Эта «Колонна гостеприимства» построена в итальянском городке Бертиноро «благородными семействами» в 1497 году. В неё вмонтированы 12 колец, закреплённых каждое за определённой семьёй. Путник наугад привязывал поводья лошади к кольцу — выясняя, у какой семьи остановится. Принимать гостя считалось за честь, тем более, что он привозил дефицитные новости. Ныне в первое воскресенье сентября здесь проходит «День гостеприимства». Почётные гости, валом валят туристы… Спозаранку владельцы ресторанчиков привязывают к кольцам пригласительные билеты — те, кому они достанутся, обедают бесплатно.
Выходец из Бертиноро сумел организовать приём и обустройство соплеменников, изгнанных в 1492 году из Испании. Итальянский городок оказался хорошей «школой гостеприимства».
Рабби Овадья из Бертиноро родился между 1445 и 1450. Видимо, в семье Авраама бен Шломо, содержавшего, согласно городской хронике, «лавку ростовщика на улице виа Маинарди». Сегодня рава именуют «Бартенура», знаменитая винодельческая компания так обозначена,- но одна из легенд против подмены. «Дочь последнего императора единой Римской империи Флавия Феодосия («Великого», 347-395) Галла Плацидия побывала в городке Каструм Кесубиум, где её угостили вином из местных виноградников. Напиток столь понравился, что дама произнесла: «такое вино надо пить не из грубого бокала, а только из золота!». Конец фразы по итальянски: «berti in oro» и стал новым названием города».
Бертиноро принадлежало Папской области, «полугосударству», где постановлением «святейшего Престола» евреям дозволялось иметь в городах только по одной синагоге. Впрочем, законы соблюдались так себе, запрет нанимать врачей-евреев нарушали сами Папы, отношение к нам менялось, а в 1492 году, при изгнании из Испании, Папа Александр VI благосклонно принял около 9000 беженцев в Риме, позволив им расселиться в Папской области и заверив, что: «разрешено вести свою жизнь, свободную от вмешательства со стороны христиан, продолжать свои собственные обряды, обрести богатство и пользоваться многими другими привилегиями».
Известно, что Торе Овадья учился у рава Йосефа Колона Тработто (Махарика, 1420-1480), выдающегося законодателя, на трудах которого в немалой степени основана законодательная практика ашкеназского еврейства. Так, на его респонсы часто опирается Рама, рабби Моше Иссерлис (1520-1572) в своих дополнениях к кодексу «Шульхан Арух» — дополнениях, зафиксировавших обычаи и подходы европейских евреев. О других учителях рабби Овадьи не известно, хотя они, несомненно, были,- тем более, что Махарику приходилось скитаться. Об особенной связи с учителем говорит то, что обессмертивший имя автора комментарий на Мишну — нынче именуемый просто «Бартенура», основан в большой степени на комментариях Раши. А рабби Тработто — потомок длинной династии мудрецов, восходящей к самому Раши (1040-1105)! Особенностью Махарика был чрезвычайный пиетет к предшественникам и, конечно, к своему великому предку, «старейшине еврейских комментаторов». Перу его ученика Бартенуры принадлежит также «суперкомментарий» на комментарии Раши к Пятикнижию, разворачивающий и поясняющий, что имел в виду лаконичный мудрец.
Об итальянской части биографии рабби Овадьи известно немного. После Бертиноро он раввинствовал в Кастелло — вероятно, это Кастелло-д’Арджилле, городок, расположенный в той же провинции Эмилия-Романья («Кастелло» в Италии — как в России Ивановок). Рабби Овадья пользовался огромным авторитетом из-за своей учёности и нравственных качеств, был выдающимся оратором, однако на высокие посты не стремился — роль раввина в небольших городках оставляла время для учёбы и работы на собственными исследованиями.
