Говорят, что пока мы помним о наших предках, мы под их защитой. Поклонение предкам — наверное, самый древний мистический культ, но здесь речь немного об ином.
Лагерный оркестр сопровождает заключенных к месту уничтожения (30.07.1942, концлагерь Маутхаузен). Фотографии предоставлены Мемориальным комплексом «Яд Вашем»
«Наши мёртвые нас не оставят в беде, Наши павшие — как часовые»
Катастрофа европейского еврейства ускорила создание Государства Израиль, и кровь несчастных жертв защищает нас и поныне. Они наш щит. Европейцы не могут позволить снова убивать нас. Может, они бы с радостью забыли, что натворили их отцы, но мы им напоминаем… только лишь для того, чтобы они снова не трогали нас. Впрочем, и нам это напоминание нелишнее, чтобы осознавали, в каком мире мы живём.
Для того чтобы разбить наш щит, они должны полностью сжечь свою совесть, а этого добропорядочным буржуа пока делать не хочется. А вот попытаться убедить себя и остальных, что евреев не убивали, не травили газом и не сжигали в крематориях — совсем другое дело. Не получится у вас. За нами правда и души наших близких.
По радио звучала грустная и красивая песня. Ахиноам Нини пела «Life is beautiful». Перед глазами поплыл сюжет. Музыка стимулирует видения, она способна перенести нас в иной мир. Берл, глухонемой художник, лет на 25 моложе, чем я, копает ров. Возможно, он понимает, для чего у него в руках лопата, но ещё надеется немного пожить, ещё пять минут подышать, посмотреть, почувствовать.
С опаской оглядывается на угрюмых полицаев, на статных, надменных нацистов.
«Как же можно убивать живых людей? За что? Скажите, за что?» Впрочем, сказать устами он не может, лишь глазами, полными ужаса, но разве человек услышит. Даже Б-г не слышит, Он отвернулся, покинул Свой народ…
Работа подходила к концу, Берлу и его товарищам по несчастью сделали знак. Они выбрались из ямы. Немцы курили папиросы, некоторые шутили, некоторые молчали.
Партиями подводили к краю обрыва, сначала полураздетых женщин и детей. О! Ривка, первая красавица здесь. Смотрит, как всегда, гордо? Нет. Поникла краса Израиля, дрожит Ривка. И сварливая тётя Сарра тоже здесь. И слепой дядя Яша. Хорошо ему, он не видит, только втягивает прохладный воздух. Да уж, компания.
Грохот.
В лично им, Берлом выкопанный ров, лицом вниз падали люди, евреи. Евреи тоже люди. Ну как они не могут это понять.
Берл развернулся, он хотел посмотреть. Надо запомнить и рассказать ангелам, он уже и жесты подходящие придумал. Может, ангелы не знают, может, они тоже глухонемые.
Голову прошила страшная боль, красным залило глаза, и все померкло…
Я остановился на светофоре, звучали последние звуки мелодии, Ахиноам Нини, когда я думал о брате своего деда, глухонемом художнике, который напугал до чёртиков свою маму, нарисовав за несколько дней до войны на стене дома скалившегося тигра.
Я не знаю, почему он остался в Витебске, может быть, по своей наивности, верил, что люди не могут убивать людей.
Рами ЮДОВИН, писатель, публицист
9tv.co.il
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
