После публикации первого материала о работе и положении хомотендентов в Нью-Йорке прошел без малого год (№ 724, апрель 2006 г.). Сразу после появления статьи на «Злых страницах» мы получили большое количество откликов. Писали все: пациенты, медсестры и, конечно, сами хомотенденты. Естественно, что единства мнений не наблюдалось.
Пациенты писали о том, что приведенные нами негативные примеры не типичны, что «лично они» относятся к своим хомотендентам, как к детям родным (притом, что хомотендент может быть ровесником пациента или младше его всего на пару лет). Перечислялось все то, что делалось хомотендентом сверх его служебных обязанностей, сетовали на унизительно низкую оплату труда.
Медсестры в тех нескольких письмах, которые пришли в редакцию, в основном с негодованием писали, что пациенты часто входят в сговор со своим хомотендентом, покрывают его, разрешают раньше уходить с работы. Общая позиция «контролирующих» медсестер сводилась к тому, что если бы не их жесткий контроль и угрозы потребовать сменить хомотендента (лишить его работы), то хомотенденты «полностью распоясались бы…»
Хомотенденты, а подавляющее большинство писем было именно от них, в основном поддерживали позицию автора статьи. Приводились новые интересные факты из их трудовой биографии, ставились острые вопросы и высказывался ряд конструктивных, на мой взгляд, предложений, направленных на улучшение ситуации в сложном лабиринте отношений пациента — медсестры — координатора -хомотендента.
Некоторые из этих писем мы публиковали, некоторые «принимали во внимание» и оставляли в редакционном портфеле.
Координаторы, агентства, предоставляющие хомотендентов, статью проигнорировали. Видимо, посчитали, что принять участие в обсуждении проблемы, волнующей тысячи их пациентов, тысячи их работников и членов профсоюза ниже их достоинства.
Честно говоря, я был уверен, что тема эта «дохлая», как говорят положительные менты в бесконечных сериалах — «висяк». Другими словами, сколько ни пиши, сколько ни обсуждай, сколько ни возмущайся, ничего не изменится.
Но несколько дней назад я встретил своего старого знакомого и бывшего коллегу (я сам проработал хомотендентом почти 5 лет), назовем его Олег. Разговорились, он посетовал, что газета закрыла чрезвычайно важную тему. Как он сказал: «Прокукарекала, а там хоть не рассветай…». Наша полуторачасовая беседа легла в основу этой статьи.
Не буду называть агентство, в котором работает Олег, чтобы не делать ни рекламу, ни антирекламу этому заведению. Тем более что ситуация вполне типичная для большинства аналогичных контор и людей, в них работающих.
Итак, у Олега всего 4 часа в день. Пять дней в неделю. Итого, 20 часов в неделю, что не дает ему права на медицинскую страховку (необходимо не менее 40 часов в неделю). Его пациент — одинокий мужчина одного с ним возраста с заболеванием, дающим ему право на помощь хомотендента. Пациент — вполне самостоятельный, не лежачий и почти сам себя обслуживающий. Помощь Олега сводится к покупке продуктов и необходимых для дома мелочей, стирке, уборке, приготовлению еды, помощи в принятии ванны, напоминании о приеме медикаментов и т. п. Особенностью этого пациента является то, что он не уживался ни с одним из хомотендентов, работавших у него до Олега. Заболевание (ментального характера) выражалось не только в забывчивости, рассредоточенности, но и в патологической недоверчивости и подозрительности. Именно эти особенности его заболевания были причиной того, что все предыдущие хомотенденты не задерживались. Олегу не только удалось найти с ним общий язык, но и стать его товарищем, собеседником и вообще тем человеком, в котором пациент нуждался все это время. Короче — они вполне устраивали друг друга. Их общение уже не ограничивалось исключительно рабочими часами — они совершали совместные прогулки. Олег провожал своего пациента к родственникам и знакомым, встречал, провожал домой, помогал принять душ, укладывал в постель и только после этого уходил. Казалось бы, полная идиллия, и все должны быть довольны. (Я специально так подробно описываю ситуацию, чтобы была понятна причина последующего конфликта.)
Но… Без этого «но» не обойтись… Во время одного из визитов медсестры, когда она заметила, что пациент неплохо выглядит и несколько посвежел, Олег сказал, что ежедневные полутора-двухчасовые прогулки по бордвоку на свежем морском воздухе сыграли свою положительную роль.
