…И другие добрые дела». Летучая строка Маяковского почти подходит к герою статьи, рабби Якову-Хаиму Соферу, известному как «Каф а-хаим» по названию его грандиозного алахического труда. (Не путайте с одноимённой книгой выдающегося каббалиста из Турции рава Хаима Фаладжи) А «почти» подходит — поскольку пароходы рава Якова-Хаима интересовали мало. Как и другие формы «увековечения» и прославления.
Яков-Хаим родился в 1867 году (или, по другой версии, в 1870, дабы компенсировать ущерб от «дедушки Ленина»). В Багдаде, в перебравшейся некогда из Алеппо семье рава Ицхака-Боруха Мусы. Фамилия «Софер» — это на самом деле прозвище, пошедшее от профессии юноши, которого отец в детстве обучил законам священной каллиграфии (софрута).
Конечно, до уровня вавилонских академий образование в Ираке не дотягивалось, но веками здесь существовали ешивы, сохранялась еврейская автономия, то возраставшая, то урезаемая, и жило множество мудрецов. Тысячами шли сюда письма с вопросами к ведущим раввинам, Багдад оставался существенным центром еврейской диаспоры. Яков-Хаим учился у истинных знатоков Торы: в ешиве «Мидраш бейт Залка» у выдающегося законоучителя и педагога рабби Абдалы Сомеха (1813-1889), слушал лекции Хахам-баши (Главного раввина) Багдада рабби Элиши Дангура. Но главным его наставником стал великий рабби Хаим-Йосеф Тов (Бен Иш Хай), от которого Яков-Хаим получил раввинское посвящение («смиху») и право выносить алахические постановления («рав-посек»).
Даже на фоне других мудрецов Ирака — а их было немало — Яков-Хаим выделялся дружелюбием, мягкостью, скромностью и смирением. А также — невероятным трепетом перед небесами, что, как известно, есть фундамент для «хохмы», мудрости.
Говорят учителя наши, что «хохма» — это умение слушать и понимать идеи других, то есть впитывать в себя знание извне; «бина» (разум, понимание или интуиция) — это способность самостоятельно постигать суть вещей, проникая в них мысленным взором. Но «даат», что из-за отсутствия адекватных терминов переводят на русский как «знание» — это другое, это соединение человека со знаемым. Это такое цельное бытие, когда человек «знает всем существом» и живёт в соответствии с этим знанием. Хохма и бина могут быть абстрактными, но никак не даат. Говорят в заострённой своей манере учителя Талмуда, что: «мудрец, у которого нет даат — падаль лучше него!». К раву Соферу это явно не относилось.
С молодых лет он стремился «во всём дойти до самой сути». Его не интересовало соответствовать неким стандартам, как бы хороши они не были — но жить и постигать истинным, своим, наиболее искренним и глубоким путём. Он, согласно традиции сефардских мудрецов, изучал параллельно открытую и скрытую Тору — Талмуд, алаху, мусар (мораль Торы) и каббалу. Для него это было — разные главы одного целого. Людей поражало в первую очередь то, как он произносит благословения — с величайшим трепетом, концентрацией мысли и вдохновением, буквально заряжая окружающих ощущением святости и величия Всевышнего. Уместно повторить фразу, сказанную одним раввином после встречи с равом Исраэлем Салантером: «Я сомневался, произошёл человек от Б-га или от обезьяны. Теперь, увидев рава Салантера, я знаю: от Б-га».
