Хаим Навон
Выступать против мирного процесса в 90-е годы – это было примерно, как сейчас говорить против радикального ЛГТБного течения. В отличие от слишком многих его коллег, Бени Бегин ни разу не прогнулся тогда.
Я не пишу ни одного плохого слова о Бени Бегине, даже когда он раздражает меня. К сожалению, это немало происходит в последнее время, и все же я сдерживаюсь. Я помню ему «хесед неурим». Не молодости его – а моей молодости. Я помню его стойкость по вопросу Эрец Исраэль и безопасности в ужасные дни Осло.
Сегодня почти все израильтяне правые. Исследование престижного института PEW показало, что только 8% израильских евреев определяют себя как левые. В свете этого не удивительно, что даже лидеры партии Авода начали определять себя как «лево-центристы». В этом политическом климате я не слишком впечатляюсь от певцов и журналистов, проявляющих солидарность с правыми идеями, и уж тем более не впечатляюсь политиками, представляющими твердую национальную позицию. Это не большая мудрость решительно высказывать то, что думают почти все. Лишь гуманитарные кафедры университетов остались бастионами ультралевых, где правые лекторы все еще чувствуют себя как марраны.
В годы Осло положение было прямо противоположным. Мы уже были привычными к сильному левому уклону израильских СМИ, но после подписание договора Осло 25 лет назад прорвались все плотины. Израильские журналисты отмобилизовались стадно рекламировать ословские соглашения как революционный прорыв, новую весну. Специальные газетные приложения праздновали будущее региональное сотрудничество, которое, наверняка, продвинет экономику нового Ближнего Востока. Не нашлось места даже маленькому вопросительному знаку среди мессианских описаний танкеров с нефтью и медом, которые потекут к нам, статей о гигантских заводах по переработке кунжута (сезам), которые будут построены в Афуле, и о надписях на иврите в хумусных Дамаска.
Чем больше и страшнее были теракты после Осло, тем более идейно стандартными становились израильские СМИ. Различие между мечтой и реальностью углублялось, и диссонанс только увеличивал идеологический энтузиазм фанатиков «мирного процесса». В те годы тот, кто говорил за Эрец Исраэль и против опасностей Осло, высмеивался в СМИ как странный глупец, ходячая машихистская бомба.
Огромные демонстрации, которые мы устраивали тогда, почти не освещались в СМИ. Поселенцы и их сторонники считались людьми прошлого, слабоумными с Узи, слюнявыми бородатыми. Или как написал Амос Оз о поселенцах уже в 1989г. «сдержанным литературным» тоном: «Мессианская секта, замкнутая и жестокая, вооруженные гангстеры, преступники против человечества, садисты и убийцы».
Выступать против «мирного процесса» в 90-е годы – это было как сейчас говорить радикального ЛГТБного течения. Осмеливавшийся сделать это сразу получал по физиономии от либеральной инквизиции. Общественным деятелям очень тяжело противостоять такому газетному линчу, и многие не выдерживали. Даже Биньямин Нетаниягу пожал руку Арафату и подписал с ним соглашение Уай-плантейшен.
Были религиозные депутаты, пытавшиеся сдержать напор воды. Такие, как Ханан Порат, на которого обрушилась дикая преступная атака. Это идеалист и человек в добрым сердцем был вновь и вновь представлен вампиром, жаждущим арабской крови. Депутаты в вязаных кипах подвергались нападкам, но хотя бы получали поддержку — в наших поселениях, в синагогах поддерживали их. Правым общественным деятелям вне религиозного сионизма было тяжелее.
Среди этих немногих выделялся как маяк – Бени Бегин. С первой минуты после подписания соглашения Осло Бегин неустанно предупреждал о его опасностях. Вместе со своим товарищем по Ликуду Михаэлем Кляйнером он не колебался голосовать против соглашений Уай, подписанных позже правительством Ликуда.
Он прислушивался к речам Арафата на арабском, в которых обер-террорист раскрывал что у него на сердце и какие преступные планы замышляет. Бегин пытался довести эти мессиджи до израильской общественности, но общество не хотело слушать. Бегин не отчаивался объяснять вновь и вновь сущность палестинской убийственности и опасности, которые Осло несет нам. В сатирических телепередачах он представлялся навязчивым чудаком, оторванным от действительности. Но Бегин ни разу не прогнулся. В эпоху, когда позвоночники многих оказались гибкими как лулав, позвоночник Бегина был тверже бетона.
Я помню депутата Йоси Сарида, высмеивавшего с трибуны Кнессета тех, кто предупреждал о катюшах из Газы.
«В чем проблема, — говорил Сарид, — если будет необходимость, займем Газу за 24 часа».
Его друзья в СМИ согласно хихикали. Выяснилось, что действительность сложнее, и камень, брошенный тогда в колодец, как и камни, добавившиеся во время «размежевания», очень трудно вытащить сегодня оттуда.
Позиции, которые Бени Бегин представлял в 90-е годы, кажутся нам сегодня тривиальными. Ясно, что невозможно полагаться на палестинцев, ясно, что нельзя вооружать террористов, ясно, что только ЦАХАЛ защитит нашу безопасность. Эти позиции стали консенсусом в Израиле благодаря людям, боровшимся за них, тем, кто не закрывал лицо от поношений и плевков, пока действительность не доказала их правоту. Немного было таких лидеров тогда, и немного есть таких лидеров сегодня.
Источник на иврите — «Макор ришон»
Перевел Моше Борухович — МАОФ
Сентябрь 2018
Оцените пост
(голосовало: 8, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