— Вам платят за работу по дому, а не за прогулки, — резко заметила медсестра.
— Поверьте мне как психологу, — возразил Олег, — что эти прогулки для моего подопечного не менее важны, чем лекарства, которые он принимает. Прогулки и наши беседы во время этих прогулок повышают ему настроение и создают определенный психологический комфорт.
В процессе этой дискуссии Олег неосторожно заметил, что он профессиональный психолог и… доктор наук. А здесь отсутствие языка и ряд бытовых неурядиц не дали ему возможности работать по специальности.
Этого медсестра простить ему не могла…
Начались постоянные придирки: то он недостаточно стерильно убрал квартиру, то отвез зимние вещи пациента в химчистку не на автобусе, а на машине (она сама проследила, как Олег садился в машину), то… Да мало ли к чему при желании может придраться приходящая раз в две недели медсестра к человеку, полностью от нее зависящему. Она звонит в агентство, в котором работает Олег, и требует «убрать этого профессора» и заменить кем-то «попроще». Возражения пациента о том, что его вполне устраивает его хомотендент и что он не хочет никого другого, в расчет не принимаются. Более того, ему «тонко» намекают, что при подобной строптивости он может вообще лишиться права на помощь.
Вот, в принципе, все, о чем рассказал мне Олег.
Кто прав, как разобраться в этой ситуации?
Кто для кого — медсестра и хомотендент для пациента, или пациент для медсестры и офиса, приславшего помощника?
Чьи интересы превалируют?
Может, действительно, квартира превратилась в сарай, заросший паутиной, пациент питается сухой корочкой и водой из-под крана, а жестокий хомотендент заставляет его часами бродить у моря?
А может, все наоборот? В любой квартире, особенно если в ней не было ремонта как минимум 15 лет, и она находится в старом доме, можно найти место, покрытое пылью.
Может, медсестра, поставившая перед собой цель выжить не приглянувшегося ей человека, ищет и рано или поздно найдет предлог для смены хомотендента, не совсем, мягко говоря, объективна?
Кто даст ответ на все эти вопросы, касающиеся не только данного случая?
Мы подготовили несколько вопросов и разослали их в разные агентства, занимающиеся подбором, обучением и предоставлением работы людям, желающим работать хомотендентами. Мы рассчитывали, что полученные ответы, рекомендации, мнения профессионалов внесут определенную ясность, помогут как самим хомотендентам, так и их пациентам.
Предварительно созвонившись с агентствами, сообщили о планах редакции осветить эту важную для наших читателей тему и заручились предварительным согласием ответить на наши вопросы.
Вот текст писем, которые мы разослали:
«Уважаемые господа!
Посылаем вам несколько вопросов, на которые просим ответить по возможности подробно. При ответах исходить из официальных положений, рекомендаций и инструкций.
Кроме того, вы можете высказать свое личное мнение о целесообразности некоторых аспектов этих официальных документов, т. е. что, на ваш взгляд, нуждается в дополнениях, изменениях исходя в первую очередь из интересов пациента.
На эти же вопросы (вне зависимости от вас и не зная ваших ответов) должна ответить и рекомендованная вами медсестра, работающая с пациентами, которых обслуживает ваше агентство. Другими словами, вы и выбранная вами медсестра отвечают на одни и те же вопросы независимо друг от друга.
Итак:
1. Кому в первую очередь «подчинен» хомотендент: пациенту, своему координатору, медсестре?
2. Чьи интересы должны превалировать: пациента, координатора, медсестры?
3. Чья оценка работы хомотендента важнее: пациента, координатора, медсестры?
4. Что является объективным критерием оценки работы хомотендента: мнение медсестры, которая приходит дважды в месяц, или мнение пациента, его родственников, лиц, вместе с ним проживающих?
5. Кому хомотендент может пожаловаться, если медсестра предъявляет к нему надуманные и необъективные претензии?
6. Стартовая оплата хомотендента в час (в вашем агентстве), с десятилетним опытом работы и без опыта работы одинакова? Если да, то почему?
7. Оплата работы хомотендента в час при обслуживании лежачего больного (смена памперсов, перекладывание, перенос в кресло, купание и т. п.) и ходячего больного (приготовление еды, уборка, прогулка и т. п.) — оплачиваются одинаково? Если да, то почему?
