Творческая 105-летняя жизнь выдающейся керамистки
Период с конца XIX века до начала XX века называют золотым веком Будапешта. Он дал блестящую генерацию евреев: учёных, писателей, артистов, музыкантов, родившихся в это время и достигших позднее высот в своих областях деятельности.
Среди них нобелевские лауреаты физики Евгений Вигнер (открытие принципов симметрии в атомной физике, а также создание атомного реактора для производства плутония) и Деннис Габор (отец голографии), химики Джордж Хевеши (использование изотопов в качестве меченых атомов) и Джордж Олах (выдающийся вклад в химию углерода и его соединений), экономист Джон Хершани (теория игр в экономике), писатель Имре Кёртес (в 15 лет переживший ад Освенцима и написавший об этом книги, в которых, по определению Нобелевского комитета, хрупкость личности противопоставлена варварскому деспотизму истории).
Здесь же выдающиеся физики Лео Сциллард, Эдвард Теллер и общепризнанный научный гений XX века в области математики, физики, компьютерной науки, экономики – Джон фон Нейман.
Другие известные во всём мире научные знаменитости: Эгон Орован (блестящий учёный в области физики и механики твёрдых и пластичных материалов), Теодор фон Карман (крупнейший американский учёный в области ракетных двигателей и астронавтики), Джон Келети (изобретатель компьютерного языка BASIC), Вильям Феллер (крупнейший американский экономист), Джордж Полья, основатель математической и логической эвристики (науки, о том как решать задачи и проблемы, чтобы в конце концов воскликнуть ЭВРИКА).
Во всём мире также известны имена еврейских писателей, музыкантов, режиссёров, артистов, родившихся в Будапеште или других районах Венгрии в этот период. Писатель Артур Кестлер (в 1940 г. написал свой самый знаменитый роман «Слепящая мгла» – один из первых об эпохе Большого террора в СССР), выдающийся европейский драматург XX века Ференц Мольнар, король оперетты Имре Кальман, композитор, написавший музыку ко многим известным французским фильмам и песни в стиле шансона Джозеф Косма, композитор и дирижёр Антал Дороти, дирижёры Евгений Орманди и Джордж Солти, выдающиеся музыканты: пианистка Анни Фишер и скрипач Джозеф Сигетти, знаменитые кинорежиссёры и сценаристы, получившие Оскара и другие награды: Александр Корда, Михаил Кёртиз и Эмерих Прессбургер, выдающиеся фотографы Роберт Капа (снимавший Гражданскую войну в Испании, 2-ю Мировую, Войну за независимость Израиля и другие военные конфликты), Андрэ Кёртиц (сделавший замечательные портреты знаменитостей ХХ века и ставший одним из первых в жанре художественной фотографии) и, наконец, человек, прославивший себя способностью освобождаться от всех оков, Гарри Гудини.
К этим именам надо добавить и героиню нашего очерка выдающуюся керамистку, скульптора и дизайнера Еву Цайзель (1906 – 2011), творчество которой несло тепло и радость людям. Она родилась в Будапеште в семье владельца текстильной фабрики Александра Штрикера и преподавателя университета Лауры Полани, сестры Майкла Полани (1891 – 1976) энциклопедически разностороннего учёного (физика, химика, экономиста и философа), тоже входящего в эту удивительную генерацию евреев Будапешта. Его сын Джон Полани (1929), как и ещё два его ученика, стали лауреатами Нобелевской премии по химии. Ева с детства интересовалась искусством и в 1923 г. поступила в Венгерскую высшую школу (академию) изобразительных искусств. Побывав на Международной выставке декоративного и промышленного искусства в Париже, она заинтересовалась гончарным искусством и дизайном художественного фарфора. Бросив Академию и поработав ученицей в известной гончарной мастерской, она создала свою собственную мастерскую, одновременно работая внештатным сотрудником на керамической фабрике в Будапеште. Её керамические изделия с национальными венгерскими мотивами пользовались большим успехом. В 1928 – 1930-х годах она работала на майоликовой фабрике в Германии. В это время её привлекли идеи Баухауза, знаменитой Высшей школы художественного и промышленного дизайна, теоретические посылки которого сводились к функционализму (простые удобные формы, красота которых возникает благодаря вкусу и художественному чутью дизайнера). Сохраняя принципы Баухауза, Ева, тем не менее, создавала остроумные и изысканные формы своих ваз, кувшинов, чайников, столовых сервизов и др. Она становится одним из первых дизайнеров массовой керамической продукции. В 1930 г. Ева переехала в Берлин, где работала над созданием
