Исламизм и новая американская мечта

В США упрочивается новая правящая идеология, которая напоминает моим сверстникам советскую. Айаан Хирси Али считает, что новое американское мировоззрение больше всего смахивает на исламизм.

50-летняя правозащитница родилась 50 лет назад в Могадишо в мусульманской семье под именем Айаан Хирси Маган Иссе Гулеид Али Вайяс Мухаммад Али Умер Осман Махамуд, перебралась из Сомали в Голландию, закончила Лейденский университет и избралась в парламент, из которого ей пришлось три года спустя уйти после того как ее обвинили во лжи при подаче документов на политическое убежище.

Хирси Али известна как ярый критик ислама, с которым она порвала, как и с религией вообще, и как борец за права мусульманок и против варварской практики женского обрезания, которому она сама подверглась в пятилетнем возрасте. Она сотрудничала с голландцем Тео ван Гогом в работе над фильмом «Подчинение» (2004 г.), изображающим задавленность женщин при шариате. Через несколько дней после премьеры фильма ван Гог был зверски убит в Амстердаме террористом марокканского происхождения.

Убийца приколол к телу ван Гога записку с угрозами Хирси Али, которая жила после этого, как Салман Рушди, под охраной полиции.

Хирси Али переехала в США, где она работает сейчас научной сотрудницей Гуверовского института и возглавляет основанную ею организацию AHA Foundation, защищающую права женщин. Она замужем за блестящим британским историком, профессором Гарварда и Оксфорда Ниаллом Фергюсоном (не путать с эпидемиологом лондонского Имперского колледжа Нилом Фергюсоном, предсказавшим, что в США умрут от коронавируса до миллиона человек, и так побудившим американские власти объявить драконовские локдауны и карантины, которые, возможно, погубят, в конечном итоге, больше людей, чем ковид-19).

Поскольку взгляды Хирси Али неполиткорректны, ее недолюбливают в наших прогрессивных кругах, где ее обвиняют в исламофобии и оправдании цивилизаторской миссии колониализма. В 2014 году ее пригласили в университет Брандейса для вручения почетной степени в области социальной справедливости, а потом бесцеремонно отменили приглашение под нажимом студентов-мусульман.

Эту капитуляцию знаменитого вуза осудила комментатор газеты «Лос-Анджелес таймс» Робин Абкарян, поставившая администрации Брандейса в пример президента Колумбийского университета Ли Боллинджера, который не уступил в 2007 году активистам, требовавшим, чтобы он отменил выступление иранского президента Махмуда Ахмадинеджада. Как давно это было.

Я набрал Абкарян в Гугле и с облегчением узнал, что она продолжает числиться в «Лос-Анджелес таймс».

10 числа Хирси Али напечатала в «Уолл-стрит джорнэл» эссе под названием What Islamists and «Wokeists» Have in Common («Что общего у исламистов и «пробужденных»), то есть людей, прозревших и увидевших райские прелести нынешней прогрессивной идеологии, которую Хирси Али сравнивает с исламизмом.

«Мне никогда не приходило в голову, что в моей новой отчизне свобода слова окажется под угрозой», — пишет автор, замечая, что отмахнулась от отлупа, который ей неожиданно дали в Брандейсе, относя его на счет смычки левых студентов и исламистов. Она рассматривала обоих как «безумствующих маргиналов».

«Но влияние нетерпимых элементов среди американских левых продолжало расти, — пишет дальше Хирси Али, — не только в вузах, но и в СМИ и многих корпорациях. Они укоренили у поколения студентов идеологию, имеющую больше общего с фанатичными доктринами религиозного культа, чем со светским политическим мировоззрением, которое я постигала в Лейденском университете в Голландии».

Автор приводит целое меню названий этой новой идеологии: cancel culture, социальная справедливость, критическая расовая теория, интерсекциональность. О том, что означают последние два термина, я расскажу в будущем. Второй очевиден, а как перевести первый, я до сих пор не сообразил и справился с незаменимым сетевым словарем multitran.ru, который, увы, переводит cancel culture слишком многословно.

