Надпись на могиле этого человека полностью повторяет надпись, сделанную на могиле Рамбама (Рабби Моше бен Маймона, Маймонида): «От Моше до Моше не было подобного Моше». Только у Рамбама это означало подобие Моше Рабейну, а для рабби Моше Иссерлиса — подобие Рамбаму. Такой, знаете ли, плагиат.
Рабби Моше Иссерлис («Рама», в ашкеназском произношении «Рамо») был, наверное, самым авторитетным европейским законоучителем своего столетия — что говорит немало, ибо 16-й век славился европейскими мудрецами. Вот хотя бы только близкие к Рама люди. Старший друг, родственник и идейный соперник его, Мааршаль (рабби Шломо Лурия, около 1510-1573) — «отец ашкеназских обычаев». Рабби Йешуа Фальк (1530-1614), ученик Рама и Мааршаля, составивший глубочайший комментарий на основную книгу еврейского закона — «Шульхан арух». А на четвёртую его часть, «Хошен мишпат» (Судебный нагрудник) — это был вообще первый в истории комментарий, и почти всегда практика еврейского судопроизводства идёт по пути, размеченному рабби Фальком. Другой ученик Рама и Мааршаля, рав Мордехай Яффе (1533-1612), автор «Левуш малхут» (Царская одежда) — один из авторитетнейших интерпретаторов Закона. Добавьте в список Маараля из Праги (1512-1609), Маарша (1555-1631), Баха (1561-1640), автора «Кли якар» рабби Эфраима-Шломо Лунчица (1550-1619)… Мы старательно изучаем их труды, это — золотой фонд народа.
Что же выделило героя этой статьи, Рама из блестящего созвездия — настолько, что фраза, выбитая на его могиле, принадлежит идейному противнику Мааршалю, считавшему себя при этом учеником своего младшего друга? Вдобавок Мааршаль говорил, что автор «Шулхан Аруха» рабби Йосиф Каро (1488-1575) и Рама — «Наши учителя… опоры мира, и мы пьём из их источника». А вот что говорит сам Рама: «Тот, кто спорит с рабби Йосефом Каро, спорит с самим Б-гом». И при этом — Рама нередко предлагает иные алахические решения, чем рабби Каро, ссылаясь, что они — «приняты у мудрецов Европы». Мааршаль же оспаривает, и чрезвычайно резко, сам метод рабби Каро и Рама, то есть составление итоговых сборников законов,- опасаясь, что ученики обленятся и будут просто брать готовые решения, не вникая в их смысл, детали и источники. Мудрецы последующих эпох, относясь с предшественникам с величайшим пиететом, возражают им почём зря… Как это укладывается в вашей логике?
В моей — укладывается. «Печать Всевышнего», правда абсолютная и бескомпромиссная, готовность ради неё трудиться, жертвовать и даже «спорить с Б-гом» — вот способ мышления и жизни наших мудрецов. Человеку «со стороны» этого не понять, он ни с чем подобным никогда не сталкивался. Когда я слышу/читаю расхожие побасёнки насчёт «подтасовок» и «тенденциозности и предвзятости этих раввинов», мне становится жалко болтающего: ему, видимо, не попадался порядочный человек, ищущий не «выгоду», а истину. Или бедолага такого с непривычки не разглядел?
Есть и обратная сторона у бескомпромиссной правдивости — расхождения мнений, частые дебаты, на которых построены наши Талмуды и вся наша история. Зато — нет у нас «проклятых вопросов», ибо все проблемы рано или поздно находят решение. Или решения.
Рабби Моше Иссерлис родился. Это факт. И точно что в Кракове, в богатой и образованной, со многими знатоками Торы породнённой семье рава Исраэля. (родство с мудрецами сохраняется поныне — так, великий законодатель второй половины 20 века рав Шломо-Залман Ауэрбах — потомок брата матери Рама, носившей до замужества фамилию Ауэрбах) Отец был одним из глав еврейской общины Кракова, столицы Речи Посполитой (унии Польши и Литвы), человеком почтенным, влиятельным и уважаемым.
Позже, в 1596 году, когда столица переехала в Варшаву, роль Кракова, и в частности его еврейской общины, упала. И хотя коронации королей,- уже не наследников, а избиравшихся начиная с 1572 года Сеймом,- происходили в краковском замке Вавель, старинной царской усыпальнице,- это уже было просто данью традиции. Но вся жизнь Рама прошла в период величия Кракова и «Золотого века Польши»,- пусть и завершилась она в годы ожесточённой и разорительной Ливонской (1558-1583) войны с Россией.
Итак, Мойшеле родился. А вот насчёт даты его рождения существует такая разноголосица, каковая мне ещё не встречалась. Как и полагается, дату обычно указывают без знаков вопроса и делают многозначительные выводы. Типа: «уже в 20 лет был выбран в члены руководящих еврейских органов страны». Или всё-таки это было в 30? «Серьёзные источники» приводят 1520, 1523, 1525, 1530 годы… Согласитесь, 42 или 52 года жизни — это существенная разница?
