СТИРАНИЕ ПАМЯТИ («Ваикра)

В субботу, предшествующую Пуриму, в синагогах принято читать не только обычное недельное чтение (в этом году «Ваикра»), но и один дополнительный фрагмент из книги Дварим (25.17-19), именуемый «глава Захор». Вот этот фрагмент: «Помни, что сделал тебе Амалек на пути, когда выходили вы из Египта. Как он встретил тебя на пути и перебил позади тебя всех ослабевших, а ты был изнурен и утомлен, и не побоялся он Бога. И вот, когда успокоит тебя Господь, Бог твой, от всех врагов твоих со всех сторон, на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел для владения ею, сотри память об Амалеке из поднебесной; не забудь».
В данном случае подразумевается эпизод, описываемый в книге Шмот (17.8-16). «И пришел Амалек, и воевал с Израилем в Рэфидиме. И сказал Моше Йгошуе: выбери нам мужей и поди, сразись с Амалеком; завтра я стоять буду на вершине холма с посохом Божиим в руке моей. И сделал Йгошуа, как сказал ему Моше о сражении с Амалеком; а Моше, Аарон и Хур взошли на вершину холма. И было, как поднимет Моше руку свою, одолевал Израиль; и как опустит руку свою, одолевал Амалек. Но руки Моше отяжелели; и взяли они камень, и подложили под него, и он сел на него, а Аарон и Хур поддерживали руки его, один с одной, а другой с другой стороны, и были руки его тверды до захождения солнца. И низложил Йгошуа Амалека и народ его острием меча. И сказал Господь Моше: запиши сие на память в книгу и внуши Йгошуе, что Я совершенно сотру память Амалека из-под неба. И построил Моше жертвенник, и нарек ему имя «Господь – Нисси» (Господь – чудо мое). И сказал он: вот рука на престоле Господа, что война у Господа против Амалека из рода в род».
Итак, потомки внука Эсава Амалека, напавшие на Израиль сразу при выходе из Египта, стали его заклятым врагом. Именно от Амалека произошел Аман, задумавший уничтожить всех евреев в империи Ахашвероша.
Между тем в приведенном отрывке замечается некоторое противоречие. Что это в самом деле значит: «Помни… сотри память… не забудь?» Как такое предписание можно выполнить? Как его вообще следует понимать? Разве нарочно стараясь стереть кого-либо из памяти, человек не совершает противоположного – не увековечивает его память, не посвящает его памяти какое-то время?
Говоря о лечении неврозов путем «забывания», Виктор Франкл пишет: «Презирать себя или следить за собой далеко не так важно, как уметь в конечном счете полностью забыть себя. Но только наши пациенты не должны делать это так же, как Кант, которому пришлось однажды уволить вороватого лакея. Он, однако, не мог оправиться от боли, которое вызвало у него это событие, и, чтобы заставить себя забыть его, повесил на стену своей комнаты табличку с надписью: “Мой лакей должен быть забыт”. С ним случилось то же, что и с человеком, которому обещали раскрыть секрет превращения меди в золото при условии, что он во время соответствующей алхимической процедуры десять минут не будет думать о хамелеоне. В результате он был не в состоянии думать ни о чем другом, кроме этого редкого животного, о котором он раньше никогда в жизни не думал»
Что же имеет в виду Тора? Традиционно слова из главы «Захор» принято понимать как идиоматическое выражение, соответствующие уничтожению. Так Раши пишет: «сотри память об Амалеке». (Истреби) и мужчину и женщину, и дитя и младенца, и быка и агнца (см. I Шмyэль 15, 3), чтобы не упоминалось имя Амалека даже в связи со скотиной, чтобы не сказали: «Это животное принадлежало Амалеку». Относительно слов «Я совершенно сотру». Раши пишет: «Я предупреждаю тебя об этом, потому что Я хочу стереть его».
Но почему Тора прибегает к этому языку? Почему ясно не сказать – как это делается в других местах (например, Двар 7.24) – уничтожь? Может быть, в данном случае все же имеется в виду какое-то сопряжение двух понятий — уничтожения и забвения?

В любом случае этот оборот «стирание памяти» позволяет иначе взглянуть на «уничтожение», и прежде всего на то всецелое уничтожение грешника, в которое (в отличие от христианства и ислама) верит иудаизм.
Иными словами в выражении «стереть память об Амалеке» мы вправе усмотреть ключ к общей эсхатологической проблеме, ключ к одной из интерпретаций еврейской веры в то, что злодеи полностью выводятся из бытия, а не вечно томятся в недрах геенома, как считается у христиан и мусульман.
