Иногда шутки бывают серьезными. Приведу примеры.
— Бедный крестьянин молится Б-гу: «Я беден, у меня ничего нет, а вот у моего соседа есть корова. Помоги мне». И вдруг появляется ангел: «Г-сподь услышал твою просьбу и послал меня тебе помочь. Что ты хочешь? Хочешь такую же корову, как у соседа»? Крестьянин недоверчиво смотрит на ангела: «Не нужна мне корова! Хочу, чтоб соседская корова сдохла»!
— Фашисты ведут двух евреев на расстрел. Один громко проклинает нацистов. Другой еврей изо всех сил пытается его остановить: «Что ты делаешь? Они же рассердятся, и нам не поздоровится!»
Забавно? Наверное. Мы видим юмор в нелогичном поведении, и мы смеемся, потому что понимаем, как это нелогично. Мы-то знаем, что смерть коровы соседа никому благополучия не принесет, что пытаться ублажать нацистов, ведущих вас на расстрел, абсурдно.
Но мы живем в странном мире, где вроде бы рациональные люди с добрыми намерениями полны убеждений, противоречащих логике. Они считают: уничтожение коровы соседа может быть верным шагом в ведении переговоров о достижении равноправия; миролюбивый еврей был прав в своем стремлении к компромиссу с нацистами.
Короче говоря, все эти убеждения укладываются в знакомый лозунг: «Война — не ответ!»
Но, конечно, даже наиболее страстные поклонники мира согласны с тем, что, если бы наша планета была захвачена электронными роботами — инопланетянами, настроенными на истребление всего человечества, ведение переговоров с ними было бы бессмысленно, и что единственным ответом была бы (ах, извините!) ВОЙНА!
Глупый аргумент, скажете вы. Мы имеем дело не с роботами, мы имеем дело с людьми: мужчинами, женщинами, детьми, которые точно такие же, как мы, которые ничем от нас не отличаются. Мы не можем называть мусульман роботами, это — исламофобия, табу! Так почему же у меня такое чувство, что если бы бедным крестьянином в анекдоте был ближневосточный мусульманин, то он попросил бы, чтобы ангел не только уничтожил корову соседа, но также поджег его сарай, дом вместе со всей семьей, а заодно еще и дома всех соседей, школу и школьные автобусы. И если бы его собственный дом сгорел, а дети погибли, ну что ж, Allah Akbar.
Мы имеем дело с людьми, которые думают совсем не так, как бы нам хотелось. Мне говорят, что большинство мусульман не являются радикальными исламистами (большинство — это 90 % или 95 %?). Так где же это большинство, и почему оно молчит? Их соотечественники пытают и мучают невиновных, отрезают головы, с гордостью показывая этот садизм по телевидению, взрывают школьные автобусы, рестораны, рынки, разрушают университеты и библиотеки; список их жертв ежедневно увеличивается, но никто открыто этим не возмущается. Толпы собираются на улицах только тогда, когда мусульмане считают, что их оскорбили, когда «неверных» обвиняют в непочтительности к их вере. Но никто не выходит протестовать на улицы, когда мусульмане совершают злодеяния против неверных или даже против других мусульман.
У нас проблема. Мы не можем считать, что наши враги исповедуют те же идеалы, что и мы, потому что у них совершенно другое мировоззрение. Для них МИР — не ответ. Мир подразумевает уступки, а для них любая уступка — это победа неверных. Для них смерть — не самая страшная угроза, для них смерть — желанная, героическая и достойная цель. И лучшая жизнь им совсем не нужна — лучший пример тому палестинцы: они могли иметь не одну корову, а целое стадо, и практически его имели, но решили сжечь все свое благополучие дотла.
У нас серьезные проблемы. Мы полагаем, что демократия — это ответ. Мы пытаемся вынудить пойти демократическим путем людей, которые убеждены в том, что для них лучше теократия, абсолютизм, династический и племенной строй, что несогласие с ними должно быть наказано смертью, что компромисс позорен. Мы игнорируем то, что должно быть основой нашей политики на Ближнем Востоке: дипломатия ничего не даст, если они не будут нас уважать и бояться. Нас перестали уважать и бояться во времена правления осмотрительной клинтоновской администрации, тогда многие американские жизни были под угрозой. Американцы безнаказанно гибли, Америка стала восприниматься бумажным тигром, не способной дать настоящий отпор.
К сожалению, администрация Буша в настоящее время находится под огромным давлением — следовать примеру Клинтона. Поклонники мира и благих намерений требуют отзыва американских войск из Ирака, и большинство американцев, как свидетельствуют опросы общественного мнения, согласны с ними. Однако их миролюбивые намерения не простираются до понимания того, что, как только наши войска оттуда уйдут, Ближний Восток захлебнется в крови и хаосе, по всему миру начнутся террористические атаки, не миновать которых и Америке. А радикальные мусульмане будут праздновать наше поражение и победу ислама.
Но есть ли Америке до этого дело? Возможно, нет. Но тогда что ее дело и чье вообще это дело? Был ли южноафриканский апартеид делом Америки? Было ли рабство? Были ли Гитлер и Холокост? Сталин и ГУЛАГи? Является ли геноцид в Дарфуре нашим делом?
В Дарфуре творятся жуткие злодеяния: по заниженной оценке, 2 миллиона беженцев покинули страну, более 450000 убиты, искалечены, изнасилованы. Сострадательные звезды из Голливуда требуют остановить резню. Как? Неужели они не понимают, что единственный способ расправиться с убийцами и насильниками — это (ах, извините) НАСИЛИЕ? Что война — это единственный ответ? Что Европа и ООН собираются обсуждать ситуацию до тех пор, пока все чернокожие в Дарфуре не будут убиты мусульманскими арабами? В соседнем Чаде размещены базы французского иностранного легиона, но они не вмешиваются, как и не вмешиваются, чтобы утихомирить и разоружить «Хизбаллу» в Ливане. Так что же делать? На этот вопрос наши голливудские либералы ответили пламенными речами, парочкой демонстраций и рекламными страницами сочувственных призывов в «Нью-Йорк Таймс». Остается надеяться, что бандиты и убийцы не забыли подписаться на «Нью-Йорк Таймс», прочтут их призывы, устыдятся и прекратят геноцид.
Посмотрите правде в глаза: ЕСЛИ АМЕРИКА ЭТОГО НЕ СДЕЛАЕТ, НИКТО НЕ СДЕЛАЕТ! Но мы не можем лезть в Дарфур, ненавистники Буша этого не допустят. Так если война — не ответ, то что же ответ? Я считаю — поражение.
Я буду и впредь писать об этом. А пока хочу обратиться к вам с вопросом: если «Война — не ответ!», то что, по-вашему, ответ?
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
