Вот Алка говорит: «Смотри, ты на всех без исключения фотографиях улыбаешься». И ведь права. Я даже задумался: может, что-то со мной не так? А может, это имя, как первичная суггестивная команда, данная мне при рождении, что в сжатой форме определила и характер, и судьбу?
Мама пишет: «У меня было два брата. Старший, Меир (Миша), 1914 года рождения, и Абраша, 1921-го, два потрясающих мальчика с необыкновенными способностями». Миша экстерном закончил истфак Харьковского университета и остался там преподавать политэкономию. Весёлый умница, улыбчивый, любимец девушек. Абраша же книгочей и философ — по словам бабушки, он утром открывал и вечером закрывал Одесскую публичную библиотеку. Семья жила скромно, и он, будучи мальчиком, давал уроки соседским детям. А в девятом, твёрдо решив стать философом, перешёл в другую школу, к лучшему в Одессе учителю математики, поскольку был убеждён, что философу без математики нельзя.
Закончив школу в 1938-м, Абраша поехал в Москву поступать в МИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории), про который ходила поговорка — «Не миф ли МИФЛИ?»- настолько уникально было это учебное заведение, и так трудно было туда поступить. МИФЛИ сравнивали с пушкинским Лицеем: там тогда ещё преподавали пока «недорасстрелянные» лучшие ученые-гуманитарии. А уж кто учился на его потоке набора 1938-го! Взять хоть этих: Павел Коган, Давид Самойлов, Борис Слуцкий, Семен Гудзенко, Александр Твардовский, Константин Симонов, Михаил Кульчицкий, философ Григорий Померанц, Лев Копелев, Лилианна Лунгина ( почти все евреи, кроме Симонова с Твардовским). Собственно он просуществовал совсем недолго, всего десять лет — с 1931-го и до войны, а в 41-м МИФЛИ эвакуировали в Ташкент и слили с МГУ.
Мама пишет, как его собирали в дорогу, как перелицовывали папины брюки и зимнее пальто. По идее его не должны были принять, поскольку на философский тогда брали людей, уже имеющих законченное высшее образование, но, видимо, его интеллект произвёл на приёмную комиссию сильное впечатление.
Потом наступил 41-й год. Мишу призвали в армию, в Новоград Волынский, ещё в начале 41-го. И кем ещё могли призвать историка, если не политруком? Еврей — политрук. Классика. В самом начале войны от него пришла единственная открытка, где он писал, что вступил в бой. И всё. Если не погиб, то был расстрелян в поле — таких не доводили до лагеря. И если даже удавалось поменять гимнастёрку на солдатскую — тут же выдавали свои.
А Абраша пошёл добровольцем. Его направили в артиллерийское училище, а затем на фронт под Москву, где дела были совсем плохи. Потом отозвали с фронта и снова направили в высшее училище. В это время, осенью 1942-го, Сталин издаёт приказ об отзыве с фронта всех студентов-философов, и ректор посылает письмо в училище, но отзыв опоздал — Абраши там уже не было — его опять послали на фронт.
И всё. Больше ничего не было. Никогда. В эвакуации умер мамин папа, в три дня, от жуткой лихорадки, и мама с бабушкой остались одни. Когда они с мамой вернулись с похорон в комнатёнку, которую снимали в Ленинабаде, то обнаружили её совершенно пустой. Украдено было всё. Включая семейный альбом, так что даже не осталось ни одной фотографии отца и братьев.
Долгие годы мама и бабушка рассылали запросы о судьбе своих мальчиков, Миши и Абраши, в военные архивы, во все возможные инстанции, годами ждали ответа. И получали их как под копирку: «Не числится, не значится…». Так бабушка и ушла из жизни, ничего не узнав о судьбе сыновей.
А в девяностом мы уехали. Но разве моя мама могла смириться? Ещё через 15 лет, к шестидесятилетию Победы, в России, наконец, стали как-то приводить в порядок, оцифровывать архивы, и московские родные, последние оставшиеся на бывшей родине, снова попытались что-то узнать. И… ответ пришёл. «Красноармеец Крель Абрам Ефимович 1921 г.р. в бою за Социалистическую Родину…верный воинской присяге ..проявив геройство и мужество…был 8-го ноября 1942 г ранен и умер от ран 14 ноября 1942 г. в полевом передвижном госпитале № 634. Похоронен на кладбище ряд 3, могила 41 в поселке Колтуши Всеволжского района Ленинградской области. Подпись: Военврач 2-го ранга Л.Бухман.
Колтуши… Всего полчаса на электричке от нашей ленинградской квартиры. Бедная моя бабушка.
Когда же попытались разыскать могилу, то выяснилось, что на этом месте давно уже было развёрнуто большое строительство, а останки «бойцов и командиров РККА перезахоронены в братской могиле, местонахождение которой никому не известно».
Я не буду тут обличать родину-мачеху, которой нет дела ни до «одного из пропавших своих сыновей»
Потом в «Мемориале» я нашёл и Мишин след: «Михаил Ефимович Крель г. Одесса, еврей. Призван в 1941, рядовой, стрелок. Пбв в 1944 г. (Архив воинов, погибших, умерших от ран и без вести пропавших (Пбв) в годы Великой Отечественной войны).
Легче, пожалуй, не стало. И вопросов не убавилось. Почему до самой гибели в 1944-м (?) от Миши не было ни одной весточки? Где похоронен? Почему в 44-м «рядовой, стрелок» — человек с университетским образованием. И призывался в начале 1941-го политруком. А Абраша? Почему рядовой? После ИФЛИ, двух военных училищ и почти двух лет войны… И почему в списках пропавших без вести 1944 г., где я нашёл упоминание о Мише, только одни еврейские фамилии? Собственно, я поэтому — Миша. И всегда улыбаюсь на фотках. Наверное, за двоих.
Михаил ЦОЙРЕФ, Израиль
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
