Еврейский Мир

2 августа 1964 года эсминец США «Мэддокс», патрулировавший Тонкинский залив у побережья Северного Вьетнама, был атакован северовьетнамскими торпедными катерами. В ответ президент Линдон Джонсон приказал американским военно-воздушным силам нанести удар по военно-морским объектам Северного Вьетнама. Так началась война. Никто не мог предположить, чем она закончится, но президенту, избранному от Демократической партии, в конгрессе была оказана тогда двухпартийная поддержка. Это уж потом страну заполонило пацифистское движение, не давшее Америке возможности победить в той войне.

Ситуация тех дней отличалась от нынешней тем, что служба в армии еще не была добровольной — до 1973 года в США существовала воинская повинность. Предпочитавших уклониться от нее среди молодежи было немало. Плюс их родственники и сочувствующие. Этим и воспользовались леваки. Под флагами Вьетконга они возглавили громкие протесты против войны, приведшие страну к поражению.

Эти леваки почему-то называют здесь себя интеллектуалами, хотя интеллект в них не просматривается, и вернее было бы, на мой взгляд, видеть в них то ли наивных демагогов, то ли политических извращенцев. Но я не о них задумал статью, а о ныне сложившейся ситуации. Она в некоторых аспектах подобна представленной выше: опять поднялись пацифисты, правда, не столь многочисленные, поскольку насильно на войну теперь никого не посылают; и опять, как тогда, пораженцев возглавили ничему не научившиеся леваки. А дополнило аналогию предгрозовое напряжение вокруг Ирана.

В связи с освобождением захваченных иранцами пятнадцати британских моряков напряжение немного разрядилось, а было ведь, кажется, предвоенным. Тут я должен оговориться, что мы судим на доступном нам уровне информированности и не можем точно знать, было ли напряжение на самом деле столь угрожающим. Но таким, по крайней мере, оно выглядело. И когда премьер-министр Великобритании Тони Блэр 3 апреля отвел Ирану 48 часов для мирного решения конфликта, как раз приближался день, в который, по сообщениям ряда информационных агентств (прежде всего российских, ссылавшихся на сведения из Службы внешней разведки), на 4 часа утра 6 апреля была назначена военная операция США против Ирана под кодовым названием «Bite» («Укус») — массированный ракетно-бомбовый удар с воздуха по иранским ядерным объектам. По всей вероятности, это была искусно запущенная дезинформация, и не исключено, что она сработала. Действительно, не прогуляться ведь зашли в Персидский залив американские авианосцы!

Мне, однако, думается, что грозная американская армада введена в Персидский залив не для военных действий, а для эффекта присутствия. Войны с Ираном США не ищут. Хотя предлогов для нее предостаточно: стремление обзавестись ядерным оружием, угрозы уничтожить Израиль, подрывные действия в Ираке, подпитка террористических организаций в регионе и оголтелая антиамериканская пропаганда. Если бы США хотели войны, то бесцеремонный захват в иракских водах британских моряков, осуществлявших санкционированный Советом Безопасности ООН досмотр торговых судов, был вполне подходящим поводом для предвоенного обострения. Но американский президент, хотя и назвал поведение Ирана «непозволительным», угрожать Ирану не стал, а только высказался в поддержку «усилий правительства Тони Блэра по урегулированию конфликта мирным путем».

Война с Ираном не в интересах Америки. Почему? Уж во всяком случае не потому, что «увязшей в Ираке» Америке теперь это не под силу. Вполне под силу, но не надо. Потому что Иран нам нужен. Не из-за его нефти, конечно, а как противовес другим опасным силам. Поэтому он нам нужен не разгромленный, не ослабленный, а достаточно сильный.

Если бы разразилась война, Иран был бы повержен. Он не так силен, как хвалится. Его «стражи исламской революции» были биты Саддамом Хусейном, и очень сомнительно, что они стали с тех пор заметно сильнее, даже вооруженные российским оружием. Но не это главное, а то, кто бы выиграл в случае разгрома и унижения Ирана. И кто бы проиграл.

Выиграл бы арабский мир, которому персы исторически были антагонистами и такими нам впредь желательны. Ослабить Иран — это значит отдать регион арабам. Если угрозы Израилю со стороны бесноватого Ахмадинеджада — это пока только слова, то перспектива воодушевления арабских радикалов представляется более опасной.

Выиграли бы афганские талибы и террористы «Аль-Каиды», которым в исламском мире Иран идеологический конкурент. Непримиримость шиитской и суннитской ветвей ислама, демонстрируемая сегодня в Багдаде, нарастала веками и вряд ли утихнет; но в условиях реального противостояния цивилизованного мира агрессивному исламскому фундаменталистскому халифату эта шиитско-суннитская непримиримость стала для нас благоприятным фактором, и нелепо было бы Соединенным Штатам принимать в их междоусобице чью-то сторону. Если косвенно какой-то из них содействовать, то более слабой на сегодня и менее агрессивной.

В этой связи я хочу вернуться к тому, что прежде писал об Ираке. Мне казалась приемлемой перспектива его раскола на три государства, и я недоумевал, отчего это американское правительство так держится за единство Ирака. Нам, простым потребителям массовой информации, не всё бывает понятно в действиях правительств. Что у них там на уме, мы не знаем. Но понимаем, что там люди умные и осведомленные, что у них на столе не газетные вырезки, а сводки разведывательных служб и доклады аналитических центров. Нам они всего, что знают, не говорят, и это правильно. То, что должно сохраняться в тайне, нам знать не положено, но по природной любознательности хочется. И мы строим догадки. Наши соображения по международным проблемам суть предположения и гадания. Предполагал раскол Ирака, а теперь догадываюсь, что поддержание его единства, проведение выборов в стране с шиитским большинством и поддержка в основном шиитского правительства Ирака обусловлены тем, что это склоняет шиитско-суннитский баланс к выгодному для нас равновесию.