Вот как представляет это положение Луцато в книге «Очерк основ»: «Гееном — это место, где осуществляется наказание душ. Они чувствуют боль и страдания, согласно с тем, что необходимо в каждой определенной ситуации. В результате этих страданий искупаются дурные действия грешников, и если они становятся достойными награды, они очищаются от своих грехов и могут отдыхать. А если нет (недостойны награды), их наказывают до тех пор, пока не уничтожат».
Ясно, что если уж кого-то должно постичь полное уничтожение – уничтожение не только в этом мире, но и в мире грядущем — так это Амалека. Но разве это полное уничтожение нельзя понять как «стирание памяти» о нем? Т.е. как вычеркивание злодея не только из наличного бытия, но и из памяти праведника?
В таком именно смысле позволительно понять некоторые слова Писания: Например, «Вот Я творю небеса новые и землю новую, и не будет упомянуто прежнее, и не придет на сердце» (Иешайя 65.17).
Последовательным сторонником идеи «стирания памяти» можно признать Льва Шестова, который полагал, что для Бога возможно все, и в том числе сделать бывшее небывшим. В подтверждение этой своей веры он любил приводить суждение христианского теолога Петра Домиане: «Может ли Бог сделать бывшее небывшим? Если, например, раз и навсегда установлено, что девушка обесчещена, не возможно ли, чтобы она вновь стала невинной? Это, поскольку дело идет о природе, конечно, верно и неопровержимо, что противоречия в одном и том же субъекте не могут сосуществовать. И это справедливо считается невозможным, но от этого далеко до применения того же к Богу. Тот именно, кто есть Творец источников природы, тот легко может, если хочет, уничтожить эти законы природы. Ибо кто властвует над сотворенными вещами, тот не подчинен законам, и кто создал природу, управляет естественным порядком по собственному творческому усмотрению».
В книге «Афины и Иерусалим» (3.5) Лев Шестов приводит другое вовсе поразительное высказывание Петра Дамиани: «как мы поэтому справедливо можем сказать, что прежде чем Рим был сотворен, он не был сотворен, так же, не противореча, мы можем сказать: Бог может и после сотворения Рима сделать его несотворенным».
Но почему именно Рим? Какой странный и неожиданный пример превращения бывшего в небывшее для благочестивого католика! Не Святой ли Дух двигал пером Дамиани, намекая на то, что должна быть стерта память Амалека – отного из потомков Эдома, с которым иудейская традиция идентифицирует Рим?
Но что такое превращение бывшего в небывшее, если не стирание грешника не только из наличного бытия, но также и из памяти праведника? Может ли совершиться полное истребление грешника, если одновременно не будет полностью изглажена причиненная им травма невинному человеку?
Слова Торы «сотри память… не забудь» действительно можно понять в том психотерапевтическом смысле, который вкладывает в него Франкл. Предложение невротику, т.е. травмированному человеку, «забыть себя» означает по Франклу подняться над травмирующим фактором, освободиться от его разрушительного влияния.
Как это можно себе представить? В оперативной системе «Windows» имеется важная программа удаления. Все, что мы решили стереть, попадает в «корзину», существующую на тот случай, если мы стерли что-то случайно, по ошибке, или не подумав. Таким образом, мы всегда можем восстановить что-то, что нам еще может пригодиться. Мы не забываем стереть из памяти, т.е. из пользуемых директорий эти не нужные нам файлы, и чистосердечно не помним о них. Но память о них сохраняется еще на жестком диске, т.е. существует столь же полноценно, как если бы она не удалялась вообще.
«Корзина», очевидно, соответствует гееному, куда попадает все никчемное и постыдное. В этом, пожалуй, сойдутся все — и христиане, и мусульмане и иудеи. Однако если христиане и мусульмане как бы не берут в голову дальнейшую судьбу хранящихся в «корзине» отбросов, то иудеи верят в то, что когда-нибудь «корзина» будет очищена, и память о злодеях будет стерта совершенно, как если бы и не существовала вовсе.
Мы привыкли к тому, что все вышедшее из-под пера классика собирается благодарными потомками и распечатывается многочисленными тиражами. Зачастую это касается самых невзрачных черновиков или даже тех произведений, которые сам автор не хотел бы видеть напечатанными, которые сам он желал бы полностью стереть из памяти. Как сказал поэт: «не нужно заводить архива, над рукописями трястись».
С волей авторов считаются мало, но волю Всевышнего нарушить никому не дано. А вполне может так случиться, что Всевышний полностью сотрет из бытия все неугодные Ему творения.
Как бы то ни было, мы вправе сказать, что стирание памяти в «корзину» с последующим вечным хранением там этой ненужной информации будет соответствовать христианскому представлению об аде. А «очистка» корзины, т.е. полное стирание памяти с «жесткого диска», будет соответствовать иудейскому представлению о гееноме, продолжительность страданий в котором не превышает двенадцати месяцев.