Вот обычный распорядок дня — и в Багдаде, и позднее в Израиле. Спал он исключительно мало, немного до полуночи и примерно час после. Практически целый день учёба (и-или преподавание); среди прочего рав Яков-Хаим старался ежедневно изучить 18 мишн, ибо 18 — гематрия слова «хаим», жизнь (его второго имени), а «мишна» на иврите состоит из тех же букв, что и «нешама» — возвышенная душа человека. Рав всегда просыпался перед «хацот», серединой ночи, вставал и с плачем, страданием и надеждой произносил молитву «Тикун хацот» (Исправление полуночи), установленную в память о разрушении Храма и призывающую его восстановление. Затем он изучал изучал законодательную часть Торы, после переходил к каббале. Перед рассветом надевал талит и тфиллин и отправлялся в синагогу на утреннюю молитву. Говорили, что когда он ведёт молитву перед кафедрой, он подобен ангелу небесному; люди забывали, что они на земле. Его молитвы всегда сопровождали составленные Аризалем «каванот» — специальные каббалистические намерения и соответствующие им понятия и образы. Оттого каждая молитва становилась неповторимым и грозным действом и одновременной — наполовину скрытой от глаз окружающих медитацией. Рав Хаим-Яков учился и молился, как жил — с полной самоотдачей.
В 1904 году он, уже известный раввин, отправился с друзьями, тоже выдающимися знатоками Торы, в Израиль. Выехали 1 ияра (15 апреля), проезжали через сирийский Алеппо, где Якову-Хаиму предлагали стать Главным раввином города. Путешествовали втроём: он сам, рав Цдака Хуцин (1876-1961), воспитатель и духовный лидер иракской общины, а также рав Йехезкель Эзра Рахамим (автор Асей Аяар). Дорога заняла более месяца. Они направлялись к «Ришон ле-Цион», великому старцу, прозванному «Иса Браха» («Благословенное тесто»), раву Якову-Шаулю Эласару (1817-1909). Район Иерусалима Гиват Шауль назван в его честь.
Некогда званием «Ришон ле-Цион» (Первенец Сиона) отличали ведущего каббалиста Иерушалаима, но с 1842 года так стали звать главного сефардского раввина Палестины — тем более, что, как это принято у сефардских мудрецов, все они были настоящими каббалистами. Рабби приветливо принял гостей, а подробности беседы нам неизвестны. Возможно, эта встреча оказалась знаковой и рав Софер принял решение тогда — или же он издавна вынашивал планы переезда на Святую Землю? Кроме намеченной друзьями поездки на могилы праведников ради молитвы, он отправился по городам Палестины. Одну из встреч описывают в духе мистического детектива — неизвестно лишь, произошло это в 1904 или позднее.
В 1904 же году на землю Израиля переехал рабби Шломо-Элиэзер Альфандари (1818-1930) — «Саба Кадиша», Святой дедушка. Было ему 86 лет и ради Святой Земли он отказался от должности Главного раввина Дамаска. Последние 26 лет (по гематрии Имени Создателя) своей долгой жизни Саба прожил на Святой Земле, будучи горячим сторонником устойчивости вековых еврейских обычаев. Однажды он категорически отказался от огромной суммы денег, необходимой для издания его сочинений, поскольку спонсор, религиозный человек, брил бороду… У светских врачей цфатской больницы «Адаса» лечиться он не желал с формулировкой: «если надо, Всевышний сам меня исцелит». Даже при нестерпимых болях и диагнозе: «спасти жизнь может только срочная операция»! Происходило оное «безумие» под иронические улыбки эскулапов,- ох уж эти наивные отсталые религиозники! — которые превратились в изумлённые, когда через несколько недель исцеление пришло. В 107 лет Саба наконец переехал в Иерушалаим, во многом ради врача, доктора Валлоха, поистине Б-гобоязненного человека — мудрец не хотел, чтобы ради него без нужды изменялись законы природы.
Саба сперва поселился в Хайфе, но вскоре его пригласили быть Главным раввином сефардской общины Цфата — его знали, многие выдающиеся мудрецы 19-20 веков вышли из ешивы, которую он основал в Стамбуле ещё в 1845 году. Рав Альфандари пользовался всеобщим уважением, даже арабы трепетали перед ним, называя «Б-жьим человеком» и «ангелом». Он славился как «бааль амофет», чудотворец. В последние годы, особенно после переезда в Иерушалаим, рав мало кого принимал, лишь знатоки каббалы из разных общин приходили к нему за советом и ради постижения тайн Торы. Когда рабби Йосеф-Хаим Зонненфельд обратился к Сабе с просьбой принимать и благословлять евреев на исцеление, ответ последовал: «У вас же есть Стена Плача, идите к ней, молитесь и исцеляйтесь — зачем я вам нужен?». Некоторые посетители в Цфате и в Иерусалиме видели, что его дом словно охвачен пламенем — такой интенсивности достигало Б-жественное Присутствие (Шехина) при молитвах и занятиях Торой. Его хеврутой, напарником по учёбе в столице был великий рабби Цви-Песах Франк (1873-1960), будущий Главный раввин ашкеназской общины Иерушалаима.