8. Каким образом и в каких случаях профсоюз защищает интересы хомотендента?
9. Конкретные ситуации:
А) У пациента 4 часа в день, 5 дней в неделю. Пациент настаивает, чтобы 2 часа в день (из этих четырех) хомотендент находился вместе с ним на воздухе (прогулка, совместный поход по магазинам, в банк и т. п.) Медсестра утверждает, что в обязанности хомотендента это не входит, и настаивает, что все эти 4 часа пациент должен проводить с хомотендентом в квартире. Кто прав?
Б) Пациента полностью устраивает работа хомотендента. (привык, доверяет, добросовестно выполняет свои обязанности, возник определенный психологический контакт). Хомотендента также полностью устраивает работа у пациента. Может ли агентство (по требованию медсестры) поменять хомотендента, вопреки желанию пациента? В каких случаях?
В) Имеет ли право хомотендент (по просьбе пациента) измерить ему давление, закапать в глаза капли, перевязать порезанную случайно руку и т. п., если сам пациент не в состоянии сделать это?
Дополнение:
1. Какие изменения в служебные инструкции, касающиеся обслуживания пациентов и работы хомотендентов, вы бы могли предложить?
2. Хомотендента часто называют полностью бесправным слугой многих господ (агентство, пациент, медсестра). Согласны ли вы с этим определением? Если нет, то почему?
Напоминаем, что желательно назвать свои имя, фамилию, должность и организацию.
Заранее благодарим за сотрудничество».
Увы, никто официально нам так и не ответил. Люди соглашались только на анонимные ответы без упоминания имен и конкретных агентств. Причина нам непонятна… Страх, осторожность, нежелание «светить» свое имя и название агентства?
И только один человек анонимно прислал нам пару страничек с ответами, которые мы публикуем в этой статье (публикуется без редактирования):
«Так получилось, что я проработала часть времени в двух офисах. Это мое мнение и моих друзей и коллег по поднятому вопросу:
1. Хомотендент подчиняется своему координатору. Если даже возникает какой-либо вопрос или конфликтная ситуация, то вопрос решает только координатор.
2. Интересы пациента и его мнение должны превалировать всегда.
3. Оценка работы хомотендента медсестрой важнее. (Как это соотносится с пунктом 2, в котором признается первоочередность интересов пациента? — Прим. ред.)
4. Мнение медсестры является объективным критерием (опять- таки непонятно, каким образом может субъективное мнение медсестры быть объективным критерием. — Прим. ред.)
5. Пожаловаться можно только координатору.
6. Стартовая зарплата — минимальный прожиточный минимум (например, в «Progressive» в Манхэттене — стартовая зарплата от $6.35 до $6.85 в час). В некоторых агентствах — $7.50 в час. За 17 лет моего пребывания в Америке и более 10 лет работы в этой системе расценки не изменились. У моей подруги за 10 лет работы зарплата достигла максимума — $9.50 в час. Причем, если она сейчас перейдет на работу в другое агентство, то все равно ее стартовая зарплата будет составлять $7.50 в час — как у новичка.
Оплата при обслуживании лежачего больного практически такая же, как и при обслуживании «легкого» пациента. Именно поэтому никто не хочет «тяжелых лежачих пациентов». (Если только родственники не доплачивают из своего кармана. Иначе каждый день меняются люди).
7. Я вообще не знаю случаев, когда профсоюзы защищали хомотендентов.
8. Медсестра не может настаивать, чтобы пациент и его хомотендент постоянно находились в квартире.
9. Хомотендент имеет право только напомнить пациенту о времени приема лекарства, может помочь открыть пузырек… Измерить давление хомотендент может.
Слишком много начальства, а зарплата очень низкая.
Сейчас не хватает русскоговорящих хомотендентов, потому что нет такой иммиграции, как раньше. Хомотендентам нужно знать себе цену, и тогда у организаторов агентств не будет другого выхода, кроме поднятия «планки». Я имею в виду зарплату. Помните, что у 70 % наших хомотендентов — высшее образование.
В заключение мы обращаемся к читателям с просьбой: если вы пользуетесь услугами хомотендентов, передайте им эту статью, перешлите ее в то агентство, которое вас обслуживает, попросите медсестру прочесть этот материал, а также принять участие в этой важной и, надеюсь, не совсем бесполезной дискуссии. Даже анонимно.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...