Недавно издательством Эксма была выпущена книга «Иисус: Все мировые исследования». Как говорится в аннотации, «книга представляет собой уникальную подборку обзорных работ 40 всемирно известных иудейских и христианских исследователей, представленных на II Принстонско-Пражском симпозиуме».
В сборник этот действительно входит немало интересных и важных материалов, но собственно иудейская позиция представлена скудно. Давид Флуссер, известный своим исследованием «Йешуа» (1969), указывается лишь в общем перечне, а Хаим Коэн и Хаим Маккоби, авторы книг «Иисус – суд и распятие» (1968), и «Революция в Иудее» (1973) не упомянуты вовсе.
Работы же эти интересны в первую очередь тем, что в них восстанавливается политический контекст евангельских событий. Задача эта последовательно игнорируется другими исследователями, о чем в сборнике честно говорится. Так в статье Ричарда Хорсли «Иисус и политика в Римской Палестине» мы читаем: «При подготовке этой статьи стало очевидно, что исследователи новозаветники, как правило, стремятся избегать политических вопросов – будь то историческая ситуация в Римской Палестине времен ранней империи или вопрос о том, каким образом политика того времени могла влиять на Иисуса и как мог в нее вовлекаться он сам».
Соответственно «зелотская» теория, выдвинутая еще на заре библеистики и представляющая Иисуса антиримским мятежником, в сборнике почти не затрагивается.
Однако, предположение, что Иисус из Назарета был распят римлянами за то, что боролся против их оккупации, периодически возникает у некоторых непредвзятых читателей Евангелия.
В последние годы эта тема широко обсуждалась в США в связи с бестселлером Реза Аслана «Zealot — Иисус: биография фанатика» (2013), и в России связи с книгой Латыниной «Иисус. Историческое расследование» (2018). В обоих этих сочинениях Иисус был представлен борцом против римской оккупации.
Эта версия вызывает недовольство как у многих практикующих христиан, так и у некоторых библеистов. Так Глеб Ястребов пишет: «Идея, что Иисус был зелотом (антиримским повстанцем), часто всплывает у охотников за сенсациями, но очень редко — в науке. Ее ввел в оборот Реймарус (18 век) и особенно отстаивали Айслер (1920-е) и Брэндон (1960-е). Их доводы были отвергнуты подавляющим большинством ученых. Стало быть, если Латынина хочет низвергнуть консенсус, она должна ответить на высказанную критику».
Между тем, Ричард Хорсли объясняет непопулярность «зелотской» теории вовсе не убедительностью критики в ее адрес, а совершенно посторонними причинами: «Многих исследователей Нового Завета – в том числе и некоторых наших наставников – глубоко взволновала книга «Иисус и зелоты», которую опубликовал Сэмюель Брэндон. Быть может, еще сильнее западных ученых, исследующих Новый Завет, встревожила связь антиколониальных движений и устроенных на Западе студенческих манифестаций с требованиями к ученым и университетам раскрыть свое отношение к антиколониальным программам. Оскар Кульман, признанный авторитет, прежде рассуждавший о Новом Завете и государстве без резкой полемики, и Мартин Хенгель, незадолго до того представивший синтетическую реконструкцию движения «зелотов», немедленно выпустили брошюры, решительно заявив, что Новый Завет не дает нам никаких поводов считать Иисуса в каком бы то ни было смысле «революционером». В их трудах мы видим, как интерпретаторы Нового Завета изо всех сил отрицали какую либо связь деятельности Иисуса с политикой, – из опасения, что его примут за революционера. Но в этом примере заметно и другое: крайнее противопоставление религии и политики в изучении исторического Иисуса».
Итак, доводы Айслера и Брэндона «были отвергнуты подавляющим большинством ученых» по соображениям, весьма далеким от научных. Ученых пугало — и пугало совершенно оправданно — привлечение Евангелия для раздувания пожара мировой революции.