большого чайно-кофейного сервиза по заказу владельца крупного фарфорового завода «Карстенс» в Райхенбахе. Вот как она вспоминала о своей жизни в Берлине перед приходом Гитлера: «Там было так интересно жить! Конечно, я узнала и все отрицательные стороны: депрессию, пайки, эрзац-кофе, стычки политических партий прямо на улицах. Но вместе с этим была и прекрасная культурная жизнь. Я помню концерты виолончелиста Пабло Казальса, выступления знаменитой танцовщицы Веры Вигман. У нас с братом была огромная студия, где мы часто устраивали вечеринки. Нашими гостями были интереснейшие люди того времени: ученые, писатели. Например, Анна Зегерс, которая приходилась мне кузиной. Артур Кестлер был моим возлюбленным, тогда же я познакомилась с эмигрантами из России, и эта страна меня очень заинтересовала. У меня начался роман с Алексом Вайсбергом, немецким физиком коммунистом, который вскоре был приглашён работать в харьковский физико-технический институт. И вот в 1932 году я обручилась с ним, бросила «Карстенс» и поехала в Советскую Россию на две недели, на каникулы. Каникулы затянулись. Приехав в Харьков, я попала в Украинское управление фарфоровой и стекольной промышленности. И неожиданно для самой себя осталась там работать. Меня направляли на фабрики в глухие еврейские местечки со смешными названиями: Такаровка, Барановка. Там, как ни странно, все понимали мой немецкий язык. В этих местах был в ходу идиш, язык, у которого много общего с немецким. Моя жизнь тогда была полна противоположностей. Из шикарной ленинградской гостиницы «Астория» я возвращалась на Украину, где мне приходилось спать в холодной мазанке. Я видела и голод, и нужду, и комсомольцев, которые сжигали дома тех, кто уклонялся от продразверстки. Я жила так, как жили советские люди».
Следующим этапом деятельности Евы Цайзель в России была работа на Ленинградском фарфоровом заводе в художественно-производственной лаборатории под руководством Николая Суэтина знаменитого художника-авангардиста, дизайнера и реформатора русского фарфора. Создавая серию сервизов она, отдавая должное русским национальным традициям, старалась при этом сделать функциональным каждый их элемент, следуя принципам Баухауза. В 1934 г. Ева переезжает в Москву и в 29 лет становится художественным руководителем всей фарфорово-стекольной отрасли в стране. Она много ездила по фабрикам, составляла производственные планы и продолжала создавать фарфоровые сервизы, которые продавались за валюту в сети магазинов Интурист. Ей было очень интересно работать в СССР, и у неё к тому же был замечательный круг знакомых: ученые-физики Ландау, Йоффе и другие. Советская пресса 1930-х годов писала о ней как о «художнике большого и тонкого дарования» и нужном для промышленности специалисте. На знаменитом Дулевском заводе она организовала модельную мастерскую, где в течение года создала формы четырех чайных и четырех кофейных сервизов, спроектировала посуду для детских садов и ресторанов.
Ева Цайзель уехала из Германии ещё до прихода Гитлера, но оказалась в стране, которой уже единолично правил ещё более страшный диктатор Иосиф Сталин. В 1936 г. её арестовали и обвинили в том, что она якобы наносила на разработанные ей образцы чашек свастику, занималась контрабандой и хранила два пистолета, готовя покушение на Сталина. Если бы был 37-й или 38-й год, она бы наверняка получила 10 лет без права переписки, что означало расстрел. Цайзель провела полтора года в одиночной камере, после чего неожиданно её освободили и выслали из страны, предварительно выдав новый паспорт. «Это было чудо. Я до сих пор не могу понять, почему мне неожиданно выдали новый паспорт. Я была уверена, что меня ведут на расстрел и искренне удивлялась, что в СССР перед казнью выдают новые документы. Но меня отправили на вокзал и выслали из страны. Через Польшу я попала в Австрию, в Вену». Историю её ареста использовал Артур Кестлер при создании в 1940 г. романа «Слепящая тьма».
