Сбриниться или не сбриниться?

Игорь Гиндлер

Быть иль не быть, to brin or not to brin – вот в чем вопрос. А если более точно, то это вопрос на 50 тысяч долларов, или сколько там Сергей Брин, основатель Google, получает в час.

Если «оглаголить» фамилию Брин, то получится сбриниться – что в наши дни означает сломаться под давлением цензуры или угрозы интернет-уничтожения. Как говорил Гамлет:

«Достойно ли смиряться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье и в смертной схватке с целым морем бед покончить с ними?»

Должны ли мы бороться против дорсинизации или цукербергизации? (Основателя Твиттера зовут Джек Дорси, ну а Цукерберг сами знаете кто). Или мы должны подчиняться приказам руководящей партийной номенклатуры и просто сбриниться – подчиниться им?

Мы знаем, что нейтралитет Интернета не имеет ничего общего ни с Интернетом, ни с нейтралитетом. Термин LGBT не имеет ничего общего с сексуальной ориентацией, а BLM не имеет ничего общего с чернокожими. «Изменение климата» не имеет ничего общего с климатом вообще, а «Спасение планеты», так же, как и другие экстремистские группы зеленых, не имеет ничего общего с планетой, ну а уж «социальная справедливость» не предполагает никакой справедливости.

Если мы продолжим этот список, то увидим, что «микроагрессия» не имеет ничего общего с агрессией, «критическая расовая теория» не имеет ничего общего с расовыми проблемами. «Безопасное пространство» не имеет ничего общего с безопасностью. «Феминизм» – ничего общего с женщинами, а «токсичная маскулинность» – с мужчинами. «Минимальная зарплата» – совсем не о зарплатах, а Антифа – совсем не об антифашизме.

Этот список можно продолжать и продолжать, но все эти термины можно заменить всего лишь одним словом: контроль.

Для нынешней политической власти контроль наиболее важен. Как известно, марксистские догмы об упразднении частной собственности и неизбежном установлении общественной собственности не устаревают вот уже полтора столетия.

Изначальная идея была реализована в Советском Союзе и его сателлитах только с помощью неслыханного уровня контроля –террора. Многие западные марксисты и другие левые аргументировали (вполне резонно), что насильственное перераспределение богатства приведет к кровавой гражданской войне, и опыт Советского Союза является наглядным примером.

Поэтому левые просто вынуждены были искать новые идеи для возрождения марксизма. Они попробовали это сделать, отказавшись от требования принудительного перераспределения собственности. Используя те же стратегические цели, что и классический марксизм, они решили применить несколько другую тактику, обеспечивающую более мягкий переход к утопическому раю рабочих и крестьян.

В начале ХХ века логика левых была такова: владельцы бизнесов сами контролируют всю свою деятельность. Почему? Потому что они владеют собственностью законно и справедливо, как юридически, так и фактически, де-юре и де-факто.

Классический марксизм отрицает юридический и фактический аспекты владения, исключая тем самым и юридическую, и фактическую стороны собственности. Что, однако, получится, если мы временно откажемся от одного из компонентов? Например, если пожертвовать фактическим владением собственности, но сохранить юридическое?

В таком случае возникает новая, немарксистская левая идеология – фашизм. Фашизм изначально предполагался как гораздо менее кровожадная альтернатива коммунизму. (Кстати, если поступить наоборот и отбросить юридический компонент и оставить только фактическое владение, то такое общество будет походить на мафию в масштабе государства, более известное как плутократия).

Image result for amarcord fascist — Фашистский праздник. Кадр из фильма «Амаркорд» Ф.Феллини

Практическая реализация идей фашизма в разных странах принимала разные формы. Например, фашизм был реализован в Италии группой пламенных революционеров во главе с ортодоксальным социалистом Муссолини.

Главным лозунгом Муссолини было:

«Все в государстве, ничего вне государства, ничего против государства».

В 1930 году ему удалось организовать контроль государства над всей итальянской промышленностью и финансами, оставив нетронутыми лишь юридические аспекты частной собственности. Он назвал этот государственно управляемый капитализм «настоящим социализмом». Следующий, закономерный шаг – полное огосударствление (захват, национализация) правительством всей частной собственности – был объявлен, но не был осуществлен благодаря вторжению союзников.

Другой очевидный пример – это национал-социализм Третьего Рейха.

Однако с точки зрения пуриста настоящий национал-социализм был установлен не в Германии, а в той же Италии. Муссолини, бывший уже известным государственным деятелем в то время, когда Гитлер был еще никому не известным социалистическим агитатором, был взбешен тем, что Гитлер «позаимствовал» (скорее – «украл») этот термин.

Фашизм (итальянский национал-социализм) переродился в германский национал-социализм за счет внесения в него антисемитизма и расизма. Поэтому настоящая идеология Третьего Рейха может быть определена не как национал-социализм, а как арийский социализм.

Реформы по отбору (современный термин – “отжатию”) фактического владения собственностью, и, в то же время, сохранению юридических прав собственников были проведены во многих странах по обе стороны Атлантического океана. Самая простая версия этой идеи заключается в том, что государство в значительной степени контролирует собственность, в то время как юридически собственность сохраняется за ее владельцами и наследниками.