Дата и место его ухода известны и не оспариваются: в Кракове, 18 Ияра (1 мая) 1572 года, в праздник огня и жизни Лаг Баомер. До Холокоста тысячи человек собирались в этот день к его могиле, молились в «синагоге Рама», рядом с которой могила находится. Синагога эта, выстроенная в 1553 году отцом Рама, равом Исраэлем в честь своей покойной жены и по её завещанию, по сей день — центр общинной жизни немногих оставшихся в Кракове евреев; разграбленная и испоганенная нацистами, она в 1953, ровно через 400 лет после создания, была отреставрирована в изначальном облике. В этой небольшой, почти «семейной» синагоге при жизни Рама обычно молились и учились родственники, друзья и ближайшие ученики,- но через века в Лаг Баомер она становилась центром празднества.
Если быть совсем точным, евреи, в частности Рама, жили не в Кракове, а в Казимеже — сейчас это район Кракова, но тогда был отдельный городок, ставший практически полностью «еврейским». Сюда в 1495 году они переселены указом короля Яна Ольбрахта, дабы ослабить напряжённые отношения между евреями и горожанами, натравливаемыми церковью и экономической конкуренцией, а также избежать конфликтов с буйными студентами местного Университета. Возможно, в первую очередь это была мера для нашей защиты — но до начала 19 века, то есть до включения города в состав Австро-Венгрии, селиться в остальном Кракове нам не дозволялось. Хотя это не было «гетто» в обычном понимании, запретов на передвижение и контакты с поляками не существовало.
Вначале Рама учился у своего отца и у мудрецов родного города, но позже переехал в Люблин, в знаменитую ешиву рава Шалома Шахны, которого называют «отцом польского раввинизма». Люблин тогда являлся центром торанической жизни страны — в первую очередь благодаря авторитету рава Шахны и его ешиве. Была и другая причина — там проходили многолюдные Люблинские ярмарки и к ним принято было приурочивать периодические собрания раввинов страны, решавших как чисто внутриеврейские вопросы, так и проблемы отношений с местными властями. После неудачной попытки прямого налогообложения правительство вернулось к испытанной практике взимания налогов со всей еврейской общины, добывать и распределять тяжесть которых должны были её главы. Королевская власть поддерживала систему еврейского самоуправления — ей куда проще было общаться с избранниками, чем связываться с массой малопонятного, исповедывающего иную религию населения. Люблинские съезды становились как бы нашим «Верховным советом», где рав Шахна многократно председательствовал. В большой степени на основании этих съездов и возник знаменитый «Ваад (совет) четырёх земель». Король Сигизмунд I в одной из своих грамот (1533) охарактеризовал решение люблинского собрания как: «решение высшего суда для евреев». Рама, будущему законодателю, полезно было окунуться в сию атмосферу, наглядно увидеть, как работает на практике система еврейского судопроизводства, как вырабатываются раввинистические постановления.
Ешива, которую сын личного королевского банкира Йоске рав Шалом Шахна открыл в 20-летнем (!) возрасте, была альма матер большинства выдающихся талмудистов Польши и Германии этого времени. Блеску ешивы помогало и то, что король назначил рош-ешива одним из двух глав еврейского самоуправления Малой Польши, «генеральным синьором» — фактически «еврейским князем» с весьма широкими правами, вплоть до судебных решений о жизни и смерти. Сам рав Шахна, изощрённый и оригинальный мыслитель и блестящий организатор, известен нам больше по своим ученикам — он запретил публиковать собственные сочинения, объяснив, что его постановления относятся к определённому времени и ситуации и в будущих поколениях на них не всегда можно будет полагаться. Лишь одно его сочинение дошло до нас, да несколько респонсов. Он был учеником одного из создателей метода «пилпуля» (детального заострённого анализа текста) рава Якова Поллака.
Рав Моше Иссерлис рано удостоился раввинского посвящения (смихи), прославился своими способностями и трудолюбием — и вскоре по возвращении в Краков (1550) был избран в раввинский суд города и вошёл в Совет общины. По наследству от отца он получил немалую сумму денег — и на них открыл ешиву, главой которой оставался до последних дней. Все потребности учеников Рама обеспечивал за свой счёт, напомнив этим времена вавилонских академий, которыми нередко руководили обеспеченные мудрецы-Гаоны.
Его бескорыстное служение своему народу, самоотверженность в поддержке изучения и соблюдения Торы, его справедливость как судьи, глубочайшие знания в самых разных областях нашей Традиции — а он, как и его друг-оппонент Мааршаль, был также выдающимся каббалистом — доставили Рама такой авторитет, что его мнения и постановления принимались как окончательные практически по всей Европе. Про него говорили, что это — гений, схватывающий всё на лету; достаточно назвать ему заголовок темы — и он уже видит её глубину. Блеск его разума и интуиция поражали.
