Еврейский Мир

Прошел месяц со дня ухода Анатолия Рохваргера – доктора технических наук, профессора, 

Президента International Emigre Association of Arts and Sciences

Есть только два способа прожить свою жизнь.

Первый — так, будто никаких чудес не бывает.

Второй — так, будто все на свете является чудом.

Альберт Эйнштейн

С этой цитаты начинается историческая драма — книга моего папы «Пятикнижие чудес советских евреев». 

Начну с первого четкого моего понимания, что у меня есть папа-чудо -защитник. В детстве летом родители ездили в отпуск на Черное море и часто брали меня с собой. Одно из первых ярких воспоминаний — мне 6 лет, мы с мамой и папой отдыхаем под Одессой. Я — маленькая кокетливая девочка. В один из дней родители со своими друзьями решили пойти на танцы. Родители взяли меня с собой. Надо сказать, что моя мама Зина и мой папа Толя познакомились на танцах во время отдыха в Крыму.

Оставшись одна за столом, немного освоившись, я вскакиваю и иду танцевать. Помню, что выпившие мужчины начали заигрывать со мной. И вдруг ко мне подходит папа, резко берет за руку, ведет к столу и сажает на стул.  При этом строго говоря: «Девочки себя так не ведут!». Я не поняла – как себя должны вести девочки, но запомнила это первое яркое выступление папы — защитника моего женского достоинства. Папа с детства всегда в полушутку говорил маме: «Hа Тину надо одевать паранджу, чтобы мужчины не засматривались». Всю мою юность он говорил мне, что я наивная и даже инфантильная, рассказывая мне о том, как должен себя вести достойный мужчина и как себя должна вести девушка.

Все детство папа просил меня идти спать в 9 часов вечера и единственно, почему я слушалась, это потому что обещал почитать мне перед сном. Вообще его фразу “Тина, надо слушаться” я четко помню. Сказки я особо не любила, кроме “1001 Ночи”, а очень любила, когда папа сам сочинял истории, чтобы я была одним из героев. Потом, когда родился мой сын, я тоже сочиняла сказки с его участием.

Я обожала слушать и очень расстраивалась, когда он говорил мне: “Ну все, теперь пора спать!” И медленно, поцеловав меня почему-то в лобик, уходил из комнаты. Папа первый прочел мне книгу Антуана де Сент-Экзюпери “Маленький принц”, которую я тогда поняла плохо, но он мне  доходчиво объяснил, что самое главное в жизни – любовь. Фразу «Мы ответственны за того, кого приручили» я запомнила на всю жизнь.

Еще я очень любила книгу Киплинга о Маугли, которую мне тоже прочитал папа, но из-за этой книги я всю жизнь боюсь змей. И вот, лежа в своей комнате на 9 этаже московской квартиры, я представляла, что как Маугли лежу на земле, а вокруг меня в джунглях кишат змеи. Однажды, сама себя так напугав, я сильно заплакала. В комнату вошел папа и спросил: “Почему я плачу?”. Объяснить я не могла, но ревела навзрыд. Тогда он взял меня на руки, поднес к окну и начал показывать звезды на небе… Я успокоилась и вскоре заснула, а расположение звезд на небе я запомнила навсегда.

Образ моего папы — это образ черноволосого, стройного мужчины с прямой спиной, всегда сидящего за письменным столом и пишущего, то технические книги, то статьи в журналы, а то докторскую диссертацию…

Он и мне не давал сутулится, каждый раз выправлял мою осанку, тыкая пальцем в спину, за что я благодарна всю жизнь. Где бы он не жил, его письменный стол должен был стоять лицом к окну, поэтому заходя в комнату можно было всегда видеть его прямую спину.

У папы было три любимых вида спорта, которыми он занимался как любитель. Это плаванье, теннис и шахматы. Всю жизнь ходил плавать в бассейн и даже за полгода до ухода, в свои 82, он по воскресеньям ездил в бассейн, только плавал уже медленно и мало по времени.  Я помню в Москве, когда меня спрашивали одноклассники где мой папа вечером я отвечала “Буль буль карасики”.  Откуда эта фраза я не знаю, но это значило, что он плавает в бассейне. Иногда он брал меня с собой. Здесь, в Нью-Йорке, летом папа ездил на Брайтон купаться в океане тоже по вечерам…

В теннис играл, как мне казалось, очень хорошо. Но всегда говорил – «Я -просто любитель» и добавлял «теннис— это интеллигентный спорт, который хорошо физически развивает и активизирует тело человека». На просьбы мамы научить меня играть в теннис, он особо не откликался… В теннис я играть толком не умею.