Отчего он отправился в Палестину 29 октября 1486 — неведомо. Прибыл рав в столицу Святой Земли 25 марта 1488 — возможно, останавливался по дороге в больших еврейских общинах. Еврейская община Иерушалаима находилась на грани исчезновения. Городом владели мамелюки, но они уже теряли силу; в 1480 году на город напали бедуины, они разграбили его и чуть не пленили наместника, который в одиночку успел ускакать через Яффские ворота. Рабби Овадья писал: «передо мной лежит разрушенный город». Вот другое письмо Бартенуры, написанное вскоре после приезда: «Если бы нашёлся человек умный и опытный в общественных делах, он был бы главой и судьёй не только евреев, но и измаильтян: последние не притесняют евреев, так как питают сострадание к чужеземцам; но среди евреев в этом крае нет разумных, деятельных и обходительных людей — они неуживчивы, чуждаются всех и думают только ο наживе». Пожалуй, говоря о соседях, рав несколько приукрасил действительность — с простыми мусульманами отношения были терпимыми, но администрация облагала евреев грабительскими налогами, разорявшими бедняков и вынуждавшими бежать из города богачей; чиновники, в том числе из евреев, славились нечистоплотностью.
Раву Овадье и выпало стать тем «человеком умным и опытным», который возродил еврейскую жизнь на Святой Земле! Вскоре после приезда его попросили стать главой израильских евреев и раввином Иерушалаима. Раву удалось наладить нормальные отношения с мусульманской администрацией; вскоре он добился отмены разорительного и провоцирующего чиновные ухищрения налога на общину в 400 дукатов в год — его заменили подушным налогом, уплачиваемым непосредственно правительству. Рав обратился за помощью к евреям Италии, Турции и Египта — особенно много поддерживал «палестинцев» нагид (глава) египетской общины Ицхак бен Натан ибн-Шулаль. В декабре 1488 рав Овадья перебрался в Хеврон, где 20 еврейских семей сумели создать в общине много более благоприятный климат — и жил с тех пор на 2 города.
Авторитет мудреца соединился с авторитетом Иерушалаима — и в годы разорения сюда стремились на молитву евреи из окрестных стран и даже из далёкого Йемена. В один из первых месяцев раву пришлось самому копать могилу — в общине не нашлось ни одного человека, готового это сделать! А уже через пару лет возникли многие благотворительные организации. Большое внимание Бартенура уделял духовному воспитанию единоверцев, особенно юных; минимум дважды в месяц он читал проповеди (драшот) для всех горожан.
Удивительно, как при стольких заботах он находил время для работы над своими книгами, но здесь, в стране, «воздух которой умудряет», рав Овадья завершил свои ставшие классическими комментарии на Мишну — «Бартенуру». Веками без них не издавалась Мишна; когда христиане в начале 18 века перевели Мишну на латынь, они сопроводили её переводом текста Бартенуры.
Рав Овадья обладал несомненным талантом популяризатора и весьма систематизированным мышлением — можно сказать, что его комментарий, написанный очень простым языком, есть энциклопедия еврейского закона. Опирался он в основном на талмудический анализ, рассуждения Раши и постановления Рамбама, лишь в оставшихся неясными местах добавляя собственные идеи.
Рав был человеком справедливым и доброжелательным. Его письма и путевые заметки — ценнейший исторический источник. Так, он подробно описал общину самаритян, говоря о каирских караимах, подчеркнул их щедрость и великодушие…
Его авторитет стал столь велик, что даже иноверцы, мусульмане и христиане, искали справедливости в его суде и приходили разбирать свои тяжбы. Его руководство в Палестине тоже стало мотивом, привёдших сюда многих беженцев из Испании после изгнания 9 Ава 1492 года.
«Испанцы», в среднем куда более культурные и образованные, изменили лицо общины Израиля. С того времени и поныне Святая Земля — вновь место еврейской учёности. Раву Овадье удалось построить для них в Иерушалаиме ешиву — впервые через более чем 1000 лет после древних академий! Деньги на это дали евреи Турции и Египта. Возникли похоронные общества, фонды помощи неимущим… За всем этим — духовный подвиг одного, сильного и волевого, но очень скромного человека. Еврейского мудреца. Могила его — вероятно, покинувшего мир в 1516 году — на Масличной горе, в столице мира. А жизнь — на наших книжных полках.
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
