Однажды в супермаркете я обратил внимание на сухощавого пожилого человека с бледно-рыжими усиками. Лицо его показалось мне знакомым. В тот момент, когда я посмотрел на него, он посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. Человек с усиками радостно улыбнулся и кивнул. Я понял, что он меня знает, следовательно, я тоже должен его знать. Поэтому я сказал:
— How are you?
Человек с усиками приветливо ответстил:
— Можете говорить по-русски.
Я не растерялся и сказал, сделав вид, что я действительно его знаю:
— Конечно, конечно, это я так, в шутку. Как дела?
— Hичего, спасибо, — сказал мой предполагаемый знакомый, охотно вступая в разговор. — Вот вчера дочка со своим младшим сыном уехала. Гостили у меня всю прошлую неделю.
— Замечательно! — сказал я, стараясь поддержать беседу. — Как её дела?
— Неплохо, совсем неплохо. — Мой собеседник оживился, глаза его заблестели. Так блестят глаза у человека, которому предоставляется возможность беспрепятственно говорить о своих детях или внуках. — Она недавно получила повышение. Она уже два года работает в компании, которая…
Рассказ о служебных делах дочери продолжался минут десять, потом плавно перешёл на её детей, что сопровождалось показом фотографий, потом на мужа дочери, потом на его детей от первого брака, потом на остальных родственников. Семья у моего знакомого оказалась обширной и разветвлённой. Но я никуда не спешил. Я слушал, не перебивая, в надежде, что в какой-то момент смогу понять, каким образом мы с ним знакомы. То, что мы знакомы, не вызывало сомнения, потому что он в ходе своего монолога несколько раз назвал меня по имени. Я старался придумать какой-нибудь безобидный вопрос, который натолкнул бы меня на след. Наконец меня озарило. Я сказал безразличным тоном, как бы подчёрквая незначительность вопроса:
— Как там поживают наши общие знакомые?
Мой собеседник насторожился.
— У нас много общих знакомых, — сказал он, нахмурившись. — Кого вы имеете в виду?
Я понял, что попал впросак. Озарение оказалось непригодным.
— Ну, как кого? — сказал я. — Ну, эту… Как её…
— Наташу, что ли? — подозрительно спросил мой собеседник.
— Да, конечно, именно Наташу, — сказал я с облегчением. — Как она?
Мой разговорчивый собеседник помрачнел ещё больше.
— Я не знаю никакой Наташи, — сухо сказал он.
— Но вы же сами только что…
— Меня все спрашивают про какую-то Наташу, — перебил он меня. — Мне это начинает надоедать. В нашей зелёной деревне четыре Наташи, но я не знаком ни с одной из них.
Наконец-то! Упоминание о зелёной деревне всё разъяснило. Значит, усатый живёт там же, где и я, в деревне с жеманным названием “Зелёные холмы”. На самом деле, там нет никаких холмов, да и зелень довольно скудная. И вообще, это не деревня, а самая обычная организованная пригородная застройка, то, что по-английски называется development. Одинаковые, скромные на вид, но вполне комфортабельные внутри, дома выстраивются в улицы, улочки и тупики, и всё это огорожено непреодолимым забором. Въехать в деревню могут только её жители или их гости; это создаёт у жителей чувство безопасности и некоей избранности. Население деревни около полутора тысяч человек, из коих человек пятьдесят — иммигранты из России. Мой собеседник оказался одним из них. Может быть, даже моим соседом. Оставалось выяснить, как его зовут.
— Виктор, — сказал он, явно прочитав в моих глазах затаённый вопрос. — Меня зовут Виктор. На случай, если вы забыли. Сами знаете, в нашем возрасте память слабеет.
— Ну, что вы, что вы, — забормотал я с облегчением. — Конечно, Виктор, я знаю, как вас зовут. Витя, значит. Витюша. Ну, как дела, Витёк? Впрочем, это я, кажется, спрашивал.
— Нормально, спасибо. А как у вас?
Этот нехитрый вопрос заставил меня задержаться с ответом. Бдительность прежде всего, сказал я себе. Пятьдесят человек — не такая уж большая община, но достаточная для того, чтобы в ней плелись интриги, создавались фракции, выявлялись друзья и недруги и распространялсь слухи. Любая информация про каждого русскоязычного жителя Зелёных холмов разлеталась со скоростью света и обрастала подробностями и комментариями. Любое неосторожное слово могло меня скомпрометировать или повергнуть в нежелательную фракцию. Поэтому я сказал, не вдаваясь в детали:
— И у меня нормально, спасибо.
— Как я понимаю, у вас тоже недавно гостили родственники — подсказал Виктор.
Я немного удивился, но виду не подал.
— Да, гостили — сказал я. — Двоюродный брат Коля с женой, приезжали на неделю. Откуда вы знаете?
— Что значит — откуда? У нас в деревне всё известно. Как я понимаю, Коля вам, на самом деле, не двоюродный, а троюродный брат. Ваши отцы были двоюродными братьями, правильно?
— Точно. Вы и это знаете?
— Конечно. Все это знают. Как я понимаю, Колин отец, то есть ваш двоюродный дядя, был инженером, начальником строительного управления в Свердловске. Его в тридцать седьмом посадили и расстреляли. А вашему отцу, как я понимаю, повезло: умер от инфаркта.
— Так вы, значит, знакомы с Колей?
— Нет, с Колей я не знаком. Видел один раз издалека. Но вы же знаете: у нас в деревне все всё знают. Кстати, как у вас с мочеиспусканием?
— Да вроде, ничего. Мочусь. Почему вы спрашиваете?
— Потому что у вас, как я понимаю, были проблемы с этим делом. Но уролог вам попался хороший, Шапиро. Я его знаю.
