Балак, царь Моава, обратился к чародею и пророку Биламу (Валааму) с просьбой проклясть сынов Израиля, пришедших из пустыни к границе его страны. Б-г явился в ночном видении к Биламу и предостерег его от проклятий в адрес «благословенного» народа, но Билам после некоторых колебаний все-таки отправился к царю. По дороге ангел с огненным мечом трижды преграждал путь Биламу, ехавшему на ослице. Билам не видел ангела, не понимал вынужденных маневров ослицы и нещадно бил ее за «упрямство». После третьей остановки «Б-г отверз уста ослицы», и она стала укорять хозяина: ведь, избегая столкновения с ангелом, она спасала ему жизнь. Прозревший Билам увидел, наконец, ангела и, испугавшись, хотел вернуться назад, но тот велел ему продолжать свой путь. Наконец, Билам прибыл к Балаку, и царь Моава провел тщательную подготовку к ритуалу проклятий в надежде, что знатный гость уничтожит своими речениями ненавистных пришельцев. Однако результат получился обратный: трижды Билам пытался произнести проклятия, находясь в состоянии провидческого транса, и все три раза его уста изрекали только благословения. Раздосадованный Балак прогнал Билама. Тем временем евреи начали распутничать с женщинами Моава и Мидьяна и поклоняться их идолам. Б-г разгневался и наслал мор на грешников. Предводитель колена Шимона совершил публичный акт разврата с мидьянской принцессой, и внук Аарона Пинхас убил их обоих копьем, после чего эпидемия, унесшая 24 тысячи жизней, прекратилась.
***
«Вот, народ этот отдельно живет и между народами не числится» (23:9)
Некий американец решил красиво расстаться с жизнью и прыгнул с крыши знаменитого нью-йоркского небоскреба «Эмпайр стейт билдинг». Когда он пролетал где-то на уровне 30 этажа со скоростью 33 фута в секунду, из окна высунулась голова. «Как дела?» — полюбопытствовала голова. «Да пока ничего», — ответил с улыбкой путешественник…
Евреи — народ не такой, как другие. Вам это подтвердит любой антисемит. Евреи существуют отдельно от других народов в силу своего уникального положения и особой роли в мироздании. Евреи не могут смешиваться с остальным человечеством, как масло не смешивается с водой. Когда они пытаются избавиться от своей самобытности — исчезнуть, раствориться, возникает гремучая смесь, приводящая к взрыву. И сила этого взрыва прямо пропорциональна стремлению евреев к ассимиляции.
Классический пример всем известен. Немецкие евреи клялись в вечной любви к Германии, и та ответила им «окончательным решением». Именно газовые камеры и печи крематориев напомнили «немцам Моисеевой веры», что Берлин — это не Иерусалим.
Ныне история повторяется. Еще живы свидетели Катастрофы, а в Европе снова набирает силу биологический антисемитизм. Русские тоже не жалуют евреев по давно установившейся традиции. Свои хронические беды они привычно объясняют «сионистскими происками».
Единственное исключение — Соединенные Штаты. Ни одна другая страна в мире не приняла такое количество еврейских беженцев; ни одна другая страна не сделала так много для поддержки евреев и иудаизма. Но это лишь одна сторона медали; а другая сторона — почти тотальная ассимиляция, охватившая американских светских евреев. Те, как будто, задались целью осуществить на практике идею «плавильного котла», в которой разочаровались другие этносы Америки.
Билам, один из первых в истории антисемитов, еще более трех тысяч лет назад вывел универсальное правило еврейского бытия: «Вот, народ этот отдельно живет и между народами не числится».
Смысл этого высказывания скрыт в его лексической структуре. Ивритское слово «хэн» (вот) состоит из двух букв хей и нун. Гематрия (числовое значение) хей составляет пять. Пять — уникальная цифра. Она «живет отдельно»; ей нет пары. В ряду чисел от одного до девяти все другие цифры имеют пару, при сложении которой получается десять: один и девять, два и восемь… Только у пятерки нет пары. Десять она образует только при собственном удвоении.
