Мы с женой поднимались по улице, ведущей в гору, мимо дачных домов, окруженных небольшими, но тенистыми садами. В какой-то момент из глубины этой густо-зеленой тени до нас донеслось птичье пение, похожее на соловьиное, а может быть, даже и ангельское. Но, когда оно на мгновение смолкло, а затем сменилось сварливым речитативом-секко, в котором явственно улавливались отдельные слова и даже фразы, стало ясно, что это, уж во всяком случае, не ангел. У прозрачной металлической ограды стояла женщина с седыми, аккуратно подстриженными волосами. Моя жена спросила ее по-болгарски: «Какво е името на тази птица?» Лицо, не по-болгарски светлое, просияло лукавой улыбкой, и женщина произнесла по-русски, чуть запинаясь и с едва уловимым певучим акцентом: «Это соседский попугай. Он очень раз-го-вор-чи-вый». Слово за слово — выяснилось, что перед нами внучка иммигрантов, которые бежали из Одессы в Турцию от погромов 1905 года, а затем перебрались в Болгарию. Чайка — редкое имя у болгар. Так называли своих дочерей только беженцы из России: в память о чеховской «Чайке» и вообще всей русской культуре, по которой они отчаянно тосковали. И школу наша новая знакомая тоже окончила русскую, там она познакомилась со своим будущим мужем.
– Мы оба могли погибнуть в газовой камере, — сказала она, — ведь нацисты хотели депортировать всех евреев в Польшу. Но болгары нас отстояли.
Слушая эту пожилую сероглазую женщину, названную в честь чеховской пьесы, нельзя было не вспомнить о другой драме, исторической. Многие, вероятно, читали о датском короле Христиане, прошедшем по улицам своей столицы с желтой звездой на рукаве в знак протеста против геноцида евреев. История красивая, но, к сожалению, это легенда. О том, как своих евреев спасали болгары, говорят и пишут мало, хотя это как раз является правдой, и причина тут не только в скромности, присущей народу. Но об этом будет сказано ниже, а пока самое главное: Болгария единственная из европейских стран — германских сателлитов, где численность еврейской общины не сократилась за годы войны. Для сравнения: в соседней Румынии, где власти «очищали нацию от меньшинств» далеко не так ретиво, как их германские патроны, были уничтожены около 400 тысяч человек; в Венгрии погибли более полумиллиона. В Болгарии — ни одного. И даже эвакуировать никого не пришлось.
А дело было так. В конце 30-х годов болгарский царь Борис III понял, что сохранить нейтралитет его стране не удастся. К сближению с Германией царя постоянно подталкивали правые политики, а у него, в принципе, были основания прислушиваться к их мнению, особенно после серии террористических актов, организованных и проведенных левыми экстремистами — анархистами и членами БКП. Так, например, 16 апреля 1925 года в соборе Святой Недели, где проходило отпевание убитого накануне генерала, взрыв бомбы унес жизни 134 человек, более 500 были ранены. В числе погибших было множество военных — цвет болгарского офицерства, а также мэр столицы и, что особенно печально, целый класс девочек-гимназисток. Борис III уцелел случайно, благодаря своему опозданию.
Он был «истинным арийцем»: сыном Фердинанда I из Саксен-Кобург-Готской династии и Марии Луизы Бурбон-Пармской.
Гитлер не любил аристократов, но Болгария была нужна ему как плацдарм для нападения на Югославию и Грецию. Поэтому в качестве дружественного жеста он пообещал вернуть болгарам территории, которых они лишились по Нейискому договору 1919 года. Это был очень веский аргумент, и вопрос решился: Болгария присоединилась к Берлинскому пакту. В 1941 году правительство, в котором задавали тон болгарские националисты, объявило войну Великобритании и США. Акт, разумеется, чисто символический, но впоследствии он обошелся болгарам очень дорого. Могу себе представить, с каким недоумением американцы чесали в затылке, пытаясь отыскать Болгарию на карте Европы. В 1944 году все-таки нашли, и союзная авиация буквально разутюжила Софию, превратив красивый балканский город в руины, на месте которых позже, при коммунистическом режиме, были возведены уродливые бетонные коробки.
Главой болгарского правительства был Богдан Филов — личность очень неординарная. Ученый с мировым именем, признанный специалист по античной культуре, искусствовед и археолог, действительный член Германского, Австрийского и Русского археологических обществ и президент Болгарской академии наук, Филов был, как сейчас бы сказали, «крепкий государственник». Он грезил о великой Болгарии, которая объединяла бы все земли, населенные соотечественниками, от Добруджи до Эгейского моря, был сторонником беспартийной системы и вообще придерживался весьма консервативных взглядов. Это, однако, не мешало ему состоять в масонской ложе «Светлина» вплоть до того момента, когда его же собственное правительство издало закон, запрещающий масонские организации. Недурно, правда?
