… Доклад Марии подходил к концу. В сегодняшних чтениях он последний. Удерживать внимание депутатов с каждой фразой становилось все труднее. С трибуны зал парламента виден как на ладони. На некоторых лицах — откровенное желание скорее уйти по своим делам, гораздо более важным и срочным, чем проблемы безопасности России.
Хорошо киноактерам: во время съемок не видишь зрителей. И тебе все равно, спят ли они или вовсе уходят. Марии никогда не было все равно. Она не переносила безразличия. Так и не научившись говорить в пустоту, требовала от слушателей внимания и отдачи.
— Реальная безопасность страны — понятие более широкое, чем безопасность границ или наличие ядерного оружия, — повысив голос, перешла она к заключению. — Обеспечение национальной безопасности требует экономической и социальной защищенности каждого человека. Коррумпированная и неэффективная власть и бедный народ — два фактора потенциальной угрозы. Можно сколько угодно говорить о внешних угрозах, но основные проблемы — внутри нас! — выдержала паузу. — Спасибо за внимание. Я завершила доклад.
Собственно теперь должно начаться обсуждение. Ее речь была тщательно подготовлена: позади — несколько месяцев командной работы. Что скажут депутаты? Зацепило ли? Отнесутся ли серьезно?
— Что она тут делает?! — первым завопил депутат Зелинский, мгновенно перехватив внимание журналистов. С неухоженными, торчащими в разные стороны волосами, он напоминал ворона, изрядно потрепанного котами и дворниками. — Женщина обсуждает вопросы национальной безопасности! Ей место на кухне, детей рожать, а не глупости говорить!
Депутаты оживились, предвкушая веселье. Проснулись спящие, очнулись дремлющие. Обсуждение с космической скоростью превращалось в паршивое шоу.
— Я против этой концепции! — Зелинский замахал руками. — Мы не будем голосовать!
Почему «против» и почему «не будем», осталось за кадром. Да и вряд ли сам депутат Зелинский мог бы объяснить свою позицию.
Бросаться абсурдными фразами — его единственная роль. Не роль даже, так, эпизодический выход. «Антракт, негодяи!»
Многие видели в нем шута, но это не так. Шут — слуга царя, которому позволено кидать реплики, встающие костью в горле официальной власти. А этот — банальный комик, разыгрывающий кухонную мужицкую роль.
Мария подавила нахлынувшее раздражение, подчинившись закону политических джунглей: покажешь слабость — сожрут.
— Благодарю за комплимент, — спокойно произнесла она. — Мне, значит, рожать пора? А вы готовы помочь, господин Зелинский? Вас наконец посетила любовь?
Этот «хук справа» был опробован давно и не раз доказал свою эффективность. Большинство мужчин-политиков, цепляющих «женскую тему», стоило им напороться на открытый вызов, предпочитали закончить базар и скрыться в кустах. Приемчик сработал и в этот раз. Спрятанный внутри Зелинского диктофон с записью народных шуток сломался и захрипел. Депутат закашлялся.
По залу прокатились смех и аплодисменты. Телевизионщики оживились. Можно было не сомневаться: перепалку покажут все телеканалы России. Интересно, останется ли хоть кусок от ее предыдущей речи? Мария перехватила взгляд спикера. Тот пожал плечами: а ты чего ждала? Чтобы все было иначе?
К сожалению, да. Да, черт возьми! Из месяца в месяц Мария ждет, что все изменится. Что парламентские выступления прекратят быть реалити-шоу, над которыми можно вдоволь поржать, что журналистам захочется вникнуть в предложения депутатов, а не в их сексуальные взаимоотношения.
Ее изводил вечный массовый заказ: превратить парламент в сообщество, где пошлость является доминантой. Где полоскание простыней во благо рейтинга и яркой картинки считается лучшей забавой, если не смыслом профессии. Где серьезность обсуждения вопросов безопасности в стране зависит от пола докладчика…
— Уважаемые коллеги, — спикер наконец-то прервал смех в зале. — Доклад заслушан. У кого есть поправки, вносите на комитетах. Итоговый документ рассмотрим после анализа поправок всех фракций.
Мария сошла с трибуны. Как и следовало ожидать, ее тут же обступили журналисты. Не меньший ажиотаж наблюдался вокруг господина Зелинского.
— Мария, вы согласны с Зелинским, что женщине нечего делать в парламенте?
— Вы действительно готовы сейчас рожать, в вашем-то возрасте?
— А если бы Зелинский объяснился вам в любви, вы бы ответили взаимностью?
Операторы лезли в лицо телекамерами. Журналисты подсовывали диктофоны. Мария не стала объяснять, что, во-первых, в парламент незачем аккредитоваться тем, кого беспокоят вопросы женской эмансипации. На двух третях суши эта тема неактуальна уже полвека. В конце концов, недостойно для России быть мировой провинцией.
Во-вторых, если кому-то в двадцать пять кажется, что сорок — время думать не о любви, а о месте на кладбище, то не пойти бы ему куда-нибудь… в библиотеку, например…
В-третьих, такие вопросы подмачивают не ее репутацию, а репутацию журналистики. Подмачивают так, что ее не высушить уже ни одним индезитом. Некоторые журналисты превращают политику в скандальное шоу и незаметно сами уподобляются светским хроникерам.
Вместо всего этого, умного, многозначительного, она наигранно кротко предложила:
— Может, все-таки поинтересуемся вопросами национальной безопасности?.. Вы все желтеете с такой скоростью, что люди точно решат, что мы — шоумены. С одной стороны, это правда. Но не вся.
Журналисты не скрывали разочарования. Скандальный материальчик уплывал из рук. Кто-то побежал к Зелинскому в надежде все же получить комментарий. Оставшись одна, Мария поспешно направилась к выходу. Машина ждала неподалеку.
— В «Останкино»? — Александр завел мотор.
— Да. У меня час времени. Хорошо бы успеть пообедать… Где-нибудь, где тихо. И людей поменьше, — разочарованно произнесла она. Подумав, добавила: а лучше — совсем их нет.
Автомобиль тронулся. На звонок мобильного Мария откликнулась с досадой:
— Да, я вас слушаю!
— Здравствуйте, — в ее жизнь ворвался мягкий голос Василия. — Я решил, что настало время назначить вам романтическое свидание…
Предложение застало Марию врасплох.
— Ушам своим не верю… Вы что, серьезно?
— Ну да… Мужчина должен иногда брать инициативу на себя, — со значением произнес он. — Есть одно местечко в Москве — очень странное и для меня потаенное. Если у меня происходит поворотное событие, я всегда отправляюсь туда. Вам понравится. Приглашаю.
— А что, произошло что-то поворотное? — осторожно уточнила она.
— Но мы же договорились… — (Ах да! Он «встретил свою женщину»!) — Ну так что? У нас шанс есть?
Журналисты, Зелинский, спикер — все отлетели и вдруг показались Марии всего лишь плоскими картинками. Спикер — пиковый король в короткой мантии, Зелинский — надутый и обрюзгший трефовый валет, журналисты — разномастные карты небольшого достоинства. Василий предлагал на время забыть о них, отложить крапленую колоду и окунуться в другую жизнь. Мария не стала брать время на размышление:
— Я сейчас еду в «Останкино» — интервью в прямом эфире. Это ненадолго. Через два часа освобожусь…
— О’кей, — от неожиданно скорого согласия у Василия перехватило дыхание. — Я заберу вас у «Останкино» через два часа.
Продолжение следует
Публикуется с разрешения автора.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...