Он дает «бойкотирование человека за высказывание противоречивого, непопулярного мнения», «культура отказа от товаров или услуг», «практика осуждения, порицания или отказа от поддержки публичной персоны или компании».

Все же английский пленительно короче русского (и, тем более финского — в полтора раза, спросите у синхронистов). Пока я не придумал более короткого русского эквивалента, приведу в пример одно из последних проявлений cancel culture.

Как пишет Крис Черчилль в газете «Олбани таймс-юнион», студенты колледжа Скидмор, очевидно, считают, что их профессорам западло даже выслушивать мнения, которые оные студенты рассматривают как недопустимые. В данном случае речь идет о тамошнем профессоре изящных искусств Дэвиде Петерсоне, который вместе с женой заскочил в июле на митинг в защиту полиции. По словам этого верооступника, ими руководили «гражданский интерес и любопытство».

Петерсоны пришли на митинг, проходивший под девизом Back the Blue, в 7 вечера с минутами, минут двадцать наблюдали с края толпы за перебранкой между его участниками и их оппонентами и отбыли в ресторан, не придав произошедшему особого значения.

Но пробужденная часть школяров Скидмора, расположенного в Саратога-Спрингс, прознала о дерзкой выходке четы Петерсонов и требует сейчас увольнения профессора, который проработал в этом ликбезе 31 год.

Вот это — cancel culture во всей своей красе. Поехали дальше. Хирси Али пишет, что она не уподобляет исламизм Wokeism’у, назовем здесь новую американскую веру «пробужденностью».

«Исламизм есть воинственный штамм древней веры, — пишет она. — Его приверженцы имеют четкое представление о том, чего ждет Аллах от них на земле, чтобы заработать воздаяние в загробной жизни. Пробужденность же есть во многих отношениях марксистская вера, которая не сулит загробную жизнь. Пробужденность делит общество на множество идентичностей, тогда как исламизм разделяет его проще — на верующих и неверных, на мужчин и женщин».

Различий немало, но вот сходства. «Приверженцы обеих идеологий постоянно борются за идеологическую чистоту и уверены в своей собственной непогрешимости. Ни исламисты, ни пробужденные не вступят в дискуссию; оба предпочитают идеологическую обработку покорившихся и подавление сопротивляющихся».

«Обе идеологии обладают специфическими ритуалами: исламисты кричат «Аллах акбар!» и «Смерть Америке!»; пробужденные скандируют «Жизни Черных важны!» и «Я не могу дышать!». Исламисты молятся на Мекку, пробужденные становятся на колено; и те, и другие любят жечь американские флаги».

«Обе считают, что те, кто отказывается перейти в их веру, должны подвергаться гонениям или похуже. Обе обижаются при каждой возможности и ожидают не только извинений, но и уступок. Исламисты ропщут против «богохульства», пробужденные хотят объявить вне закона «человеконенавистнические высказывания». Исламисты употребляют слово «исламофобия», чтобы заткнуть критикам рот; пробужденные делают то же самое, говоря «расизм».

«Исламисты презирают евреев; пробужденные говорят, что они лишь ненавидят Израиль, но антисемитизм гуляет среди них».

«Обе идеологии ставят себе целью разрушить существующий строй и заменить его утопией, которая всегда оказывается адской анархией: Исламское государство в Ракке, Автономная зона Капитолийского Холма в Сиэттле. Обе стоят на коллективизме: групповая идентичность торжествует над индивидуальной. Обе терпимо воспринимают — и иногда воспевают — насилие, практикуемое их приверженцами».

«В это 11 сентября, — пишет в заключение Хирси Али, — давайте похерим сказки о врагах свободного общества. Их претензии не только экономического толка, и они не удовлетворятся рабочими местами или социалкой. Мотивы у них — идеологические, и они удовольствуются лишь властью!».