Положительно, доверять гуманитариям реальную государственную власть опасно. Слишком уж мы склонны увлекаться разного рода «великими» идеями, переставая видеть за ними реальность и судьбы конкретных людей. Начиная с ХХ века, это и в профессиональных делах стало очень заметно. Придет, допустим, какому-нибудь композитору в голову идея, идеища! — например, отменить темперированный строй, дабы вернуть музыку к ее «естественному состоянию», или, скажем, распространить идеи всеобщего равенства на 12 музыкальных тонов (может быть, все-таки полутонов, герр Шёнберг?) — и все, пиши пропало, ничего, кроме этой новаторской задумки, ему уже не интересно. А о слушателях он просто забыл: что они ему, эти дремучие людишки, неспособные оценить грандиозность его замысла? Но я отвлекся…
В общем, принято считать, что именно благодаря Богдану Филову и его министрам Болгария ввязалась в войну. Трудно сказать, можно ли было этого избежать. Скорее всего, нет, в противном случае страна была бы просто оккупирована гитлеровскими войсками. Но вот дальше «балканский синдром», а точнее, болгарский, заявил о себе во всей своей… лучше сказать — красоте. Для начала царь Борис III отказался вести активные военные действия против сопредельной Югославии, затем, вопреки всем договоренностям, чуть не бросился в объятия Советской России. Правда, в последний момент нажал на тормоза. По-видимому, от столь экзотического поступка Его Величество удержало смутное подозрение, что в коммунистической Болгарии никакого царя уже не будет. И ведь как в воду смотрел монарх! Тем не менее, когда Гитлер потребовал от Бориса III отправки войск на Восточный фронт, царь «нырнул под корягу»: волынил так и этак, и в итоге ни один болгарский солдат не принял участия в боях с советскими войсками.
С геноцидом евреев в Болгарии у нацистов и вовсе вышло полное фиаско. Борис III, конечно, не был ангелом — на политическом небосклоне ангелы вообще бывают замечены редко. Но он не желал, чтобы его имя ассоциировалось у болгарских подданных с одиозной политикой Третьего Рейха. Царь маневрировал, прикидываясь простачком, иногда позволял себе антиеврейскую риторику, на словах выражал лояльность грозному союзнику и особенно не перечил собственным министрам, но на деле как мог им мешал. В 1942 году Гитлер настоятельно рекомендовал Борису III принять его помощь в «окончательном решении еврейского вопроса» и вывезти всех болгарских евреев (а их на тот момент проживало в стране около 50 тысяч) в Польшу. Царь поблагодарил фюрера, но объяснил, что реализовать эту прекрасную идею он, к сожалению, не в состоянии. Между ними произошел примерно такой диалог:
– Дорогой фюрер, ведь вам же нужно переправлять войска и вооружение в Грецию, а для этого потребуются хорошие дороги, крепкие и ровные, не так ли?
– Безусловно.
– В Болгарии же, как вам, несомненно, докладывали, с дорогами полный швах.
– Это точно, дороги у вас там дерьмовые.
– Так вот, я как раз собрался заняться их благоустройством. Так что евреи мне самому пригодятся: пусть-ка они там поработают на общественных началах.
Некоторое количество евреев вместо службы в армии, от которой их отстранили, действительно были отправлены в дорожно-строительные отряды. При всей тяжести принудительного труда там все-таки соблюдались элементарные человеческие права: еды, хоть и неважного качества, было достаточно, отбывавшие трудовую службу получали отпуск, их могли навещать родственники, а заболевавших и вовсе освобождали от работы.
Царь Борис хорошо понимал свой народ, в принципе не склонный к расовой, религиозной и национальной нетерпимости. Да и евреи, жившие на территории современной Болгарии еще со времен Калигулы, а впоследствии увеличившие свою численность за счет беженцев из Византии, Венгрии, Испании и других стран, были превосходно интегрированы в местное общество. Из века в век они сохраняли свою религию и традиции, но прекрасно говорили по-болгарски и во многом жили общей с болгарами жизнью. Занимались ремеслами и торговлей, медициной и свободными искусствами, в политику особенно не лезли; смешанные браки не были тут особенной редкостью. Однажды еврейка Сара из города Тырново даже ухитрилась выйти замуж за болгарского царя.
Турки евреев не притесняли, поэтому, когда болгарское освободительное движение начало крепнуть, те поначалу не знали, чью сторону принять, и даже в некоторых случаях подвергались гонениям за сотрудничество с османскими чиновниками. Но в 1877 году турецкие военные с целью «окончательного решения болгарского вопроса» подожгли Софию, и вот тут уж евреи столицы без колебаний сделали свой выбор: они помогали тушить пожары и собственноручно задержали и обезоружили множество поджигателей. В благодарность князь Александр постановил, что пожарные должны отныне набираться преимущественно из еврейских граждан, а на парадах и других официальных торжествах они будут занимать почетное место рядом с войсками болгарской гвардии.