Однажды в Цфате рав Яков-Хаим постучал в дверь старого каббалиста, прекрасно зная, что отвлечь старца от его духовной работы очень непросто. «Кто здесь? — Иерушалаим!». Это не было кодовым словом, просто старец ощутил связь со святым городом — и дверь раскрылась. Мудрецы проговорили несколько часов…
Рабби Яков-Хаим приехал в Израиль буквально без гроша, его имуществом была — его Тора. Он сразу остановился на Иерусалиме как месте жизни — понятно, сфера наивысшей святости… Друзья же вернулись в Ирак, чтобы взойти в Иерусалим через долгие годы. Материальные условия рабби Яков-Хаима не интересовали совершенно. Нашли ему местечко в Старом городе, при ешиве каббалистов Бейт Эль («Дом Б-га») — и он приступил к занятиям, учась почти как свой тёзка, праотец Яков, круглыми сутками не отрываясь. Через пару лет переехал в северный район Иерушалаима Бухарим (построенный в 1894 году выходцами из Бухары, он пришёл в упадок во время Первой Мировой войны, когда турки выслали всех обладателей российских паспортов). В находившейся в Бухарим ешиве «Реховот а-наар» (Просторы реки), основанной в 1896 году выдающимся каббалистом рабби Хаимом-Шаулем Двиком и ставшей ведущим центром изучения каббалы в Израиле, рав Яков-Хаим занимался до 1909 года. А в 1909 им с другими сефардскими раввинами создана ешива для выходцев из Ирака «Шошаним леДавид» (Розы для Давида). В маленькой комнатке под крышей этой ешивы рабби Яков-Хаим Софер, вскоре ставший рош-ешива, прожил до своего ухода в из мира 9 Сивана (27 мая) 1939 года. Здесь написаны его произведения.
Рав Софер был в Ираке и стал в Палестине одним из авторитетнейших «софер стам» — переписчиков священных книг, тфиллин и мезуз. Известно, что духовная сила священных предметов зависит от их изготовителя, от его уровня и намерений при создании,- не только от мастерства и точного соответствия Закону. Рав Яков-Хаим писал их в состоянии особого погружения, с принятыми у каббалистов «каванот», часто окунаясь в бассейн для ритуального омовения, микву. Опыт софера рав описал в одном из десятка своих трудов, в книге «Коль Яков» (Голос Якова), посвящённой сакральной еврейской каллиграфии. Мастерство сие позволяло ему не получать деньги за раввинскую деятельность, оберегая «Тору лишма», Тору во имя её самой, от малейших даже подсознательных примесей.
Многие годы рав Софер работал на главным трудом своей жизни «Каф а-хаим», «Ладонь жизни», ставшим для сефардских общин самым авторитетным за последнее столетие сборником законов, фактически дополнением и продолжением «Мишны Бруры» Хафец Хаима. Его изучают и им пользуются, особенно в области ритуальной и календарной, многие ашкеназские и йеменские раввины. Книга эта построена как комментарий на основной свод еврейского практического Закона: Шульхан Арух рабби Йосефа Каро. Труд покрывает весь первый том Шулхан Аруха, «Дерех хаим» (Путь жизни), посвящённый законам повседневной жизни и праздникам, и часть второго тома «Йоре деа» (Обучающий знанию), включающего законы ритуальной чистоты, траура, ритуального убоя и т.д.
