Фольклорные герои именно и есть «фольклорные герои» — они или придуманы, или собраны из лоскутков, или человек изменён до неузнаваемости и ему приписано всё, что есть в копилке народной. Но у евреев «всё не как у людей» — самый известный герой наших побасёнок, шкодник и балагур Гершеле Острополер — лицо вполне историческое. Он олицетворяет народное чувство юмора — где бы мы были, евреи, без него с нашей-то историей?! Конечно, вокруг героя сложился веночек легенд и далеко не всё в его биографии можно принимать за чистую монету, но основу не оспаривают.
«От великого до смешного один шаг». То же от трагедии до комедии. Цви-Гирш был правнуком великого каббалиста Шимшона Острополера, погибшего в 1648 году при казацкой резне в городе Полонное. Родился Гершеле в волынском городке Острополе в 1757 году, был он, как и рав Шимшон, потомком царя Давида, а также Раши и Маараля из Праги. В молодости подавал немалые надежды, отличался поразительными способностями и ему прочили роль раввина. Однако мальчик рано осиротел и надо было зарабатывать на жизнь; выучился он на шойхета, резника. Натура была беспокойная и на месте не сидящая, он много путешествовал, но деталей не сохранилось.
Известно, что с ранних лет Гершеле отличался острым язычком и исключительной точностью формулировок, его остроты долго ходили из уст в уста и не слишком радовали тех, кто стал их мишенью. Особенно, поскольку — по делу. Есть тут серьёзная проблема — запрещено прилюдно (и не только прилюдно) позорить человека — даже, если он действительно имеет характер неидеальный и делает что-то, чего не следовало бы. Исключений из этого правило немного — например, если человек открыто отвергает законы Всевышнего и тем выводит себя из-под защиты запретов на «злоязычие». Вероятно, насмешки Гершеле частенько переливались через край дозволенного. И есть такая формула в Талмуде: «насмешники (лецим) не имеют доли в Будущем мире»; конечно, в первую очередь это сказано о насмешниках над мудрецами, но не только…
С другой стороны, был Гершеле человеком добрым и позорить людей запросто не намеревался, отличался он редкой проницательностью и был весьма грамотным; многие его шуточки опирались на тексты Писания и Устную Традицию. Чаще всего он хотел помочь избавиться от сомнительных качеств. И вот судьба (а точнее, Тот, кто эту «судьбу» устраивает) сводит его с человеком, с которым они подходят друг к другу, как дагерротип с фотографией: рабби Барухом из Медж(и)бужа. Даты рождения обоих оспариваются, для ребе Баруха называют 1750, 1753 или 1757 год; историки предпочитают последнюю цифру. Тогда, вероятно, они с Гершеле одногодки. Если же учесть, что покинули они мир в одном еврейском году: рабби Барух в конце 1810, Гершеле в 1811,- это выглядит так, словно разделились в них две половинки одной души: озорная, мудро-ироничная в Гершеле — и трагическая, гневная, провидческая в рабби Барухе.
Рабби Барух из Меджибожа — внук Бааль-Шем-Това, сын его дочери Адели, вероятно, младший. Старший, рабби Моше-Хаим-Эфраим, цадик из Судилкова и автор «Знамени колена Эфраима», вроде бы родился в 1748. Впрочем, хасидские истории братьев то перетасовывают возрастами, то объявляют близнецами. Нового в этом нет, из биографий адморов можно делать антологии и, если бы не имена, кто бы догадался, что речь идёт про того же человека?
Рабби Барух обладал острым мистическим зрением, он говорил: «для моей души нет ничего сокрытого». Оно бы неоригинально, что вообще сокрыто от наших душ, «капелек Всеблагого»? — Хитрость в том, что многие откровения своей души рав мог прочитать, в отличие от большинства из нас. Любимой его книгой была «Песнь песней»; поговаривали, что душа рабби связана с её автором, царём Шломо. Но вот беда — была душа эта, кажется, связана и с первым нашим царём Шаулем: бывали у рабби приступы гнева, раздражения и мрачности. Хотя в теории он был поклонником веселья, «двор» напоминал дворы польских магнатов, чувствовал себя адмор «королём Торы» и считал, что внешнее великолепие связано с авторитетом Святого Учения. Но — слишком глубоко видел он беды и недостатки людей, даже знаменитых праведников, слишком требователен был к себе и к другим; учеников и последователей мог распекать нещадно. Годами проблемны были его отношения с другими великанами — Альтер Ребе, Леви-Ицхаком из Бердичева; отзываться о духовных лидерах мог весьма нелицеприятно. По одной из версий, хасиды захотели его поддержать и отыскали балагура Гершеле. Был, мол, адмор в особо подавленном настроении и велел никого к себе не пускать — вдруг входит Гершеле с фонарём и начинает осматриваться. «Что ты делаешь? — Слышал я, ребе здесь нос повесил — вот я его и ищу». Едва ли на идише «повесил нос» означает то же, что и в русском, но нечто в оном духе могло произойти. И стал Гершеле «придворным шутом» у «короля Лира» рабби Баруха.
