1942 год. Войска Юго-Западного фронта отступают после бездарно проведенной операции на Барвенко-Харьковском направлении, разработанной командованием под руководством маршала Тимошенко.
Наша семья после долгих мытарств осела в глубинной донской станице Андреевской на р. Сал — левом притоке Дона, где мы работали в колхозе. Отступающие войска день и ночь двигались через станицу на Сталинград. Среди них было много раненых.
Готовился к эвакуации и наш колхоз. Сформировали гурты коров, быков и отары овец. Конезавод подготовил к перегону табун племенных лошадей. Каждой семье был предоставлен транспорт: телега и пара быков. На дорогу выдали мешок муки и крупу. Станицу покинули раньше, чем планировали.
Немцы подошли к околице. Двигались всю ночь, чтобы оторваться от врага.
Разгар лета. Жара. Поэтому скот и обоз двигались ранним утром, вечером и ночью — по целине и проселочным дорогам. Эвакуирующиеся колхозы и совхозы держали направление на Сталинград. Судьба послала нам подарок: артиллерийскую батарею
76-мм орудий, которая двигалась на лошадях вместе с нами. Легкораненые шли пешком. Колхоз щедро делился с нашими защитниками мукой, молоком и мясом. Артиллеристы меняли уставших лошадей на лошадей из нашего табуна. Непросто было поставить племенных, практически диких животных, в артиллерийскую упряжку.
Колонны двигались к Сталинграду более месяца. Воды не хватало. Начался падеж животных. Мне, 15-летнему городскому подростку, было невыносимо видеть это. В колхозе я работал младшим воловником — пас рабочих быков. В перегоне я выполнял ту же работу. Очень страдал, когда моих любимых быков пускали под нож. Мясо и молоко раздавали красноармейцам.
На нашу долю выпали тяжелые испытания, когда мы двигались по территории Калмыкии. Нас остановила группа всадников в форме бойцов Красной Армии. Это были перешедшие к немцам калмыки из известной дивизии «Эскадрон смерти», которые пытались забрать часть скота. Только благодаря вмешательству артиллеристов удалось сохранить животных.
В августе ранним утром готовились к перегону, до Волги оставалось 80 километров. Вдруг услышали перестрелку. Поднялась паника. Немецкий десант перерезал дорогу к реке. Наш обоз и скот находились в балке, заросшей кустарником. Приняли решение оставаться на месте. Активисты колхоза начали уничтожать документы, фото. Боялись предательства своих же казаков, если нас захватят немцы.
К счастью, десант уничтожили. Скот и обоз направились к Волге. Войска продолжали движение в направлении Сталинграда. Тепло попрощались с нашими спасителями — артиллеристами. Последний перегон к Волге. Вэтом направлении двигались десятки колонн колхозов Ростовской и Сталинградской областей. Приняли решение гнать скот форсированным маршем к Волге, без обоза. Все погонщики скота ехали верхом на лошадях нашего конезавода в казацких седлах, изготовленных в колхозе. Почти все казаки были вооружены огнестрельным оружием, шашки лежали в телегах, там же находился станковый пулемет «Максим». Августовским вечером усталые люди и скот подходили к воде. На правом берегу реки в лучах заходящего солнца открылась панорама села Никольское, переправа через Волгу находилась южнее села. Вдруг над селом появились три звена пикирующих самолетов. Бомбежка продолжалась до наступления темноты. Пристань и подходы к ней были разбиты. Переправа не работала.
Весь вечер и ночь прибывали гурты скота и обозы. Только совхоз «Сальский» пригнал 80 тыс. овец. Страшная паника — всё смешалось в кучу. Ночью опять немцы бомбили. А утром мы увидели: переправу и подходы к ней разбомбили, воронки, побитый скот, горел городок…
Начал собираться народ. Пошел и я к переправе, увидел группу колхозников, которые вели переговоры с молодым военным. Это был комендант переправы, на петлицах его гимнастерки были вышиты два кубика, на ногах — коричневые носки и галоши, на поясе болталась кобура, в руках — кирзовая сумка. Рядом с лейтенантом стоял боец с трехлинейкой на плече. Комендант пытался успокоить народ. Вдруг мой отец — участник Первой мировой и Гражданской войн — Ушер Кравец обратился к коменданту:
— Сынок, чем тебе помочь?
— Батя, а что вы можете? — спросил лейтенант.