Меня поразила осведомлённость моего нового знакомого о моём состоянии здоровья. Но это было только начало. В течение следующих нескольких минут он довольно толково, не упуская деталей, пересказал всю мою историю болезней. Некоторые из этих деталей я уже не помнил, и мне было полезно возродить их в памяти. Я сказал:
— Извините, Витя, но это… мм… только вы или вся зелёная деревня так внимательно следит за моим мочеиспусканием?
— Ну что вы, — укоризненно сказал Виктор. — У нас никто ни за чем не следит. Те, кого интересует, и так всё знают.
— Кого же это интересует?
— Всех.
Мы помолчали. Я думал, как бы повежливей распрощаться со своим собеседником, чтобы его не обидеть, но, в то же время не углубляться в дальнейшие подробности моих мочеполовых проблем. Но Витя, похоже, не хотел расставаться.
— Как я понимаю, — сказал он, — ваша жена уже вернулась из Миннесоты.
— Да, вернулась. Ездила на пару недель навестить внуков.
— На десять дней, — поправил Виктор.
Оглянушись по сторонам и понизив голос, он добавил:
— Говорят, в её отсутствие к вам приходила какая-то блондинка. Но вы не беспокойтесь, я никому не скажу. Все и так знают.
— Ну, это уж чистая сплетня, — возмутился я. — Никто ко мне не приходил.
— В прошлый вторник, около девяти вечера, — сказал Виктор вполголоса. — Небольшого роста блондинка в светлых шортах.
— Это неправда! — Я почти кричал, от негодования срываясь на фальцет. — Самое настоящее враньё!
— Я тоже думаю, что враньё, — неожиданно согласился Виктор. — Зачем вам блондинка в вашем-то возрасте? Кстати, как у вас с этим… Ну, сами знаете, с чем… Функционирует?
— Не жалуюсь. Впрочем, это вас не касается.
— Ага! — обрадовался Витя. — Не жалуетесь! Значит, таки приходила блондинка!
— Нет! Нет! Не приходила! — взмолился я. — И вообще, к вашему сведению, я не люблю блондинок.
— Понятно, — сказал Витя. — Значит, она была крашеная.
К счастью, подошла моя очередь в кассу, я быстро расплатился и ушёл, не оглядываясь. На парковке, загружая продукты в машину, я услышал за спиной женский голос:
— Привет! Ты что, своих не узнаёшь?
Я оглянулся. Это была моя соседка, одна из четырёх Наташ. Я видел её сегодня утром, но обряд требовал соблюдения. Мы радостно заулыбались и расцеловались, демонстрируя друг другу восторг по поводу неожиданной встречи.
— Ну, ты даёшь! — сказал Наташа, не снижая накала радости. — Не успела жена уехать, как уже… эта… крашеная… в шортах…
— Наташа, это неправда! Кто тебе сказал?
— Никто не говорил. — Наташа пожала плечами. — Все и так знают. А ты, я видела, с этим идиотом Витькой разговаривал.
— Ты его знаешь?
— Не знаю, и знать не хочу.
— Откуда же ты знаешь, что он идиот?
— Это все знают. Мир тесен.
Я распрощался с Наташей и поспешил сесть в машину, пока не встретил кого-нибудь ещё из нашего тесного мира.
Когда я вошёл в дом, жена разговаривала по телефону и заметила меня не сразу. Я поймал обрывок фразы:
— Конечно, знаю: небольшого роста блондинка в светлых шортах.
Я понял, что надо готовиться к обороне. Но, к моему удивлению, атаки не последовало. Жена повесила трубку и сказала бесстрастным тоном:
— Всё купил, что я просила?
— Всё, кроме стирального порошка.
— А почему так долго? С Витькой трепался, что ли?
— Кто такой Витька?
— Ну, этот, с рыжими усиками, которого ты встретил в супермаркете.
— Откуда ты знаешь, что я его встретил?
— Все уже знают, — сказала жена.
— Ты что, знакома с этим Витькой?
Жена посмотрела на меня ледяным взглядом.
— Я его не знаю, и знать не хочу, — сказала она. — А про свою дочку он врёт. Никакого повышения по службе она не получила. Это всем известно.
— Понятно. Про что ещё он врёт?
— Про то самое, — сказала жена, не проявляя эмоций. — Про блондинку в светлых шортах. Никакая блондинка к тебе не приходила.
Тут я, конечно, вздохнул с облегчением. Но, с другой стороны, стало немного обидно. Я уже почти поверил в свою супружескую неверность и даже почувствовал жгучий стыд, хотя и с некоторым оттенком гордости. И приготовился к взрыву ревности. И тут — на тебе: совершенно унизительное неверие в мою мужскую порочность. Я говорю:
— Он, — говорю, — конечно, врёт. Но откуда ты знаешь, что врёт?
— Говорю, значит, знаю.
— Ты что, знаешь, кто распустил этот слух про блондинку?
— Конечно, знаю. Я и распустила.
— Зачем?
— Чтобы ты вёл себя прилично в моё отсутствие. Чтобы знал, что у нас тут ничего не скроешь.
— Ты с ума сошла! — закричал я. — В какое положение ты меня ставишь перед русскоязычным коллективом?
— В очень выгодное. Ты не представляешь, как ты вырос в глазах наших женщин. Нас уже три Наташи пригласили в гости на обед. Четвёртая ещё не вернулась из супермаркета.
В этот момент раздался звонок в дверь, и жена пошла открывать. Я услышал женский голос:
— Вот, возьми. Все говорят, что тебе нужен стиральный порошок.
— Спасибо, Наташенька.
— Не за что, — сказала Наташа. — Приходите завтра к пяти на обед. С мужем, конечно. Отпразднуем его успешное мочеиспускание.
Рисунки Вальдемара Крюгера
Александр МАТЛИН
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...