В шахматы папа меня научил играть, но, по его мнению, надежд я не подавала… Но зато настоял, чтобы мой сын — его внук Джеффри (Фима) умел играть и с удовольствием играл с ним. За неделю до ухода, в больнице, они с Джеффри начали партию по телефону. Но эту партию им доиграть уже не удалось…

Папа научил меня плавать и кататься на коньках. Причем никогда со мной не церемонился в отличии от мамы. Он ставил меня на лёд или буквально бросал в соленое море и говорил спокойно, а теперь езжай или плыви дочка. И я ехала и плыла, а папа одобрительно наблюдал издалека, научив меня быть стойкой. Падать или тонуть я начинала тогда, когда появлялась мама и начинала удивляться тому, что у меня так хорошо получается.

Так и было в моей жизни — выучив и направив меня во взрослую жизнь папа в эту жизнь особо не вмешивался и не принимал за меня никакие решения. Он давал советы только тогда, когда я его действительно спрашивала, и защищал мои интересы только тогда, когда я его об этом просила. Так же он мне советовал воспитывать сына. Слышу его слова “Тина, твое дело помочь Джеффри с получением образования, а дальше это уже будет его выбор.”

Папа Толя был тем человеком, который знал ответ на любой вопрос, чтобы и кто его не спросил… Мама всегда говорила, что он ходячая энциклопедия и всегда спрашивала: «Толя! А откуда ты знаешь?». В лет 14 папа меня подвел к нашей домашней библиотеке и сказал: «Вот книги. Их надо читать. Книги развивают человеческое воображение и мышление». И я начала читать все, что стояло на полках. Почему-то начала со взрослых романов о любви и не только. И когда в 15 лет я с волнением прочитала купринскую «Яму» папа, узнав об этом, ругал меня —  это еще мне читать рано. Я благодарна папе, что с детства уже понимала — человек развивается через книги…

Папа на своем примере мне показывал, что знания — это великая сила. Так же я благодарна папе что он меня научил быть стойкой. Когда я падала на коньках он говорил “ничего, вставай и беги дальше», когда захлебывалась в воде – «выплюнь воду, вздохни, ручками взмахни и плыви»…

Когда я заболевала именно папа меня лечил и давал таблетки, так как мама в этот момент почему-то всегда терялась.

Папа Анатолий был очень скромным человеком. Но он четко знал себе цену и цену того что он делал в мире науки.  Из-за еврейской фамилии Рохваргер, неординарного ума, глубоких знаний и четких морально-этических принципов папе не легко давалась карьера в бывшем Советском Союзе. Папа  никогда не был подхалимом, у него всегда было свое видение ситуации, да и работал всю жизнь не ради денег, а ради высшего смысла приносить пользу этому миру через свои научные открытия, труды, книги…  Сейчас много пишется о том, что такое любовь к себе так вот у папы Анатолия Рохваргер любовь к себе и была оплотом всех его достижений. Он никогда ничего никому не доказывал о себе, но четко знал ниже какой планки он опускаться не может, не хочет, не сможет…

Казалось, что все материальное папу не волновало. Выросший без мамы (папина мама ушла в мир иной, когда Толе было 13 лет), в честь которой он меня назвал Августиной, папа вырос в достатке — дедушка Ефим Лазаревич Рохваргер в Москве был очень большим начальником и тоже ученым,  дважды Лауреатом Ленинской премии.

Однако папе Толе было глубоко без различны одежда, часы, машины… Для него главное — чистая рубашка и галстук. Он ходил в одной одежде до тех пор, пока мама, говоря что Кандидату наук а потом Доктору наук неприлично ходить в одном и том же, тащила папу в магазин где и покупалось ему новые, служившие десятилетиями вещи. Так было в Москве и потом в Нью Йорке. Однако он всегда выглядел очень презентабельно и всегда в галстуке.  Потом, с возрастом, уже в Нью-Йорке папа полюбил носить бабочку. У папы Толи никогда не было машины, но всегда были водительские права. Никогда никуда не спешив, папа Толя всегда всюду приходил вовремя. У папы была очень четкая внутренняя дисциплина, которую он воспитал в себе сам.

Помню папу, приезжавшего домой в Москву из отпуска с юга. Он входил в дом после самолета загоревший и очень красивый. И я всегда думала, что вот такой вот внешностью должен обладать мой будущий муж. Так создался у меня внешний имидж мужчины моей мечты. Одним словом, папа всегда был достойным красавцем.

