Наблюдая израиль вблизи

Если описывать противостояние Израиля и арабского мира в терминах социальных, то выглядеть это будет так: страна победившего социализма в кольце врагов. Или не так? Бывший советский гражданин, писатель Дина Рубина признана редакцией «И» ответчиком по этому вопросу.

— Если во фразе «Израиль как страна победившего социализма» и есть ирония, то только стилистическая. Из другой страны, издалека кажется, что такое определение вполне правомерно. Что об этом думаете вы, наблюдая Израиль «вблизи»?

— Вблизи, да еще за столько лет к Израилю привыкаешь, многие поразительные стороны жизни кажутся обыденными. В кибуцы, эти осуществленные коммуны из «Города Солнца», едешь отдыхать, медицинское обслуживание за символическую плату воспринимаешь как нечто само собой разумеющееся. Хотя, Израиль вблизи — это безумная мозаика; здесь есть все: и «эфиопы», которые получают от государства огромные денежные подарки на покупку квартир, и тяжко пробивающие себе образование солдаты, только что отслужившие в армии. Есть довольно серьезное расслоение населения по уровню жизни. Словом, я бы не сказала, что социализм здесь как-то фанфарно уже победил. И, если задуматься, — нужно ли это?

— Если исходить лишь из социально-экономической политики государства и не трогать иные аспекты, то израильтяне чувствуют себя защищенными и обеспеченными? Дети, пожилые люди, инвалиды, женщины с детьми, но без мужей? Просто работающие люди?

— Скажем так: если среднестатистический человек, родившийся или выросший с раннего возраста в Израиле, проходит нормально, обыденно, все этапы жизни гражданина этой страны — то есть, школа, армия, учеба, работа по специальности… — то, как правило, к пенсии этот человек вполне защищен со всех сторон (кроме, разумеется, лично-душевной и военной). Инвалиды, само собой, получают все необходимое от государства, начиная с пенсии и заканчивая специальными спортивными олимпиадами для инвалидов. К тому же, не забывайте, что у нас, наряду с инвалидами детства, есть еще инвалиды армии, которые получают дополнительные блага. Помню некий душевный шок, который я испытала, приехав отдыхать в один из замечательных отелей Мертвого моря. Красавцы-здоровяки на колясках, кто без руки, кто без ноги (а то и без двух) разъезжали повсюду, весело перешучиваясь. Это был заезд для инвалидов армии. Они два раза в году имеют право отдыхать по две недели на любом курорте страны, причем с сопровождающим лицом — это включено в оплату государством этой привилегии.

Да нет, Израиль, конечно, страна воюющая, со своими проблемами, но в смысле решения социальных запросов — вполне западная.

— Если упростить, то выглядит так: приехали когда-то евреи из разных стран, сочинили, естественно, с учетом религиозного контекста, правила нового государства и сами же стали по ним жить. Так? Как удалось этим людям, многие из которых приехали из СССР, начать жизнь по совершенно другой схеме?

— Ну, это очень уж упрощенная схема. В Израиле все куда сложнее; начиная с того, что немалая часть — воинствующие атеисты. Есть представители совершенно разных религиозных направлений, этических и социальных предпочтений. Здесь очень напряженная, насыщенная спорами, стычками, политическим противостоянием жизнь. Так что вот это «сочинили» и «стали жить по новым правилам» — это из другой оперы. Да, пионеры-первопроходы сочиняли свои уставы для своих коммун; в это же время в Иерусалиме продолжала жить вековечная религиозная община по своим законам, плевала на первопроходцев… Уверяю вас, если начать изучать историю современного Израиля, то часов на ее изучение — хоть она и неизмеримо короче истории, скажем, Франции или России, потребуется не меньше.

— Как известно, самый жестокий правитель — бывший раб. По исторической логике, советские евреи должны бы скатиться в те устои, которые были хоть и противны, но известны и понятны. Но ведь избежали?

— Ну что вы! Есть замечательная арабская поговорка: «Твоя судьба обмотана вокруг твоей шеи». Человек тащит на своем горбу все свои предпочтения, любимые фобии, привычки, способ мышления. Мы все привезли с собой вместе с хохломой и гжелью. Я встречала здесь бывших преподавателей марксизма-ленинизма, которые сейчас усердно изучают в иешиве Тору. Потому что это люди, которые не в состоянии прожить без идеологии.

— У тех, кто живет на постсоветском пространстве, была такая же уникальная возможность: оторваться от всего, что было не так, и написать новые правила. И даже настроение в обществе в первую пару лет после разделения СССР этому способствовало. Почему этого не сделали?

— Я не политолог и не пророк. Я всего лишь литератор со скептическим прищуром. И вообще не в восторге от того существа, которое носит гордое имя — человек. Кроме того, Россия страна медленно проворачивающаяся, большая страна, понимаете? Чиновники по-прежнему воры, народ просит крепкой руки, интеллигенция суетится и страшно далека от народа, хотя ей кажется, что она все про этот народ знает… Причем, все это старо. Помните, у Тютчева, что ли: в Европе русскому человеку все чудится, что он что-то украл, а в России — что что-то продал.

Вот вы говорите, что у тех, кто остался, была такая же уникальная возможность оторваться от всего. Нет, тому, кто остается, оторваться от всего, что его окружает, невозможно. Жизнь налипает на нас тяжелыми веригами, со своими вековечными связями, огромным грузом устоев и законов. Поменять их в одночасье — пустая затея, блеф.

— И все же в начале 90-х был некий запал, обещавший изменения в обществе? Есть, может быть, некое психологическое объяснение тому, что «обмякли» так быстро и остались при своих баранах?

— Знаете, мне проще: я верю в судьбу, то есть в существование высших сил, простите уж. Поэтому все передвижения человека воспринимаю не только в контексте воли, но и в контексте некой высшей неволи. Хотя, конечно, приятно бывает сказать себе: «Я хотела это сделать, и я это сделала». В связи с этим вспоминаю очень старую женщину, соседку моей подруги в Кельне, выдержанную, твердую, аккуратную. В день, когда ей исполнилось 95, она сказала: «Все. Хватит. Я не хочу больше жить, мне надоело». И наутро ее нашли спокойно умершей в своей постели. Подруга мне сказала: «У Гертруды был железный характер. Она хотела умереть, и она умерла!»

— Если отвлечься от ностальгических вопросов, то сегодняшний Израиль многие аналитики называют одним из мировых лидеров в социальном расслоении. Почему так случилось?

— Не совсем я поняла: вы, вернее, аналитики, хотят сказать, что в Израиле с его социальными благами, с рекордным на душу детского населения количеством компьютеров, с высочайшим показателем продаж новых автомобилей и прочим — социальное расслоение больше, чем, например, в России? Или в Украине? Или в Беларуси? Нет, как говорил один литературный персонаж: позвольте вам не позволить.

— Ваши сын и дочь — совсем молодые люди, выросшие в Израиле. Еще раз апеллирую к вашим наблюдениям «вблизи»: молодые израильтяне — это люди с современной европейско-американской «бизнес-психологией» или с глубоким социальным мировоззрением, свойственным (по крайней мере, как нам отсюда кажется, свойственным) «первопроходцам» Израиля?

— Очень пестрое молодое общество. В зависимости от общины, из которой они выходят, от места проживания в Израиле, от идеологии и взглядов на политические проблемы внутри страны. Молодой израильтянин может быть и вполне западным человеком, и восточным разгильдяем, и поселенцем, готовым сложить голову за страну и землю, и тель-авивским гомосексуалистом, марширующим в очередном «параде гордости». У нас всего в избытке.