Разумеется, предпочтительнее, чтобы Иисуса отождествляли с князем Мышкиным, чем с Петром Верховенским, хотя он равно далек и от того, и от другого. Однако, в конечном счете важно выяснить, кем он был на самом деле, а тут без «зелотского» следа никак не обойтись.
Хаим Маккоби приводит в его пользу следующие общие соображения: «Евангелия говорят нам, что когда Йешуа применял выражение «Царство Божие» и «Мессия», он имел в виду нечто совершенно отличное от значения, придаваемого этим словам всеми прочими евреями того времени. Но это невероятно по существу. Если он имел в виду нечто совершенно иное, то зачем же он вообще пользовался этими выражениями? Зачем говорить «диктатура пролетариата», если вы на самом деле хотите сказать «Боже, царя храни»? Если Йешуа хотел сказать, что царство его не от мира сего, что у него нет никаких политических целей и он абсолютно ничего не имеет против римской оккупации Святой земли, то зачем он стал бы употреблять выражения, которые всей массой его соотечественников понимались как политические и революционные? Евангелия претерпели процесс искажения, в результате которого из них было удалено политическое измерение. Это не ограничилось деполитизацией ключевых фраз «Царство Божие», «Мессия», «спасение», и «сын Давидов», вся политическая атмосфера времени Иисуса была изменена до неузнаваемости. Вместо обстановки бурлящего политического недовольства нам рисуют картину мирной римской провинции»
Между тем, на «зелотский» след нас наводит не только довод Маккоби, но как раз один достаточно широкий научный «консенсус». Немало библеистов и независимых исследователей убеждены, что Евангелия не являются «надежным источником» во всем, что связано с судом над Иисусом. Множество исследователей сомневаются в том, что события развивались именно так, как это представил в своей кинокартине Гибсон.
Германский юрист Ведигг Фрикке в своей книге «Кто осудил Иисуса?» пишет: «Согласно «детеологизированным» исследованиям, евангелисты вполне могли изобрести историю о том, что еврейские власти сговорились с целью умертвить Иисуса. Необходимо помнить, что евангелия составлялись в то время, когда христианская община, первое поколение которой состояло исключительно из евреев, отмежевалась от иудаизма и вошла в конфликт с религией, породившей ее. Христианство уже на раннем этапе своего существования сочло необходимым показать, что Иисус не был связан ни с одним еврейским повстанческим движением. Только так Павел, который проповедовал не на своей родине, но обращался к евреям и язычникам за пределами Палестины, мог рассчитывать на успех в Римской империи. Разгром еврейского восстания против римлян в 70 г. н. э. обострил эту необходимость. В наши дни в теологических кругах часто можно услышать мнение, что полное поражение Иудеи было достаточной причиной для составителей евангелий, чтобы переложить на евреев вину за смерть Иисуса».
Новозеландский писатель Бейджент Майкл (1948-2013), в книге «Бумаги Иисуса» высказывает следующие соображения: «Первое, и очень важное замечание — в ту эпоху к распятию приговаривали за политические преступления. Однако по свидетельству Евангелия Пилат отдал судьбу Иисуса в руки толпы, которая потребовала распятия, обвиняя его в ереси. По законам Иудеи наказанием за такое преступление служило побитие камнями. Распятие — это римская казнь, к которой приговаривали за подстрекательство к мятежу, а не за религиозные воззрения. Одно это противоречие иллюстрирует, что события тех дней переданы в Евангелии не совсем верно. Может быть, составители Евангелия старались скрыть от нас какие-то важные детали? Или пытались переложить вину на других?
