К основным инстинктам человека, названным Фрейдом и Юнгом, можно смело добавить два других. Один — это чувство собственника. Моя старшая внучка, 6-летняя Несса, упрекала свою 4-летнюю сестру Оделию: «Почему ты не хочешь поделиться со мной конфетой? Я же отдала тебе половину своей». Оделия на секунду задумалась и объяснила: «Потому что эта — моя».
До года я не ходил. На первый день рождения мне подарили трёхколёсный велосипед. Моя сестра Бэлла — она старше меня почти на 8 лет — села на него и поехала. А я помчался за угонщицей — мой подарок уезжал!
Другой базовый инстинкт, находящийся в неоднозначных отношениях с предыдущим — зависть. Его часто зовут чувством справедливости. После дня рождения дочки папиного сослуживца, белокурой девочки, которая мне в ту пору нравилась — ей исполнилось 5, а мне оставалось ещё 2 месяца до этого важного рубежа — я спросил родителей, будет ли на следующий год мой день рождения на 2 месяца раньше, чем её? Чувство справедливости во мне уже проснулось. Узнав, что мой день рождения никогда не догонит её, я огорчился и навсегда запомнил сделанное тогда открытие: в жизни справедливости нет. Строго говоря, справедливость есть. Присмотритесь к жизни муравьёв. Все они одинаковы, все вкалывают на пределе своих муравьиных сил, и все наслаждаются совокупными результатами труда муравейника. Справедливости нет в человеческом обществе.
Несправедливость в жизни и судьбе людей обескураживает. Несправедливо распределено всё: здоровье, способности, внешность, расовая и этническая принадлежность, место и время жизни, супруг или супруги, пол. За какие такие заслуги я избежал мук деторождения, дискомфорта предменструального синдрома? За какие родился после страшной войны, а не до или во время неё? Моё поколение — первое за 100 лет, не знавшее несчастия глобальных войн и революций. Об этой нашей несправедливой удачливости есть у Александра Кушнера:
«Ты себя в счастливцы прочишь,
А при Грозном жить не хочешь?
Не мечтаешь о чуме
Флорентийской и проказе?
Хочешь ехать в первом классе,
А не в трюме, в полутьме?»
Но не то, чтобы розово всё было в той нашей советской удаче? Кушнер насторожен:
«То скрипнет тихо дверь в раю,
То хлопнет дверь в аду.
А слева музыка звучит
И голос в лад поет.
А справа кто-то все кричит
И эту жизнь клянет».
Павел Коган был в эйфории от своей советской удачи. Он предсказывал:
«Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков».
Увы, «время большевиков» стало причиной плача мальчиков своего времени. На жизнь самого Когана оно отпустило всего 24 года.
Я потратил 7 лет своей столь единственной жизни на «отказ», чтобы исправить несправедливость, поместившую меня в советскую жизнь. Последующие 33 года провёл в Америке.
Америка — не первая страна, взявшаяся построить справедливое общество. Первым в этом бизнесе был, наверное, грек Прокруст, до справедливых размеров растягивающий коротких и укорачивающий длинных. Великая Французская революция, полыхавшая одновременно с американской, добиваясь справедливости, изобрела гильотину, укорачивавшую на голову граждан, чем-то возвышавшихся — происхождением, достатком, умом. Среди прочих укоротила основателя современной химии Антуана Л. Лавуазье, открывшего закон Ломоносова о сохранении материи. Стал более справедлив, почти по Прокрусту, рост французов: после завершения наполеоновских войн определили, что средний рост француза уменьшился на несколько сантиметров. Наверное, рослые на войне представляют собой более удобную мишень.
Протестанты, создававшие Соединённые Штаты, имели иные критерии справедливости, чем французские революционеры-атеисты. В Декларацию независимости они записали: «Все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью». Механизмом достижения «Американской мечты» стала «протестантская трудовая этика» — религиозно обоснованная доктрина о добродетельности труда. Эта этика вкупе с законами, выкованными её мудрыми отцами-основателями, позволила США создать общество, не имеющее конкурента в истории человечеств по уровню процветания.Но, как назвал когда-то своё эссе замечательный писатель, поэт и литературный критик Юрий Карабчиевский — «Всё ломается». Стала ломаться и Америка. Страна с новыми волнами иммигрантов сначала перестала быть протестантской, а потом — в большинстве своём и религиозной. В начале ХХ века в Америку была завезена идея социализма. Пытаясь много лет назад определить для себя корневую идею социализма, я решил, что это — стремление к справедливости. Побудитель этого стремления — зависть. По мере отступления религиозности в американском обществе традиционные моральные ценности и протестантскую трудовую этику стала заменять всеохватывающая зависть, она же — стремление к справедливости.
