Часть 2
«Так скажите мне, нам оставят эти униформы?» — спросил я. В ответ на меня строго посмотрели: «Конечно, нет!» А затем со смешинкой во взгляде добавили: «Но всё равно все их берут».
Меня интервьюировали для участия в программе «Добровольцы — Израилю», которая давала возможность провести три недели на родине предков, занимаясь чисткой танков, покраской грузовиков, инвентаризацией униформ, т. е. любой порученной работой. Программа рассчитана на обычных американцев в возрасте от 17 до 70, которые сами платят за свои авиабилеты, а потом бесплатно выполняют все им задания. Может показаться, что программа эта только для ненормальных. Однако множество ненормальных, вроде меня, принимали в ней участие, многие неоднократно, и я не встречал ни одного, который бы с теплом и умилением не вспоминал бы свой опыт и не завидовал бы тем, кто собирался еще раз поехать в Израиль по этой программе.
Предполагаю, что все заключается в счастливых воспоминаниях. Подтверждает это лучше всего показанный нам фильм, в котором американская девушка (участница программы) сидит на танке с израильским солдатом, держась за руки. У них нет общего языка, но воспоминаний останется множество — до конца жизни хватит.
Идея программы состоит в том, что добровольцы должны делать любые работы на израильских армейских базах, освобождая тем самым израильских солдат, которые смогут выполнять более важные задания. Спать добровольцы должны в перенаселенных бараках, питаться не в самых лучших солдатских столовых, а также носить армейские униформы. Интересно, сможем ли мы взять их с собой …
Попав на базу, вы, в лучших армейских традициях, постоянно жалуетесь: еда плохая, жилье никудышное, погода дождливая и т. п. В этом израильская армия похожа на другие армии: без жалоб и дня не обходится. Если солдат не жалуется — особенно насчет продовольствия — с ним что-то не так.
Некоторые из жалоб имеют справедливые основания. Будучи студентом университета, во время летних каникул я работал в гостинице курортного пригорода Нью-Йорка. Один из владельцев гостиницы (наш босс) был раньше инструктором в школе для армейских поваров. Вместе со мной работали официантами ветераны войны. Это было в начале 1950-х, так что многие из них поступали в колледж в рамках государственной программы для бывших военнослужащих, а летом подрабатывали. Они часто издевались над нашим боссом, укоряя его за плохое качество армейской пищи. Его ответы на претензии имели большой смысл.
«Вот, например, все солдаты ненавидели яичницу-»болтунью», которую мы делали из яичного порошка. Рецепт на ее приготовление был тщательно выверен по всем ингредиентам, и приготовленная в соответствии с рецептом, яичница получалась довольно-таки вкусной. Проблема была с поварами: всякий раз, когда по рецепту надо было смешивать два ковша порошка с двумя ведрами воды, повар произносил: «Эй, мои парни заслуживают самого лучшего, так что я добавлю им яичного порошка, мне для них ничего не жалко». В результате вкус ухудшался, и все жаловались… Фактически этот подход ухудшал вкус всех блюд, но повара, из самых лучших побуждений, меняли консистенцию, а солдаты страдали».
Прежде чем получить «добро» на участие в программе, я должен был предоставить справку от врача о состоянии здоровья, четыре фотографии, рекомендацию от раввина и от друга, а также кучу другой информации, необходимой для удостоверения моей «благонадежности». Я также должен был подписать обещание, что не буду злоупотреблять наркотиками или алкоголем и не буду пропагандировать любую религию или идеологию во время своего пребывания в Израиле. После этого меня пригласили на персональное интервью. Предполагаю, что они должны были сами убедиться, что я не сумасшедший и не террорист, прикрывшийся надежными документами.
Меня немного смутила часть, касавшаяся алкоголя; время от времени я люблю выпить рюмочку винца, но мне сказали, чтобы я об этом не волновался: фактически большинству добровольцев надоедает армейское продовольствие, и они идут в соседний город, чтобы поесть пиццу или китайскую еду, не гнушаясь при этом опрокинуть стаканчик вина или бутылку пива. Меня эти подробности приободрили, главным образом не из-за алкоголя, а потому, что американские волонтеры хранили добрую традицию жалоб на плохое качество армейской пищи.
Единственное, что меня действительно беспокоило, так это то, что я был уже далеко не молод. Это происходило в 1993 году, я родился в 1930, так что вы сами понимаете… И в этом своем «почтенном» возрасте я собирался прожить три недели в пустыне, ремонтируя танки. Зачем мне это? В Калифорнии мне эти навыки вряд ли пригодятся. Я горжусь тем, что могу заменить подтекающую прокладку в кране. А там я буду чинить танки. Но вот когда вы это читаете, то наверняка мне завидуете, что я это делал, а вы — нет. Я это очень хорошо понимаю, и сам себе завидую…
Мне очень повезло: большинство людей в моей группе были старше меня. Конечно же, все эти пожилые, повидавшие многое в жизни люди, не могли быть ненормальными. Я успокоился и понял, что делаю вместе с ними хорошее дело. Как американцы любят говорить: «Если чувствуешь, что делаешь хорошее дело, делай его»! А по здравому рассуждению, дело не только хорошее, но и правильное. С чувством правоты своей миссии я и отправился в Израиль.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