— Я бригадир строительной бригады; у нас есть инструмент, мы можем восстановить переправу, но нужны еще люди, желательно плотники, — ответил отец.
Приступили к работе, надо было сделать причал и более 100 метров деревянного настила для подъезда. Использовали материалы разбитого причала, разобрали сараи на берегу Волги. Работу не прекращали и ночью, несмотря на бомбежку. Я тоже работал на восстановлении настила и причала. Начали поступать обозы с ранеными.
Горячие головы решили переправить лошадей вплавь. С трудом подогнали их к воде — правый берег крутой. Загнали животных в Волгу. Проплыли они метров 15. Быстрое течение прибило их к берегу, но выбраться на сушу лошади не смогли. Пытались вытащить. Поломали кони ноги и начали тонуть. Чтобы животные не мучились, казаки их расстреляли. Никогда не забуду глаза лошадей… Всем стало ясно, что единственное спасение — переправа. Ширина Волги напротив переправы более 1,5 километра.
Наконец восстановили бревенчатый настил и причал. Комендант установил очередность. После наступления темноты небольшой буксир причаливал огромную баржу. Загнали на нее скот, затем погрузили раненых. На левом берегу Волги причала не было. Трап опускали на мелководье. Были две баржи, которые поочередно сгружали…
Благополучно ночью перебрались на левый берег и расположились в тутовых лесах, в пойме реки Ахтубы.
Немецкие самолеты продолжали бомбить, но переправа работала. Обозы раненых направляли к железнодорожным путям, где их ожидали санитарные поезда. На левом берегу Волги мы простояли неделю. Часть обоза и скота все еще находилась на правом берегу. От руководства колхоза поступила команда двигаться к конечному пункту перегона — Западно-Казахстанской области, Чапаевского района, поселку Гремячий. Проехали озера Эльтон и Баскунчак. Каждая семья заготовила по мешку соли со дна высыхающего озера. Начался дневной переход вдоль озера Баскунчак. Вдруг налетели немецкие самолеты. Местность открытая. Люди бросились в степь. К счастью, обошлось без человеческих жертв, но погибла часть скота. Чтобы избежать бомбежки, повернули на восток, подальше от Волги.
Наступал сентябрь, похолодало. Уже на казахской земле преградил нам дорогу большой лиман. Несмотря на трудности решили двигаться через лиман вброд. В повозку запрягали три пары быков, и пастухи за «налегач» на рогах первой пары вели повозку. Старики, дети и больные находились на телеге. Остальные шли, держась за повозку. Наступил вечер. Но переход через лиман продолжали. К ночи разбили лагерь. Еще днем перегнали лошадей, быков, коров. Переправа прошла нормально, так как в стаде не было овец, а погонщики ехали верхом. Мне пришлось переходить лиман вброд и на лошади более десяти раз. Холодные «ванны» дорого сказались на моем здоровье…
Щедро расплатившись с казахами, которые помогли нам переправиться, мы двинулись по маршруту, где в годы Гражданской войны прошла 25-я Чапаевская дивизия.
Во второй половине сентября прибыли в конечный пункт Чапаево — районный центр. Колхоз расположился в хуторе Гремячем. Через две недели прибыли остальной обоз и скот. Наша семья осталась в Чапаево. Отца пригласили работать в промартель, я пошел учиться в среднюю школу. За успешный перегон скота из фронтовой зоны и обеспечение отступающих войск мясом колхозники были награждены орденами и медалями. После переправы через Волгу часть казаков вернулись в станицу и присоединились к партизанам.
Я и сейчас переписываюсь с дочерью квартирной хозяйки — Анны Плетневой. Прошло 65 лет, я хорошо помню переправу и ее коменданта. В настоящее время в станице Андреевской не осталось ни одного участника переправы. Я был самым молодым среди казаков и пастухов.
Эвакуация совхозов и колхозов имела экономическое и политическое значение, так как мы обеспечивали отступающие части мясом и молоком. Помощь колхозников в восстановлении и организации переправы спасла десятки тысяч людей и сотни тысяч голов скота от немцев.
Я описал лишь небольшой эпизод эпопеи Сталинградской битвы.
Яков Кравец,
партизан, ветеран войны
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
В статье небольшая неточность. Участники переправы еще живы. Один из них — мой дядя — Ковалев Борис Иванович. Ныне он живет в станице Жуковской и является директором краеведческого музея Дубовского района Ростовской области.