Рама состоял в переписке со всеми талмудическими авторитетами своего времени, в частности с рабби Йосефом Каро, к которому относился с величайшим уважением. Письма с вопросами сыпались к нему со всех сторон, а после смерти рава Шахны (конец 1550-х, точная дата оспаривается) его ешива сделалась новым центром притяжения для ищущих мудрости молодых евреев из нескольких европейских стран.
Рама был также весьма плодовитым писателем, его перу принадлежат книги по многим областям торанических знаний. Среди них — работы по философии и по каббале, в частности, комментарии на книгу «Зоар». Среди них — мировоззренческая «Торат ола» (Закон жертвы) — в большинстве случаев Рама разделяет мировоззренческую позицию Рамбама, но не копирует его. Среди них — фундаментальная «Даркей Моше» (Дороги Моше) — детальный анализ многотомного труда «Арба турим» рабби Ашера бен Йехиэля, основоположника структуры современного еврейского законодательства. И его главный труд — «Мапа» (Скатерть).
При всём великом пиетете, который Рама испытывал к рабби Каро, его не вполне удовлетворил комментарий того на «Арба турим» — в нём недостаточно учитывались открытия и позиции европейских учителей. Рабби Каро, живший в Израиле наследник сефардской традиции, с частью их исследований мог просто не сталкиваться. И Рама собирает ашкеназское наследство, анализирует, даёт немало уточнений и замечаний к «Бейт Йосеф»…
Забежим немного вперёд — далеко не сразу «Шулхан арух», в основу которого его автор положил собственный «Байт Йосиф», стал общепринят у евреев. В 16 и 17 веках немало выдающихся учёных возражали против его подхода в кодификации Закона. Великий Маараль считал, что правильней извлекать закон прямо из первоисточников и что «предпочтительней ошибаться, чем слепо следовать чужому мнению». Рав Яков ди Кастро (1525-1610, Маарикаш), кстати, личный друг рабби Каро, нашёл определённые противоречия между «Бейт Йосеф» и «Шулхан арух» — и предположил, что вторую книгу автор написал, уже постарев и отнестись к ней надо «снисходительно». Живший позже рав Шмуэль Абуав (1605-1693) высказал соображение, что «Шульхан арух» — это не оригинальная работа самого рабби Каро, а компиляция записей его учеников. Учитель самого Рама и учитель его учителя — рав Яков Поллак и рав Шалом Шахна не были согласны с самой идеей кодификации Закона…
Но у евреев принято мыслить самостоятельно, Рама оценил дело иначе, чем его учителя — и стал собирать материал для работы, обобщающей еврейский практический Закон. Дело близилось к завершению — и вдруг к нему в руки попадает «Шулхан арух»!
Опередили!! Ну-ка, что делает ведущий европейский алахический авторитет, который может поспорить и со многими выводами рабби Каро?
Он поднимает руки вверх: «труд рабби Каро охватывает всё!». Но добавляет: «даже самому красивому столу необходима скатерть». И вместо задуманного грандиозного произведения, уже почти готового, он пишет… всего-навсего примечания на полях новейшего алахического кодекса, где приводит мнения и обычаи ашкеназских учителей и общин, в основном польских и немецких. Если «Шулхан арух» — это «Накрытый стол», то добавки рабби Моше Иссерлиса — всего лишь «Мапа», «Скатерть» на него.
Сегодня эта «Скатерть» публикуется вместе с текстом «Шульхан аруха» — петитом внизу параграфа. Там, где Рама не даёт иных интерпретаций — все принимают закон, сформулированный рабби Каро; там же, где он приводит иную позицию — ашкеназы идут за Рама, сефарды — за рабби Каро. Фактически, именно примечания Рама сделали «Шульхан арух» книгой для всего нашего народа. Между прочим, в 17 веке немало сефардов зачастую предпочитали позицию Рама, но ближе к нашему времени и западная, и восточная традиции унифицировались.
Говорят мудрецы: «Кто силён? — подчиняющий своё дурное начало». До какой степени нужно отрешиться от любых форм гордыни, чтобы, будучи признанным лидером, поставить себя, оруженосцем, вторым?! Наградой ему стала радость небес и любовь потомков. Наградой стало то, что ашкеназские мудрецы признают его «Скатерть» основой Закона. Даже те из них, кто ему возражает и конкретный закон склоняется установить иначе, должен привести очень серьёзные аргументы в пользу своей позиции.
Рама рано покинул нас, с какого года его рождение не отсчитывай. Вероятно, он выполнил ту задачу, ради которой пришёл в этот мир. Я предположу, что скромность и смирение, с которыми он положил свою «Скатерть» на «Накрытый стол», сохранили для нашего народа по сути единый Закон — при всех небольших в нём отличиях. Иначе, не останови он вовремя перо и не приглуши тон возражений, получился бы просто ещё один спор мудрецов — дело, конечно, полезное, но так ли были бы мы готовы к испытаниям Нового времени и его «Просвещения»?
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