В таком же положении и буква нун. Она находится ровно посередине еврейского алфавита. У каждой другой буквы есть своя пара: первая алеф с последней тав, вторая бет с предпоследней шин и т. д. Без пары остается только нун.
Эти две буквы хей и нун отражают судьбу и уникальное положение евреев, «непарного» народа, который «отдельно живет», не имеет друзей и союзников и уже много веков ведет непрекращающуюся борьбу за выживание. Ни в один момент своей истории он не может успокоить себя блаженной фразой самоубийцы, прыгнувшего с небоскреба: «Пока ничего».
Если бы он мог…
«И отвечал Билам…: «Даже если даст мне Балак полный свой дом серебра и золота, не смогу я преступить повеления Б-га ни в малом, ни в великом» (22:18). Почему комментаторы так придирчивы к некоторым библейским персонажам? Когда читаешь сегодняшний раздел, Билам предстает вполне достойным человеком: почитает Б-га; на каждом шагу советуется с Ним; а, судя по приведенному стиху, он еще и неподкупен.
Однако у нас есть не только Письменная, но и Устная Тора. Письменная Тора конспективно сжато передает только факты и слова: «И сказал Моше»; «И сказал Билам» …. В Устной Торе мудрецы раскрывают мысли и скрытые побуждения («И подумал Билам…»), опираясь на тщательный анализ слов, произнесенных вслух.
Раши сообщает, что приведенный стих свидетельствует об алчности Билама. Говоря о серебре и золоте, этот нееврейский пророк невольно выдал свои сокровенные желания.
Но почему тогда мудрецы не осуждают царя Давида за аналогичную фразу в псалме 119: «Лучше для меня Тора из уст Твоих, чем тысячи злотых и серебряников»? И как тогда оценить высказывание рабби Йоси бен Кисма в Мишне «Пиркей авот»: «Хоть бы ты отдал мне серебро, золото, драгоценные камни и жемчуга всего мира, я останусь жить только там, где изучают Тору» (6:9)? Получается, что мудрецы не только придирчивы, но и необъективны: одним они позволяют говорить о «презренном металле», а других сразу обвиняют в жадности.
Перечитайте внимательно приведенные цитаты и сравните их. Разница между ними проста, но принципиально важна. Царь Давид и рабби Йоси бен Кисма подчеркивают свою приверженность Торе; они клянутся, что не променяют ее ни на какие мирские блага. А Билам лишь говорит, что «не может преступить повеления Б-га». Получается, что если бы он мог, то «преступил» бы. В самом деле, почему бы и нет?
Без уязвимых мест
«Как прекрасны шатры твои, Яаков!» (24:5). Что прекрасного нашел Билам в шатрах Яакова? Как уже говорилось, Билам увидел, что в походном стане евреев шатры располагались таким образом, что соседи не могли заглядывать друг к другу.
Но что тут особенного? Конечно, такое размещение жилищ свидетельствовало о скромности, об уважении к личной жизни каждого члена общества, о том, что евреям органически чуждо и отвратительно подсматривать в чужую замочную скважину. Но почему именно эта «архитектурная» деталь — смещенное расположение входов в шатры — побудила Билама заявить, что еврейский народ достоин постоянного присутствия Б-га в своей среде?
Чтобы эффективно проклясть евреев, Биламу требовалось найти какой-нибудь общий, универсальный порок в их национальном характере и выстрелить стрелой ненависти в это слабое место.
Но он не нашел такого порока. Даже когда один еврей спотыкается в каком-то поступке, образовавшуюся брешь мгновенно закрывает его сосед: личный недостаток одного члена общества компенсируется заслугами других.
Билам так и не сумел найти, как он ни старался, повсеместный, «сквозной» недостаток, присущий всему народу. Таков скрытый смысл выражения «Как прекрасны шатры твои, Яаков!»: ни один вход в твое жилище (т. е. ни один грех) не выстраивается в одну линию с входом в дом твоего соседа, не имеет продолжения у другого еврея. Ваши грехи расположены в шахматном порядке: за каждой черной клеткой следует белая клетка, каждый порок перекрывается добродетелью, и нигде нет пролома, через который можно выстрелить в самое сердце народа.
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
