду учить иврит, чтобы через год перебраться в кибуц. Причина — там самый последний не плюнет в лицо самому лучшему только за то, что он еврей». Это письмо, опубликованное выше, он написал своим друзьям, супругам Лихтенштейн, оно датировано 29 марта 1937 года.
Последние годы жизни он провел не там, где мечтал. А там, где был очень-очень нужен. А память о нем, его героизме, преданности и умении дарить свет в самые темные дни, передаются из поколения в поколение.
Его мысли, простые и незамысловатые, на самом деле — источник мудрости:
— Здоровье — это главное жизненное благо.
— Уважайте текущий час и сегодняшний день!.. Уважайте каждую отдельную минуту, ибо умрет она и никогда не повторится…
— Детское «дай», даже просто протянутая молча рука должны столкнуться когда-нибудь с нашим «нет», а от этих первых «не дам», «нельзя», «не разрешаю» зависит успех целого и огромного раздела воспитательной работы.
— Люби своего ребенка любым — не талантливым, не удачливым, взрослым. Общаясь с ним — радуйся, потому что ребенок — это праздник, который пока с тобой.
— От удара не так больно, как от слова.
— Не жди, что твой ребенок будет таким, как ты, или таким, как ты хочешь. Помоги ему стать не тобой, а собой.
— Детей нет, есть люди.
***
Преклоняешься перед этим человеком… В нечеловеческих условиях он продолжал учить, лечить, воспитывать детей, которые фактически уже были обречены. В его приюте дети, страдающие от голода и лишений, ставили детские спектакли, что кажется просто невероятным!
До последних дней он пытался спасти своих подопечных от депортации, предложив в детском доме организовать фабрику по пошиву военной формы, тем самым доказывая, что дети могут быть полезны оккупантам.
Но наступило 6 августа 1942 года… 192 ребенка из приюта Корчака были направлены в лагерь смерти Треблинку. С ними были их воспитатели.
Педагогический авторитет и талант прозаика Януша Корчака были столь велики, что порождали легенды. Одна из них: в момент погрузки в вагон к нему подошел один из немецких офицеров, поклонников его творчества и протянул лист бумаги. Всемирно известному педагогу-новатору гитлеровцы дарили жизнь. Он отказался. Ушел вместе с детьми в небо…
Вторая легенда долго тоже волновала людей. Якобы вагон с детьми был отцеплен по дороге, и они спаслись… Людям хотелось верить в хорошее. Пусть даже нереальное.
Сегодня, спустя годы, зная, что это всего лишь легенды, думая о Старом Докторе, хотя был он совсем не старый, всего 64 года, думая с содроганием и грустью, хочется все-таки вспомнить и что-то светлое. И подарить всем его фразу: «Счастье придет по следам грядущих поколений, которые научатся не забывать собственное детство».
Хорошо бы нам всем научиться быть счастливыми. Научиться видеть свет… Помнить этого Человека. И подвиг всех воспитателей еврейского дома сирот в Варшаве. Стефания Вильчинская, Генрик Астерблаум, Бальбина Гжиб, Роза Липец-Якубовская, Сабина Лейзорович, Наталья Поз, Роза Штокман, Дора Сольницкая, Генрик Азрылевич, Бронятовская, Штернфальд…
Их имена вспоминают редко. А ведь каждый из них мог попробовать спасти свою жизнь, но предпочел смерть, чтобы быть до конца рядом с чужими детьми. Которые стали родными. Чтобы не так было страшно им в последние минуты их коротких жизней…
Светлая память!
Лина ГОРОДЕЦКАЯ
9tv.co.il
Оцените пост
(голосовало: 8, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