Американизм — политическая и моральная система, созданная поколением основателей Соединённых Штатов, отступал постепенно. Сперва, полтора столетия, Америка изживала избирательные цензы, обеспечивавшие управление и законотворчество наиболее ответственными и интеллектуально продвинутыми своими членами. При сохранении хотя бы части этих цензов президентом страны не стал бы враг американизма Обама, а конгрессменами — юдофобки Ильхан Омар и Рашида Тлаиб. Сейчас лидеры Демократической партии обозначили новыми целями снижение возраста голосующих до 16, отказ от «Коллегии выборщиков», позволяющей учитывать волеизъявление всех штатов, а также отказ от независимости членов Верховного суда посредством смены трети его состава после каждых выборов президента страны. Эти изменения снизили бы несправедливость американского общества, оставив, например, неучтёнными только политические пожелания учеников начальной и средней школы, а также детсадовцев.
Когда-то, в раннем детстве, я ночь не спал, дожидаясь, когда родители возьмут меня на мои первые выборы. Правда, забросив бланк отца в урну, был разочарован: выбора-то у меня не было! Вот если бы был — я бы им выбрал! С тех пор в СССР я на выборы не ходил.
Глубока несправедливость расового разделения американского общества. Когда права представителей всех рас уравняли юридически, остались генетические — расы разнятся не только по цвету кожи, но и по физическим возможностям, и по среднему IQ. Понятно, отдельный представитель расы может превзойти людей из более одарённой — например, белый вклиниться в ряды более способных китайцев, корейцев и японцев на техническом факультете престижного университета. Но статистику он не поколеблет.
То же в спорте. Когда-то выдающийся советский спринтер Валерий Борзов, после очередной олимпиады, на которой он завоевал бронзовую медаль в беге на 100 метров, гордо заявил: «Я — самый быстрый белый бегун в мире!», признав генетическое превосходство чернокожих в скорости.
Расовая несправедливость в американском обществе выразилась в движении «Чёрные жизни важны», требующая, фактически, специальных, более мягких уголовных законов для чернокожих. Например — статистического подхода вместо конкретного: процент задержанных за нарушения у разных рас должен быть равным. А также в борьбе против «привилегии быть белым», означающей распределение жизненных успехов по каким-то другим критериям, учитывающим расу.
Ещё тяжелее половое неравенство. По всем мыслимым характеристикам человека, мужчины и женщины различны. И уравнять их никак не удаётся, хотя в общественных туалетах либерального Бостона писсуары и убрали. Но даже и там мужчинам остаётся удобнее писать, чем женщинам. Феминисткам в этом ещё предстоит работа.
Воспитатели жалуются: маленькая девочка укачивает танк, который ей выдали вместо куклы, а мальчуган, вместо того чтобы наряжать куклу, снаряжает её на войну. Предположили, что мужчины от природы обладают пагубной токсичностью, и род людской, если не избавиться от этой токсичности, не выживет. Война против мужчин в стране только ещё разворачивается. В половой области: решили считать правдой любые обвинения женщиной мужчины в чём-либо неподобающем. Не знаю, стали ли от такой культивации антагонизма женщины счастливее, но общество в целом приобрело привкус безумия.
Тяжелее всех в подравнивании приходится евреям, хотя я знавал в СССР евреев, напивавшихся, как русские, а в Америке талдычащих всё время о бейсболе. Через евреев в наш мир часто спускаются новые идеи и знания, экономическое благополучие, творческие прорывы в музыке, живописи, литературе. Характерная статистика: перед самым началом ВМВ Англия разрешила спасти на своей территории 10 000 еврейских детей из центрально-европейских стран, так называемый «Киндертранспорт». Несмотря на раннюю душевную травму — дети лишились родителей — Википедия называет 43 значительных личности, выросших из тех детей, «по меньшей мере, 4 нобелевских лауреата». Экстраполируем: на миллион убитых в Холокост еврейских детей могло прийтись 400 несостоявшихся нобелевских лауреатов, несостоявшихся прорывов в медицине, в биологии, в физике, в экономике.
Практические соображения должны были бы заставить вождей Третьего рейха лелеять оказавшихся на их территории евреев в надежде на то, что те создадут им сверхоружие вроде атомной бомбы или хотя бы новые отравляющие газы, как сделал для Германии в Первой мировой войне еврей Фриц Габер. На худой конец, найдут средство от болезней Паркинсона и Альцхаймера для престарелых родителей нацистов или от сифилиса для них самих, как научил их определять его еврей своей «реакцией Вассермана».