«Каф ахаим» — отнюдь не только комментарий. Рав Софер собрал мнения наиболее авторитетных законоучителей и по каждому вопросу вынес своё собственное алахическое постановление, «псак». Такое бывало, подобным же образом построен «Бейт Йосеф» рабби Каро. А вот что в таком всеобъемлющем масштабе практически впервые сделано — рав Яков-Хаим привёл каббалистические основания для многих законов и обычаев, укоренившихся в еврейском народе. То есть — доходчиво, понятным читающему способом соединил Тору открытую и Тору сокрытую! Чтобы решиться на такое, нужно не только прекрасно владеть необъятным материалом — нужно быть настоящим подвижником, человеком, для которого Тора — это и есть квинтэссенция жизни. В сущности — сама жизнь.
Когда первый том был завершён, рав Софер, бессеребренник и человек чрезвычайно скромный и ненавязчивый, попытался найти деньги на издание. Долго ничего не получалось — в 1900-1910е годы в Палестине с тугриками было туговато. И тогда друзья посоветовали ему отправиться по общинам диаспоры. Рав сошёл с поезда в египетской Александрии и прямо на перроне познакомился с человеком по имени Йосеф Самоха, оказавшимся одних из богатейших евреев города. Видимо, по небесным расчётам именно ему должна была достаться заслуга издания! Услышав о цели приезда, богач тут же вручил раву 200 лир — сумму, нужную для издания первого тома. И рав Яков-Хаим тем же поездом отбыл обратно в Израиль. Когда об этой истории стало известно друзьям и ученикам, у него стали допытываться: если так сопутствует удача, почему он не задержался на какое-то время, чтобы собрать средства на издание всего десятитомника? Ответ: «Мне не хотелось оставаться за пределами Земли Израиля даже на минуту больше, чем это совершенно необходимо». Когда первый том был издан и прочитан, найти спонсора на издание остальных оказалось гораздо проще…
Понять, в какой реальности жил этот человек, поможет один случай. Рав занимался в своей маленькой комнатушке под крышей ешивы «Шошаним леДавид», когда купол здания вдруг со страшным треском начал проседать. Многие ученики бросились вверх — спасти гаона, помочь ему спуститься по лестнице. Но рав Яков-Хаим совершенно не волновался. Он велел быстрее вывести из здания учеников и преподавателей и лишь после этого спокойно вышел наружу. Ровно в тот момент крыша провалилась и многотонные балки обрушились в пустой зал…
Рав Яков-Хаим Софер оставил мир во время субботней полуденной молитвы Минха 9 Сивана 1939 года, за 4 месяца до нападения Германии на Польшу, ставшего началом Второй Мировой войны. Говорят каббалисты, что душа его была связана с душами мудрецов «Великого Собрания» — законодательного органа времён начала Второго Храма, отредактировавшего Танах, установившего порядки молитв и основу всей современной структуры Закона. Две трети из них были пророками — пророчество тогда и завершилось.
Закон он чувствовал «кончиками пальцев души». Не знаю, находился ли рав Яков-Хаим Софер на уровне: «праведник постановляет — Творец исполняет»? Может быть, Б-г забрал своего верного слугу, чтобы тот не стал свидетелем гибели еврейской Европы? Или, поскольку приговор уже вынесен, Всевышний остановил голос его молитвы, которая обладала силой изменить мир? Не знаю.
Похоронен он в Иерушалаиме на Масличной горе, рядом с великим каббалистом Рашашем. После рава остались сын, рав Моше и дочь Реджина; внук его, названный в честь деда Яков-Хаимом Софером, ныне руководит ешивой «Каф а-хаим», названной в честь деда.
Остался у меня вопрос — как еврей достиг такой цельности и духовной чистоты? Ведь были же, конечно, у него испытания и тяжкие внутренние битвы, были, несомненно, ошибки («семь раз упадёт праведник и встанет»). Ничего я об этом не нашёл и понимаю, что рассказ оттого вышел несколько сусальным. Просто — праведники редко впускают в эту свою «лабораторию»…
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