Можно не сомневаться, что Иисус был приговорён к смертной казни за политические преступления. Мы также уверены, что первую скрипку в этом судебном процессе играли римляне, а не власти Иудеи — в чём бы нас ни пытались убедить Евангелия. Евангелисты прекрасно справились со своей задачей — современному христианину кажется немыслимым, что Иисус мог заниматься политической деятельностью. Тем не менее ещё пятьдесят лет назад профессор Сэмюэл Брэндон из Манчестерского университета обратил внимание на эту теологическую неточность: «Неоспоримым остаётся важный факт — смертный приговор был вынесен римским прокуратором и приведён в исполнение римскими чиновниками». Далее профессор Брэндон продолжает: «Не подлежит сомнению, что движение, связанное с [Иисусом], имело, по меньшей мере, некоторое сходство с мятежом, чтобы римляне признали в нём возможного бунтовщика и казнили его по этому обвинению».
Хаим Маккоби — автор книги «Революция в Иудее» следующих образом представляет себе, как велось редактирование евангельской истории: «Что думали христиане Рима, когда Иудейская война затянулась, и лица римлян были повсюду обращены к евреям с ненавистью? Что думали они, когда глядели на процессию закованных в цепи еврейских пленников, проходящую по улицам Рима среди проклятий ликующих толп, и когда слышались возгласы дикого восторга при известии о смерти Симона Бар Гиоры? Что они думали, мы можем узнать, читая Евангелие от Марка, написанное как раз в то время, и другие три Евангелия, проведшие далее линию, впервые начертанную Марком. Здесь мы можем видеть, как христиане, бывшие первоначально сектой полностью еврейской, отмежевались от евреев в час их поражения.
Их путали с мятежными евреями по одному тому, что Бог, которому они поклонялись, был евреем, к тому же распятым за мятеж. Где же решение этой злополучной проблемы?
Оно должно было напрашиваться с ясностью прямо-таки ослепительной и казаться им богоданным. Йешуа боролся не против римлян, а против евреев! Они получили Евангелие от иерусалимских иудео-христиан. Но это Евангелие казалось им теперь искаженным проеврейским пристрастием. Да, оно наверняка было искажено, иначе просто быть не могло, и теперь на их долю выпало исправить его и восстановить факты такими, какими они должны были быть! В таком-то умонастроении Марк и сел писать свою версию Евангелия».
Маккоби (с ним в этом согласен Флуссер) не отрицает участия саддукеев (но не фарисеев) в процессе над Иисусом. Но особенного интереса в этом плане заслуживает исследование Хаима Коэна «Иисус. Суд и распятие», который показывает, что и священники были на стороне Иисуса, что затеянное ими заседание «сангедрина» являлось попыткой выгородить Учителя.
По мнению Коэна, в ходе своего судебного заседания священники сознательно пытались обнаружить «недостаточность свидетельств», чтобы далее показать в римском суде, что обвинения против Иисуса вздорны.
При этом никакой приговор вынесен не был. Возглас «повинен смерти» Коэн объясняет как констатацию факта: теперь, после того как Иисус сам открыто провозгласил себя царем, он будет осужден римским судом. Спасти его невозможно.
«Римляне не видели четкой границы между царством светским и божественным… римский император становился официально богом. Для этого он не нуждался ни в божественном происхождении, ни в откровении, ни в полномочиях, полученных от других богов, кроме как от себя самого… Законы, изданные императорами, были оружием, защищавшим их божественность. Притязание смертного человека на параллельное, и тем более на исключительное звание, было недопустимо: Он, император, был божественным верховным правителем. Он, и никто другой».
Иными словами, провозглашенный Мессией человек являлся «богохульником» именно в глазах Рима, а не Иерусалима. В Иерусалиме его чтили, как героя.
«Сотни поколений евреев – продолжает Коэн, — в христианском мире преследовались за преступление, не совершенное ни ими, ни их отцами. Более того, в течение тысячелетий они предавались огню и мечу за то, что их предки были виновны в смерти Иисуса, в то время как они сделали все человечески возможное для его спасения от римских палачей. Если может найтись крупинка утешения за это искажение правосудия, то ее нужно искать в словах самого Иисуса: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах».
