В 1973 году мы с женой и трехлетней дочкой поехали отдыхать в Крым. Самолет прибыл в Симферополь очень поздно. До Евпатории, куда мы ехали, было еще два часа езды, так что добрались до города в двенадцать ночи. У меня есть редкая черта – в любом городе быстро находить нужное знакомство.
Кстати, мои способности очень использовало мое начальство. Так было и на этот раз. В автобусе я разговорился с шофером. Он взял нас к себе домой. Угостил, и мы прожили у него несколько дней. Потом мы нашли квартиру. Далеко от моря, но она была очень хорошая.
В Евпатории прекрасный пляж и море, но угнетает изобилие больных детей. Поэтому жена в дальнейшем категорически не хотела там отдыхать. Деньги у нас были. Мы питались только в ресторане. Еще ели шашлыки. Это было весело. Если в очереди стояло хотя бы одно лицо кавказской национальности, шашлык доставался всем, а на крики окружающих: «Зачем ему пятьдесят шашлыков?» – ответ был: «У меня большая семья».
В Иерусалиме я узнал, что брать без очереди запрещено еврейским законом. Я попытался применить этот же прием, присоединившись в магазине к ближайшему другу, Шломо. Он из Грузии. Но он взял мою сумку и отнес в конец очереди.
Теперь о главном событии. Коренные жители Евпатории терпеть не могли отдыхающих, за счет которых жили. Такова природа человека. В нашем подъезде обнаружился какой-то старичок. Он каждый раз приветливо здоровался с нами. И интересовался, хорошо ли нам отдыхается. Его поведение представляло резкий контраст с остальными. «Псих», – сказал я жене. Она согласилась.
За три дня до нашего отъезда он вдруг ввалился к нам в комнату. На лице была сияющая улыбка. Обращаясь к жене, он разразился длинной тирадой на идише. Я сказал, что жена не знает идиш. Потом он повернулся ко мне: «Послушайте, что ваша жена еврейка, я не сомневался ни на минуту. Но ваши усы меня смущали. Я был уверен, что вы грузин». Усы я носил с семнадцати лет. Пару лет назад к ним добавилась борода. «Послушайте, – захлебываясь от радости, говорил он, – у меня освободилась квартира. А если бы и не освободилась, я нашел бы своим жильцам другую. Я умоляю, переходите ко мне. Моя жена хорошо готовит еврейские блюда. Я не возьму с вас ни копейки – живите сколько угодно. Только пойте каждое утро: «Ломир алэ инэйнем». Это будет ваша плата. И поверьте, я буду ваш должник: я так давно не слышал еврейской песни».
Мы не могли не воспользоваться гостеприимством старого еврея. Оставшиеся дни я по утрам приходил к нему и пел «Ломир алэ инэйнем». А он все время плакал. Я был молод и никак не мог понять причину его слез. Ведь я пел такую радостную свадебную песню. Через три дня мы уехали. Старичок просил нас на следующий год обязательно приехать к нему. Я обещал, но сложилось так, что больше я никогда не бывал в этом городе.
Я не могу окончить этот рассказ, потому что все время плачу. Это непонятно. Ведь я пишу о веселой и радостной песне «Ломир алэ инэйнем». Возможно, только сейчас я понял, почему он плакал. А может, просто старею. И мне стыдно, что я больше не ездил в Евпаторию.
Иногда меня спрашивают: у тебя хороший голос, почему ты не зарабатываешь пением на свадьбах? Я отвечаю: все, что можно было заработать моим голосом, я уже получил сполна. А если надеюсь, что меня поймут, рассказываю эту историю. Кроме того, я стараюсь почаще петь. Мне кажется, своим пением я привлекаю людей к Творцу. Ведь песня воздействует прямо на еврейское сердце. Эффект от нее часто намного больше, чем от самой умной речи.
Еще один раз со мной произошла подобная история. Моя тетя из Тбилиси, та самая, которая когда-то работала на базе, лежала парализованная в постели. Я посетил ее. Говорила она неразборчиво. Женщина, которая ее обслуживала, как-то ее понимала. Тетя попросила меня спеть. Ей передали, что я это умею. Я пел три часа подряд, и раз двадцать «Ломир алэ инэйнем», и она не хотела меня отпускать. «Какое счастье! – говорила она, – в моем доме столько лет не было музыки, тем более еврейской…» Я обещал зайти еще раз, но не успел. Вернувшись в Иерусалим, я узнал о ее смерти.
Оцените пост
(голосовало: 7, средняя оценка: 4,86 из 5)
Загрузка...