Image result for речь гитлера — Б. Муссолини и А.Гитлер

Возмущались ли владельцы? Протестовали ли владельцы? Хоть где-нибудь? Когда-нибудь? Нет! Лишение владельцев контроля за их предприятиями было встречено в основном ликованием. При этом Гитлер никогда не скрывал главную цель национал-социализма, когда выставил германской промышленности ультиматум:

«Частное предпринимательство не может существовать в демократическом обществе».

Третий Рейх тоже не успел провести национализацию, за несколькими исключениями (например, экспроприация авиационных заводов Юнкерса с компенсацией владельцам).

В ответ на ультиматум капитаны экономики вложили миллионы в фонд нацистской партии. Почему? Потому что передача контроля государству избавляет владельцев от вечной головной боли. Владельцам не надо больше беспокоиться о конкуренции, окружающей среде, законах, забастовках, доходах, профсоюзах, налогах, менеджменте, и других обременительных проблемах. Обо всем уже позаботились – можете ехать отдыхать в Майами, в Куршавель, в Давос и наслаждаться жизнью, в то время как государство с помощью идеологически подкованных агентов будет выполнять всю тяжелую работу.

Китай в настоящее время скрупулезно следует фашистскому образцу. Там, конечно, используют другое название, потому что фашизм имеет плохую репутацию. Их последователи в Америке и других западных странах пытаются сделать то же самое и, разумеется, тоже под другими лозунгами.

В Америке мы еще не достигли фазы полного контроля, но мы являемся свидетелями упразднения неугодных, демонетизацию, деплатформинг, цензуру и другие способы контроля над предприятиями, которые проводятся тесно связанными с правительством агентами. Эти агенты юридически пока все еще владеют своими гигантскими технологическими компаниями (подчеркну – пока). Однако фактически они приняли эстафету от сжигающих книги левых радикалов ХХ века, с энтузиазмом выполняя требования постмарксистской номенклатуры.

Маленький грязный секрет постмарксистов заключается в том, что они временно, по крайней мере в период перехода от капитализма к левой утопии, полностью игнорируют экономическую компоненту общества и заботятся только о неограниченной политической власти и полном контроле над обществом. До того времени, когда “пролетарская” революция на мировом уровне победит, и перераспределение богатства на глобальном уровне будет осуществлено (эта идея известна как глобализм), фактический контроль над собственностью – это то, что вдохновляет теперешних революционеров.

Представители левых течений во всем мире искренне верят, что политическая цензура в мировом масштабе находится уже в пределах досягаемости. Для того, чтобы быстрее достигнуть этой цели, левые передали эту грязную работу частным компаниям, армии придворных журналистов, и американским университетам.

В прошлом тысячелетии университеты являлись оазисами свободы слова, но сейчас они неожиданно превратились в прокуроров и подавителей этой самой свободы слова, и вынуждает людей сбриниться. В начале нынешнего тысячелетия многие учебные заведения показали пример ужасного и высокомерного отношения к оппозиционным взглядам.

Культура упразднения неугодных и всеобъемлющий контроль – это две стороны одной и той же медали. Если они не могут тебя контролировать, они тебя запрещают. Это является одной из причин того, почему мы наблюдаем уничтожение памятников – левые не могут контролировать прошлое, поэтому они могут только перечеркнуть и стереть его (следуя примеру их предшественника Иосифа Сталина).

В Советском Союзе была программа, которую называли «высылка за 101-й километр» – «неугодных» граждан и диссидентов насильно выселяли подальше из Москвы. Google манипулирует результатами поиска в интернете абсолютно аналогично. На экране показываются линки на левые политические и новостные сайты в самом начале результатов поиска, а линки к сайтам с «нежелательными» взглядами появляются только после первых 100. Google прекрасно знает, что пользователи интернета, как правило, просматривают только примерно десяток-другой первых линков. Тем самым Google формирует впечатление, что весь мир наполнен только идеями левых. Многие люди до сих пор не осознают, что они находятся в компьютерном Гулаге.

Следует подчеркнуть, что компьютерный Гулаг создан большими технологическими компаниями легально, без грубого нарушения закона. С дьявольской изобретательностью эти левые аппаратчики присвоили себе роль цифровых богов и утилизировали существующие законы, которые защищают частную собственность юридически, чтобы фактически осуществить контроль над всеми аспектами социальной жизни и построить новую, пост-американскую Америку. Как сказал советский коммунист Николай Бухарин:

Н. Бухарин — «любимец партии большевиков» (В центре)
«В прошлом мы просили свободы прессы и гражданских свобод, потому что мы были в оппозиции и нуждались в этих свободах для победы. Теперь, когда мы победили, в таких гражданских свободах нет необходимости».

Должны ли мы соблюдать их требования по соблюдению буквы закона, в то время как левые сознательно нарушают сам дух закона, прокладывая дорогу к панамериканскому крепостному праву? Следуя Дитриху Бонхефферу: «Не действовать значит действовать».

Это будет не по-американски подчиниться требованиям, например, YuanTube, даже если это приведет к тому, что ваше имя будет внесено в государственный черный список опасных диссидентов. Это будет не по-американски покорно оставаться в одиночной камере цифровой исправительно-трудовой колонии.

Сбриниться – это будет совсем не по-американски.