А ещё папа имел изысканный вкус к еде. Мне приятно было, что он с таким же удовольствием как и я, ел устрицы и разные морские продукты в ресторанах, хотя дома у них с мамой всегда была простая “московская “еда, где главным блюдом является ЧАЙ. Также папа не признавал рестораны без скатертей, какими вкусными они не были. Если без скатерти — папа называл такое заведение харчевней.

Я уже говорила, что папа всегда работал дома по вечерам и часто по выходным. В часов 9 он садился в кресло и читал газету от корки до корки. В Москве это была газета «Правда», а в Бруклине «Еврейский мир» и «Вечерний Нью-Йорк».  Пропускал всю информацию через себя, осмысливал. Собеседнику сообщал уже свою точку зрения,  очень часто совсем не совпадавшую с газетной.

Когда я готовилась к вступительным экзаменам в Московский финансовый институт, папа взял отпуск за две недели до экзаменов. Он развесил по всей нашей квартире в Москве карты и рассказывал мне географию мира и бывшего Советского Союза. Названия угольных шахт Ткибули и Ткварчели, а также точки магистрального экспортного газопровода Уренгой-Помары-Ужгород я запомнила на всю жизнь. В институт я поступила и в этом была большая заслуга его – моего Папы.

Папа учил меня всей своей жизнью ко всему подходить ответственно и творчески. Сам он хорошо рисовал и учил меня рисовать, у него был музыкальный слух, он хорошо знал классическую музыку, они с мамой  всегда ходили на концерты, в оперу или на балет.  Поэтому я училась в музыкальной школе, а дома  занималась на старинном пианино с подсвечниками, которое чудом удалось вывезти из Ленинграда перед блокадой из квартиры папиных родственников.

Будучи интеллигентным человеком, папа говорил, что надо находиться в кругу интеллигентных и обязательно добрых людей. Это теперь мы знаем, что если хочешь изменить свою реальность, надо изменять свое окружение. Он понимал это всегда и любил интеллигентных, образованных, творческих людей, которые также, как и он, старались изменить этот мир к лучшему.

Однако папа Толя всегда сторонился больших сборищ и не любил общественные мероприятия. Он говорил: «Стадное чувство мне не присуще». Не любил демонстрации и толпу. Однажды объяснил, что чуть не погиб, когда по дури со всеми пошел на проводы царя — так он называл Сталина. И что там люди наступали друг на друга и что этого Страшного опыта ему хватило на всю жизнь. Он тогда понял, что столпотворения людей, одержимых идеями, приводят к хаосам и беспорядкам и что у людей в толпе отключается сознание и теряется индивидуальность. Я как и мой папа сильно не люблю толпу.

Папа приехал в Америку в 54 года. За год до отъезда он выучил английский язык так что его словарный запас был очень общинным, а особенно если это касалось технических терминов.  Папа писал и говорил по английский конечно с акцентом, но когда речь заходила о проектах над которыми он работал, то преображался и казалось, что английский его первый язык. В Москве он был начальником, доктором техническим наук  — его знали и признавали как ученого.  Приехав сюда в разгар лета 1991 года, он написал резюме на 4 страницах все-все о себе. Друзья и родственники говорили ему что резюме надо сократить до 2 страниц. Он кивал головой и продолжал посылать резюме на 4-х страницах. В скором времени он по почте получил сотню отказов с одним и тем же объяснением (тогда еще организации объясняли почему не берут), что не могут его взять, так как он Overqualified — в переводе на русский Сверхквалифицированный работник. Папа не хотел идти работать под начало молодых специалистов.

Уезжая из бывшего Советского Союза, папа принял чёткое решение начать все с начала и больше никогда за 29 лет не возвратился в страну, где чувствовал по отношению к себе антисемитизм. Как бы трудно ему не было в Нью-Йорке, он всегда продолжал идти вперёд и никогда не смотрел назад.

Поняв, что работа та, которой он достоин ему не светит, папа начал искать инвесторов для своих патентов. Патенты эти имеют мировое значение и теперь я понимаю, что папино видение и мировоззренческие решения, а также интеллектуальная собственность опережали своё время и по форме и содержанию. Подтверждением являются успешные американские бизнесмены, которые готовы были вкладывать финансовые и другие ресурсы в папины проекты.

У папы была удивительная черта — он всегда добивался своего как бы тяжело ему это не давалось и при этом не бился в те же самые закрытые двери, он искал и находил новые двери и их открывал. Еще папа не переносил врунов он их чувствовал на расстояние и всегда быстро разоблачал, даже если со стороны казалось самому себе во вред.

Папа Анатолий всегда понимал, что один в поле не воин и всегда работал в паре с другими учеными и инверторами, которых называл соавторами. В итоге под его и совместные с соавторами патенты были созданы лаборатории, в которых проводятся исследования и разработки в Rutgers и Polytechnic Университетах.