Но вернемся к собственно «зелотской» версии. Что конкретно в действиях Иисуса могло вызвать гнев Рима? Каким образом проповедник непротивления одновременно все же мог оказаться руководителем восстания? Что в его действиях могло иметь «некоторое сходство с мятежом, чтобы римляне признали в нём возможного бунтовщика и казнили его по этому обвинению»?
Убедительный ответ на этот вопрос дает Маккоби: Иисус был необычным повстанцем. Поддержка небес, являющаяся для любого полководца вспомогательной силой, в стратегии Иисуса выступала основной. Вспомогательными же силами являлись те два меча, с которыми он в сопровождении своего отряда взошел на Масличную гору, чтобы дать там бой, предначертанный пророком Захарией.
Совместима ли «зелотская версия» с учением церкви?
Христианство основывается на вере, что Бог послал на смерть своего Сына, чтобы тот искупил первородный грех. В послании к евреям Павел пишет: «Священник ежедневно стоит в служении, и многократно приносит одни и те же жертвы, которые никогда не могут истребить грехов. Он же, принеся одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога» (Евр 10:11).
Это противопоставление новозаветной жертвы жертвам ветхозаветным, представляет собой не только лейтмотив христианства, но и корень его антисемитизма.
Как технически было совершено «жертвоприношение»? Внутренняя драма Евангелия построена на том, что Бог в очередной раз оказался отвергнут избранным Им народом: смертный приговор Мессии выносит еврейский Первосвященник, «Агнец Божий» приносится в жертву евреями в рамках их извечной неверности Богу. В Новом завете еврей — это негативный, в лучшем случае амбивалентный персонаж – народ-богоборец, обеспечивающий возможность принесения искупительной жертвы.
Разумеется, Хаим Коэн мог ошибаться, и коллаборационисты-священники все же могли оказаться причастны к процессу над Иисусом.
Это допущение, конечно, оставляет некоторую видимость канонической «жертвенной» коллизии. Однако одну лишь видимость.
Религиозно-исторический контекст однозначно свидетельствует, что процесс над «Царем Иудейским» мог быть инициирован только Пилатом, а это превращает предложенную евангелистами «литургическую» драму в фарс. Во вторую мировую войну капо славились своей жестокостью, однако объявлять их на этом основании главными архитекторами Холокоста было бы более, чем странно.
Впрочем, после того, как Ватикан громогласно заявил, что на еврейском народе нет вины за распятие Иисуса, у церкви открывается путь и для иных трактовок.
То, что евангельским антигероем оказывается не еврейский Первосвященник, а римский Император, нисколько не мешает христианской вере. Тысячи первохристиан погибли, отказываясь приносить жертвы императору. Их мятеж продолжал мятеж их Учителя. Восстановление исторической правды в этом вопросе в интересах всех.
Не так давно я опубликовал повесть «Назначенное время», в которой воспроизвожу евангельские события, опираясь на гипотезы Маккоби и Коэна, а также на некоторые собственные предположения и находки.
Евангелие сообщает, что «Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать, и быть убиту, и в третий день воскреснуть».
Я утверждаю, что эти слова являлись лишь частью его наставления. Достойная смерть, (даже если допустить, что она завершилась воскресением), не может быть планом «А», только планом «Б». Ненормально и даже аморально выступать против диктатуры, имея в виду, не свергнуть ее, а лишь создать религию, позволяющей с этой диктатурой мириться, и при этом еще третировать тех духовных «примитивистов», которые добивались лишь «земного» освобождения. Стремление к политической свободе — самое первичное и нормативное желание как нации, так и отдельного гражданина. У того, кто объявил себя Мессией не могло не иметься плана «А», в противном случае также и план «Б» у него бы сорвался.
Повесть включена в состав трилогии «День шестой», размещенной на сервере Ридеро: https://ridero.ru/books/den_shestoi_1/
Оцените пост
(голосовало: 9, средняя оценка: 4,56 из 5)
Загрузка...