Одно из объяснений подавленных состояний рабби даёт «майса»: наказан он был «за дерзкое желание непременно привести Машиаха». Небеса и прислали ему в утешение «альтер эго» — Гершеле, который не только веселил и развлекал, но дразнил и подкалывал «короля». Легенда, с аппетитом обыгрываемая «еврейскими просветителями», гласит, что «после особо обидной шутки рав велел спустить Гершеле с лестницы, подвыпившие хасиды перестарались — и, получив тяжёлую травму, Гершеле вскоре умер». Оно бы так, но ребе ушёл на несколько месяцев раньше…
В народном сознании король и шут неразрывны, большинство сколько-нибудь вызывающих доверие побасёнок повествует об их отношениях. Прочее, конечно, есть перлы народного юмора, «навешенные» на популярного «Хаджу Насретдина». Однако вот предание, достоверное донельзя: когда адмор уезжал, Гершеле нередко садился в его кресло, надевал раввинский сюртук, изображал важную осанку и в роли ребе принимал гостей. И его советы и благословения работали!
А теперь приведу несколько притч о Гершеле, приношу извинения за утерю сочности при переводе.
Очень современная история: обсуждают евреи на завалинке у синагоги — как сделать, чтобы избавить людей от нужды? «Пусть будет так: все вещи сложим в один сундук, и пусть каждый берёт, сколько ему надо. А ты как думаешь, Гершеле? — Отличная идея! Давайте её устроим — я берусь уговорить бедняков, а вы уговорите богатых.»
Пришёл Гершеле на богатую свадьбу, желая подзаработать — но его, голодранца, прогнали. Одолжил кафтан, приняли его, сидит за столом и публику веселит. А на кафтан то бульона прольёт, то фаршированной рыбой помажет. Гости хохочут: «что ты делаешь? — Ну как же, без кафтана меня прогнали, значит, это кафтан здесь угощают».
Рав Барух и Гершеле ехали зимой — вьюга, мороз… Гершеле останавливает лошадей и всматривается. «Что ты ищешь, Гершеле? — Винный погребок. Сейчас ветер дует прямо в лицо, но если выпить водки, голова закружится и он будет дуть в затылок».
Ребе рассердился на Гершеле: «Чтоб ноги твоей не было на моей земле!». Через два часа Гершеле является. «Я же тебе сказал!» — Гершеле снимает ботинки. «Как Вы сказали, так я пошёл домой и набрал в ботинки пыли — видите, я ступаю по своей земле!»
Обратился Гершеле к ребе: «Вот, рабби Акива, рабби Элазар, рабби Шимон бар Йохай были бедны — а поважнее нынешних цадиков. Как это понять?». Рав Барух улыбнулся: «Сам найди причину. — Был я как-то на рынке, слушал слепого лирника — как он пел! А что он имеет — копеечку, бублик… А наш кантор — он в подмётки тому лирнику не годится, но получает… — Ну и отчего это, Гершеле? — Я думаю, в этом мире фальшивые вещи ценятся дороже. Но кому я это рассказываю, Вы-то подумаете, что это Вас не касается…» Рабби сердито взглянул на Гершеле и промолчал.
На могиле Гершеле написано: «Здесь похоронен святой раввин Цви из Острополя,
именуемый Гершеле Острополер, праведник и богобоязненный, проживавший в Галиции в третьем поколении хасидизма, придворный шут рабби Баруха из Меджибожа, внука Баал-Шем-Това». В 1949 последним спектаклем театра ГОСЕТ перед закрытием был «Гершеле Острополер».
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