Если говорить о сиюминутных политических интересах, то Россия, пожалуй, тоже выиграла бы от конфронтации Америки с Ираном. Ущемленный Иран был бы сговорчивее относительно российского проникновения в регион. Еще тем более выиграла бы Россия, что в долговременной перспективе сильный и не в меру амбициозный иранский сосед, претендующий на статус региональной сверхдержавы (этот статус уже требовал от международного сообщества Махмуд Ахмадинеджад), для нее опасен, и осади его Америка, для России это было бы хорошо. Это было бы на руку и Китаю, заинтересованному в поставках иранской нефти, но отнюдь не в амбициозном возвышении этого поставщика.

Итак, мы видим, что в случае войны США с Ираном многие потирали бы руки в предвкушении своей выгоды, хотя, вероятно, и слышались бы их неискренние протесты. Но не в интересах Америки таскать для них своими руками каштаны из иранского огня. Попридержать Иран, призвать к цивилизованному поведению, пригрозить — это на данном этапе полезно, но не более того, причем, как мне представляется, американская стратегия в отношении Ирана будет состоять в содействии зреющим внутри этой страны силам оппозиции нынешнему правящему режиму. Кажется, этот режим уже изживает себя, и ужасный Махмуд Ахмадинеджад на президентском посту смотрится как симптом агонии этого бесчеловечного одиозного режима. Он вроде как иранский Гришка Распутин, только пока нет там на него Феликса Юсупова.

Иран, в отличие от арабских стран, — одно из древнейших государств. Персы, наследники древней цивилизации и богатых традиций, уже проявляют признаки нетерпимости к режиму черных аятолл и авантюристов, свержением шаха Мохаммеда Реза Пехлеви в 1979 году остановивших страну на пути к развитию и благосостоянию. На тот прерванный путь она неизбежно вернется, и от США в этом деле требуется терпение и тонкая дипломатия в поощрение эволюции режима, что, мне кажется, потихоньку и происходит.

Что-то, несомненно, там произошло, если сам Ахмадинеджад вдруг объявил на пресс-конференции: «Мы хотим иметь дружеские отношения со всеми государствами, особенно с американским». Это после того как Америку там называли не иначе как «Большим Сатаной», и лишь через четыре дня после митинга в Тегеране с плакатами «Смерть Америке!», поднятыми над головами управляемой толпы. Это после того как в течение многих месяцев президент Ирана старательно провоцировал войну, прямо-таки вызывал огонь на себя. Демонстративно. Не сознавал опасности или пренебрегал ею? Или был уверен, что его речи не воспримут всерьез?

Разные гадания были в прессе на этот счет, в том числе предположения, что он как неистовый религиозный фанатик стремится приблизить конец света и приход Махди (спасителя мусульман). Я не думаю, что он настолько религиозен и настолько идиот. Он политический кликуша, выпущенный как марионетка на авансцену стоящими за его спиной истинными правителями; вот они и дернули за ниточку, когда он перестарался. Его экстремизм, хотя и греет души оголтелых исламистов, вредит имиджу Ирана в цивилизованном мире и вызывает недовольство в стране.

Насколько режим в Иране расположен и способен к эволюции, покажет время, но признаки перемен видны: они и в результатах прошедших там недавно муниципальных выборов, и в освобождении захваченных британских моряков, и в снижении накала речей иранского президента, явно теряющего престиж. Немудрено: те иранцы, которым его речи претили, теперь поднимут головы, а те, которых он своими экстремистскими речами вдохновлял, разочарованы его отступничеством.

«Если господин Буш и его сотрудники исправят свое поведение, — заявил Ахмадинеджад на пресс-конференции, — и мы увидим в этом поведении добрые намерения, естественно, появится возможность пересмотра нашей позиции по отношению к США». То есть отношение к «Большому Сатане» может измениться. Но не к «Малому»: «Иран никогда не установит отношения с Израилем, так как Тегеран считает его незаконным государством». Согласитесь: «не установит отношения» — это все-таки некоторый сдвиг по сравнению с угрозой «стереть с карты мира». Будем надеяться на дальнейший дрейф к восстановлению давнего взаимного благорасположения персов и евреев — ведь со времен персидского царя Кира Великого, покровительствовавшего Иудее, и до шаха Реза Пехлеви между евреями и персами не было антагонизма. Так неужели прорвавшийся в президенты авантюрист сильнее исторической традиции?

Одновременно Махмуд Ахмадинеджад подверг резкой критике Совет Безопасности и потребовал реформировать ООН. Тут он прав — реформа требуется, однако совсем не та, которая ему желательна. А его недовольство Советом Безопасности вызвано принятой там резолюцией, предусматривающей ужесточение санкций к Ирану за его отказ прекратить свою ядерную программу. Ни Россия, ни Китай своим правом вето не воспользовались. Резолюция принята единогласно, и это признак того, что Иран остается без влиятельных защитников.

Тем не менее, я думаю, что войны с Ираном не будет. Ирану, безмерно и опасно зарвавшемуся, выгоднее отступить и больше войну не провоцировать. Наверно, там это начинают понимать. Однако полагаться на здравый смысл авантюристов и фанатиков было бы опрометчиво. Поэтому держать их все же будут под прицелом, и осуществление операции под кодовым названием «Bite», сведения о которой случайно или намеренно попали в прессу, отнюдь не исключается.

Оцените пост

(ещё не оценено)

Загрузка...

Поделиться