Но чувство национальной несправедливости заставляло национал-социалистов добиваться справедливости и уничтожать её, хотя себе во вред, посредством уничтожения создававших её евреев.
Прогрессивная Америка, принимая в целом доктрину социализма, то есть стремления к справедливости, проворно выявляет источники неравенства. В расовой области они борются с «привилегией белых» «обратной дискриминацией». Заявленные претенденты в президенты от Демпартии предлагают выплатить репарации чернокожим за рабство, которому подвергались их предки. Подсчитали, что это обойдётся в несколько совокупных национальных богатств страны. Но на хорошее дело можно и занять.
С еврейской успешностью случился парадокс. Догадываюсь, что завезли социалистические грёзы в Америку в начале ХХ века бундовцы. Три четверти американских евреев поддерживают ставшую социалистической Демпартию, ту, что, по справедливой оценке президента Трампа, стала не только антииизраильской, но и антиеврейской. Да и наиболее вероятный кандидат в президенты от «демократов» — старый социалист Берни Сандерс — одновременно еврей и антисемит, озвучивавший против Израиля кровавый навет.
Социализм имеет стойкое свойство уничтожать богатство и порождать нищету. Поэтому два базовых инстинкта американцев — чувство собственника и стремление к справедливости — войдут в противоречие. Спасёт ли американцев от социалистического разворота базовый «инстинкт собственника»? Об этом мы узнаем в ноябре 2020 года.
Новая книга Бориса Гулько:
«Мир еврея». Часть 2. 111 избранных эссе, написанных в 2012–2015 годах. 547 страниц. 26 долларов, включая пересылку по США и Канаде.
Мир еврея. Часть 1. 57 избранных эссе, написанных в 2000–2012 годах. 269 страниц. 15 долларов, включая пересылку по США и Канаде.
«Путешествие с пере- садками». Три книги воспоминаний. 397 страниц, включая фотографии. Очерки о чемпионах мира от Ботвинника до Каспарова и других великих шахматистах. 20 долларов, включая пересылку по США и Канаде.
Заказать книги можно у автора: gmgulko@gmail.com
Оцените пост
(голосовало: 6, средняя оценка: 3,67 из 5)
Загрузка...
«Другой базовый инстинкт, находящийся в неоднозначных отношениях с предыдущим — зависть. Его часто зовут чувством справедливости». (Б.Гулько)
Зависть = Справедливости? Скорее всего наоборот. Зависть вызывается чуством несправедливости. Зависть двигает прогресс, а Чуство справедливости тормозит его, призывая делить дотигнутое Завистью.
Зависть «двигателем прогресса» НЕ бывает, Fritz! Россия исторически ей — завистью, весьма богата, о вот с «прогрессом» никак. Тоже с латинами, и прочими.
Удивили вы меня весьма.
Вы правы в общем, Эдмонд. Но существует 2 вида зависти: Белая и Черная. Черная, как на известной картине Giotto di Bondone „Invidia“ — чудовище (змея), жрущее нас изнутри. Интересно, что существуют даже кафедры по изучению зависти. Например Prof. Richard Smith из университета Kentucky, который считает, что «Белая Зависть является двигателем прогресса, а Черная Зависть разрушает здоровье, мешает объективным оценкам, вызывает недовольство.»
Немцы массово страдают от Черной Зависти и обвиняют других в их собственных бедах. Так 30-х годах XX века немцы повсюду расклеивали плакаты: „Die Juden sind unser Unglück“ («Евреи — наше несчастье») — распостаненный психологический способ, чтобы скрыть собственное ничтожество и бессилие. Вероятно, что Холокост произошел из-за немецкой Черной Зависти.
Эдмонд, я как раз прочитал книгу писателя Alex Feuerherdt: » Vereinte Nationen gegen Israel. Wie die UNO den jüdischen Staat delegitimiert» («ООН против Израиля. Как ООН делегимирует Государство Евреев») в котором автор подщитал, что за последние 30 лет ООН приняло 65 резолюций, осуждающих Израиль и только 52 резолюции, осуждающих прочие государства мира. Израиль стал для всего мира предметом Черной Зависти и объектом, которым мир, как фиговым листком, пытается скрыть собственную импотенцию.
«На первый день рождения мне подарили трёхколёсный велосипед. Моя сестра Бэлла — она старше меня почти на 8 лет — села на него и поехала. А я помчался за угонщицей — мой подарок уезжал!» (Б. Гулько).
Я читал исследования психологов, в котором утверждается, что дети способны запоминать события, которые произошли только спустя 3 года после рождения.