Письмо моей землячки Галины Федоровой, письмо-исповедь, письмо-откровение выходит за рамки личной переписки. Это не только воспоминания детства, обожженные войной и оставившие незаживающие рубцы памяти, но и убедительное напоминание отрицателям Холокоста. Поэтому и решил представить его читателям «Еврейского Мира», сохранив стиль автора.
Многих из тех, кого упоминает Галина, я хорошо знал: с одними учился в украинской средней школе № 1 в местечке Кодыма, Одесской области, другие были моими соседями, друзьями, знакомыми.
Письмо написано человеком, для которого нет чужого горя. Галя воспринимает трагедию своих земляков как собственную. И хотя в годы войны она была ребенком, детские впечатления, как известно, остаются в памяти навсегда. О некоторых событиях, незабываемых и кровавых, о которых она рассказывает, я знал раньше, о других прочел впервые. Впрочем, судите сами.
«Я расскажу о том, что видела и осталось в моей памяти по сей день. Это было в городке Кодыма, Одесской области Украины. Мы жили недалеко от железнодорожного вокзала. Помню, был очень жаркий день. Мама подвела нас с сестрой к забору и сказала: «Смотрите, дети, и запоминайте». А видели мы толпу изможденных людей, которых гнали полицаи и румыны. И вдруг раздался отчаянный крик: «Спасите мою девочку, ее зовут Рая!» Кричала молодая женщина с крошечным свертком в руках. Знаете, я до сих пор отчетливо слышу этот голос, полный отчаяния и мольбы.
Когда конвоир отвлекся, женщина положила ребенка под забор. «Шо ты там кынула?» — заорал полицай и ударил ее нагайкой. Все зашумели, загалдели и в суматохе про «живой» сверток забыли. Девочку подобрали местные жители, Мария и Алексей Муровы. И вот через 65 лет мы с сестрой Полиной приехали в Кодыму, чтобы пройти по дорогим памятным местам: встретились с подругами детства, вспоминали голодные и страшные времена, расстрелянных земляков, повешенных партизан. Вспомнили мы и о брошенной девочке. Вот что нам рассказала Соня Евтодий, тоже свидетельница тех событий: «Сначала подобрали ее Ковалишины, а потом отдали Муровым, ребенку было всего шесть месяцев. Мать ее звали Полина Юдковна Крет. С ней был еще мальчик трех лет. Колонну гнали из Песчанки. Слабых по дороге расстреливали, расстреляли и свекровь Полины Юдковны. Это был этап в никуда».
Мария Мурова буквально «прикипела» к маленькой Раечке, прятала ее по чердакам, погребам. Полицаи ходили по следам. Особенно усердствовал самый жестокий из них — Романенко. Пришлось Марии убегать в село Ивашково к родственникам, а потом и в другие села: Лабушную, Писаревку. В Писаревке прятали малышку даже в дымоходе…
И еще расскажу о массовых расстрелах евреев в Кодыме, об этом нам с сестрой поведала мама (теперь я понимаю: она хотела, чтобы мы все запомнили и потом рассказали об этих страшных событиях).
О предстоящем августовском массовом расстреле 1941 г. каким-то образом узнали загодя, и некоторые евреи успели уйти через Будейский лес в сторону Кировограда и Николаева. Но многие не поверили и остались. Тех, кого выловили, согнали в Кодымский Яр за центральным базаром и расстреляли. Расстреливали местные полицаи и румыны.
Второй массовый расстрел был в январе 1942-го. Колонну обреченных, конвоируемых румынами-жандармами и полицаями, гнали в сторону еврейского кладбища. Многие женщины прыгали в яму с детьми, прикрывая их собой. В параллельном классе со мной учился Сеня Подвальный, мать прикрыла его собой, и он, обмороженный, сумел выползти из ямы. (Ныне доктор технических наук, профессор Семен Подвальный проживает в Воронеже — П.Е.) Таким же образом спасся и Изя Ройтбак. (Изя учился с моей сестрой в одном классе, у него на левой руке нет пальцев, он их отморозил, когда выкарабкивался из могильника. Сейчас Изя живет в Нью-Йорке, его жена Рива была в Балтском гетто). Многие в Кодыме хорошо знали тетю Клару (Хайку), которая долгие годы работала билетером в кинотеатре. Она также была в том злополучном Яру, ее откопали местные жители и прятали до конца войны.
Кое-как забросав мерзлым грунтом яму, каратели ушли и оставшиеся в живых долго еще выкарабкивались из-под трупов. Местные жители с риском для жизни прятали их у родственников в дальних селах.
Я хорошо запомнила наиболее оголтелых и злобных полицаев. Один из них — Ленька Рыбак. В длинных хромовых сапогах он всегда держал нагайку и нещадно бил тех, кто ему не нравился. Когда он появлялся, люди крестились, как бы опасаясь «нечистой силы» (впоследствии его присудили к 25 годам тюрьмы). Недалеко от нас жил некий Костя, который, все это знал, занимался мародерством — вырывал у мертвых золотые зубы. И еще запомнила некоего Гончара, который, как говорили, выдал жандармам Будейских партизан (впоследствии партизаны застрелили его). Помню Владимира Свентицкого, который снимал с убитых одежду и прятал у себя на чердаке. Особой жестокостью отличались полицаи Борсук, Гринич, Задорожный, местный примар Щербина. После изгнания немцев многих предателей судили, а Романенко и Щербину повесили недалеко от железнодорожного вокзала.
Хорошо помню еврейскую семью Сологуб, которая пряталась в нашем доме. Однажды тот же Романенко навел на них жандармов. Когда услышали стук и крики «юде», мама затолкала перепуганную тетю Любу Сологуб в кованый сундук, а нас, детей, посадила на сундук, дала сито с сухарями и наказала: «Ешьте и молчите». Полицай с жандармами обыскали все закуточки и ничего не нашли. Перепуганную тетю Любу еле живую вытащили из сундука. А ее дочка Нина так и осталась у нас жить как своя.
Многое сохранила детская память. Разве обо всем расскажешь? Приглашаю всех тех, кто отрицает Холокост или сомневается в зверствах «своих» и «чужих», поехать со мной и моей сестрой только в один Кодымский район Одесской области, малюсенькую точку на карте Холокоста. Мы им расскажем и покажем все, что видели и пережили. Такое не забывается!»
Галина Федорова (Парабина)
г. Нью-Йорк
К этому трудно что-либо добавить. Скажу лишь, что в послевоенные годы Галя и ее сестра Полина выезжали в места свой тревожной юности. Они искали и находили тех, с кем делили горе оккупации, тех, кто пострадал от оккупантов и от своих подонков, тех, кому помогали в тяжелые годы. Галя и Полина постоянно и бережно исполняют наказ своей мамы — Галины Казимировны Парабиной: «Все увиденное и услышанное запомнить и передать людям. Передать, чтобы помнили, хранили и рассказали потомкам».
В октябре 2006 г. Галя выступала в Нью-Йорке на митинге, посвященном Холокосту. «Это наш человеческий долг — помогать людям, попавшим в беду», — скажет потом Галя в телефонном разговоре. Там же, на митинге, через 55 лет, она и встретила Изю Ройтбака.
Петр Ефимов
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