Через полтора года после её освобождения был арестован Александр Вайсберг как «участник антисоветской контрреволюционной организации». Его пытали и заставили оговорить себя. Ева, которая уже была разведена с Вайсбергом, с помощью Артура Кестлера организовала в Европе кампанию в его защиту, направив в Москву письма нобелевских лауреатов Ирен и Фредерика Жолио-Кюри, Жана Перена. В защиту Вайсберга выступил и Альберт Эйнштейн. В конце 1939 г. чекисты «ответили» на эти письма тем, что выдали Александра Вайсберга как и других немецких коммунистов дружественному им тогда гестапо. С 1940 по 1945 гг. он находился в тюрьмах и концлагерях, но сумел выжить. После войны написал воспоминания «Россия в горниле чисток» и роман «Адвокат дьявола» о Джоеле Брандте, который безрезультатно пытался по сговору с Адольфом Эйхманом осуществить в 1944 г. спасение венгерских евреев путём обмена их на большую партию грузовиков, необходимых Германии.
Спасаясь от нацистов, Ева уехала из Вены в Великобританию. В 1938 году вместе со своим вторым мужем студентом-юристом Гансом Цайзелем Ева отправилась в Америку, которая стала для нее второй родиной. Ей пришлось начинать все сначала: «…На двоих у нас было 64 доллара. Мне пришлось поначалу устроиться работать уборщицей. Но очень скоро я нашла в публичной библиотеке журнал по стеклу и фарфору, подружилась с его издательницей, сделала несколько красивых абажуров. И уже в ноябре я, наконец, получила возможность заниматься керамикой в Нью-Джерси. Через четыре года я читала лекции в Метрополитен, и мои работы выставлялись в Музее современного искусства».
Американский период творчества Евы оказался не менее интересным и плодотворным. Стиль ее произведений сильно изменился. «Тогда я уже забросила свое увлечение модернизмом, мои работы стали гораздо более чувственными, женственными и подчинялись скорее природным линиям. Наверное, меня изменила семейная жизнь и материнство». Ева воспитывала двоих детей, преподавала в Бруклинской школе промышленного дизайна – институте Пратта. В 1947 году она организовала собственную мастерскую в Нью-Йорке. Благодаря яркому таланту и большому опыту она быстро приобрела титул одного из лучших американских дизайнеров-керамистов. Ева отказалась от прагматичных принципов Баухауза и стала создавать обтекаемые, причудливые, со смещенной осью симметрии формы столовой посуды, окрашенные в разные цвета, которые создают в доме атмосферу уюта и тепла. Но настоящим триумфом Евы в Америке стал ее знаменитый сервиз «Музей» 1946 года. Он создавался в тесном содружестве с Музеем современного искусства в Нью-Йорке. Гармония плавных линий, благородство форм в этом сервизе доведено до совершенства.
Все последующие годы Ева работала очень активно. Ее керамика стала популярной во всем мире. Она сотрудничала с американскими фирмами Hallcraft, Western Stoneware, немецкой фирмой Филиппа Розенталя, итальянской фирмой Лучано Манчоли, японской фирмой Noritake, спустя много лет возобновила сотрудничество с Киспетской фабрикой в Венгрии.
Разнообразие и количество созданных ею форм поражает. Ева всегда тонко чувствовала время. В числе ее работ – разработка проектов для фабрики Zsolnay и для американских фирм Klein Reid, Nambe и Orange Chicken. В свои 104 года Ева продолжала работать. Её всегда окружали люди: ученики, студенты и почитатели её таланта.
Дизайн Евы Цайзель всегда был направлен в первую очередь на человека и его стремление окружать себя предметами, наполненными жизненной теплотой и красотой. Сегодня работы Евы Цайзель находятся во многих музеях современного искусства США, Венгрии. России, Германии и Англии. В 1998 г. она стала почётным доктором Королевского колледжа в Лондоне и одной из лучших школ дизайна в мире Parsons CША. В 2004 г. получила награду Венгрии, где начиналась ее долгая творческая жизнь.
Юрий ШОТКИН
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