В 16 лет молодой человек начал писать глубоко осмысленные стихи о жизни.   Позже — ко всем датам и дням рождения друзей и родственников. И сегодня мама соединила эти рукописи в толстый альбом, а у людей которым эти стихи посвящались сохранились копии, переписанные тщательно красивым аккуратным почерком и с любовью моей мамой Зиной.

В конце 2015 года в издательстве MIR Collection, New York вышла в свет первая художественная книга Анатолия Рохваргера «Пуримшпиль Эренбурга и шесть чудес советских евреев», которую он писал 5 лет.  Успех этой книги и добрые пожелания её читателей и рецензентов побудили папу подготовить новую книгу — «Пятикнижие чудес советских евреев».

Мы вместе выбирали это святое название книги. И я дала себе слово, что не только помогу издать эту книгу, но и буду помогать в ее распространении и переводу на английский язык, так как считаю эту книгу очень ценной для понимания жизни советских евреев и того, что значит быть преданным еврейству. В «Пятикнижие», наряду со многими уточнениями и дополнениями по всему тексту, папа значительно изменил структуру и смысловую концепция.

Папа Анатолий Рохваргер всю жизнь стремился открывать что-то новое, он писал диссертации, книги, доклады, патенты и он всегда находил время, чтобы обогащаться знаниями и расширять свой кругозор, изучать науки и философии. А потом делится своими накопленными глубокими знаниями с людьми

Как я уже писала, сколько я себя помню мой папа всегда любил рассказывать мне уже структурированные истории, а потом такие же долгие интеллектуальные разговоры он вел с детства с моим сыном и его единственном внуком Джеффри. А уж, когда разговор заходил о его патентах, которые имеют мировое значение или о книге, написанной им, то глаза папы загорались, и он начинал действительно РАССКАЗЫВАТЬ так, что в какой-то момент мы с мамой даже начали называть его сказочником.

Анатолий Рохваргер автор 198 статей, более 120 докладов и сообщений на различных научно-технических конференциях и семинарах. Им также написаны и изданы три массовые брошюры, учебник для техникумов-колледжей, и четыре книги в области технической и строительной керамики. Он спроектировал крупнейший в мире завод радио- и электронной керамики и разработал шесть новых керамических материалов, пять промышленных продуктов, и четыре оригинальные технологии, включая участие в создании революционной технологии скоростного однорядного конвейерного обжига керамической плитки для стен и полов.

Работая в Нью-Йорке, мой папа получил семь американских патентов. Им (вместе с соавторами) изобретены и разработаны две революционные технологии: 1. керамических контейнеров для безопасного тысячелетнего хранения отработанных топливных стержней атомных электростанций и 2. многожильной электрической проволоки из сверхпроводящей керамики. Кроме того, изобретены схема и параметры работы завода-автомата по обеспечению городских жителей «чистой» и дешёвой электроэнергией и производству полезных продуктов путём полной переработки несортированных бытовых отходов и строительного мусора этих же жителей.

Я могу еще много писать о папе Анатолии Рохваргере и его заслугах перед человечеством.

И, конечно, вы уже понимаете, что папа был достойным и любящим мужем моей мамы Зины. Папа очень любил меня и своего внука Джеффри.

Я благодарна творцу, что у меня именно такой папа Анатолий Ефимович Рохваргер и всему, чему он меня научил на своём примере. Папа был  неординарным добрым интеллигентным очень мирным и глубоко порядочным человеком. Он был очень талантливым и мудрым человеком.

Однако главное, наверное, то что папа Толя был человеком который верил своей мечте, и хотя не был религиозным по форме человеком, но свои мысли он отдавал небу и был предан еврейству, а на земле строил свой “храм” в своем темпе кирпичик по кирпичику.  Папа Анатолий Рохваргер был один в своем роде, а значит не победим!

Анатолий Рохваргер посвятил свою жизнь мечте и верил в чудо! Он прожил  свою жизнь так, будто все на свете является чудом как в цитате Эйнштейна.

Мою сильную энергетическую связь с папой нельзя объяснить или потрогать, а главное нельзя разорвать. Мы с папой всегда друг друга понимали, даже когда были не согласны друг с другом. Он ушёл в мир иной, а я продолжаю с ним говорить и конечно любить его, и тоже, как и папа, творчески строю свою жизнь кирпичик за кирпичиком.

Августина Рохваргер

Оцените пост

(голосовало: 23, средняя оценка: 4,52 из 5)

Загрузка...

Поделиться