Во время сербско-болгарской войны 1885 года евреи героически сражались бок о бок с болгарами и проявили себя настолько хорошо, что князь Александр вновь публично поблагодарил их, называя «истинными потомками древних Маккавеев». Общество этого не забыло, и, когда в начале ХХ века в самом центре Софии на месте старой сефардской синагоги было решено возвести новую огромную, жители столицы отнеслись к этому вполне благожелательно. На освящении синагоги, а стоит она, между прочим, в трех шагах от главной мечети, церкви Святой Недели и католического костела, присутствовали царь Фердинанд I с супругой Элеонорой.
Так что, несмотря на постепенный рост числа людей, чьи политические взгляды от антикоммунизма и болгарского реваншизма дрейфовали в сторону нацизма — всех этих членов Союза болгарских ратников и т. п., в целом в обществе антисемитские настроения отнюдь не доминировали.
В январе 1941 года по инициативе правительства в Болгарии был принят закон о защите нации, запрещавший «тайные организации» и лишивший евреев не только гражданских свобод, гарантированных Тырновской конституцией 1879 года, но и имущества. Парламент сопротивлялся принятию этого позорного акта, но после упразднения партий он был ослаблен и вынужденно уступил давлению Министерства внутренних дел, возглавляемого Петром Габровски. Сразу же начались первые общественные протесты. С заявлениями выступили многие деятели культуры, союз адвокатов, спортивный союз «Славия», Болгарская православная церковь и профсоюзы.
Группа известных писателей (среди которых были люди, близкие к царю Борису III) опубликовала открытое письмо, где было сказано: «Мы крайне удивлены и даже поражены тем, что в Болгарии дело дошло до принятия закона о защите нации, на которую никто не нападал и которой никто не грозил. Мы считаем такой закон неприемлемым. В нашем законодательстве не должно быть закона, порабощающего хотя бы часть болгарских подданных, в противном случае в новейшую историю отечества будет вписана черная страница. В историческом прошлом болгарский народ преследовали и унижали. Наши отцы помнят постыдное иго. У нас еще не прошли, по выражению народного поэта, “синяки от бича, отметины страданий”. Неужели и мы из чувства подражания должны вступать на опасный путь и перечеркнуть себя как свободный и культурный народ?»
Такое отношение к дискриминационным мерам против евреев разделял и бизнес. Болгарский фабрикант, получивший важный правительственный заказ на изготовление нескольких десятков тысяч желтых звезд Давида за год изготовил лишь 20% от требуемого количества и при этом постарался, чтобы дизайн этих нашивок выглядел как можно более элегантно. Софийские евреи прикалывали на них значки с портретами Бориса III и так ходили. Летом 1942 года председатель Еврейского общества Болгарии отправил царю приветствие в связи с днем рождения наследника престола Симеона, и царь принял этот жест благосклонно, давая понять, что он — прежде всего царь собственных подданных, а уже потом союзник Третьего рейха. Посол Германии Адольф Беккерле не без досады писал в Берлин: «Эти наивные славяне полностью лишены понимания немецкой идеологии».
Посол ошибался: болгары не славяне. Таковыми они являются только по языку, а генетически, как показали недавние исследования, они близки фракийцам. Беккерле этого знать не мог. Но крестьянин Данчо, действительно, продолжал невозмутимо пасти своих «козичек» на склонах гор, мирно проживая бок о бок с цыганами и вчерашними своими властителями турками — что ему были чьи-то бредни о расовом превосходстве? Цыган своих болгары, кстати, тоже нацистам не отдали. А соотечественниками-евреями, среди которых было немало прекрасно образованных людей, даже гордились. Хотя граждане некоторых других европейских государств, менее патриархальных и обладавших развитыми демократическими традициями, отнеслись в те годы к идеям Гитлера с гораздо большим сочувствием…
Это бесконечное маневрирование союзника-вассала раздражало германское руководство, и в 1942 году при правительстве Болгарии был создан Комиссариат по еврейским делам и здоровью нации. Его возглавил некто Александр Белев — один из основателей националистического Союза ратников за прогресс Болгарии, юрист, прошедший стажировку в Германии, где он изучал теорию и практику «прогрессивного» нацистского законодательства, намереваясь внедрить опыт Третьего рейха у себя на родине. А заодно — хорошенько поживиться на «экспроприации» конфискованных банковских счетов и имущества евреев (в этом деле Белев преуспел).
Вскоре начались секретные переговоры о депортации еврейского населения Болгарии. Начать было решено с «освобожденных» Македонских и Фракийских территорий, и в феврале 1943 года Белев подписал с полномочным представителем Главного управления имперской безопасности Теодором Даннекером секретное соглашение о перевозе в польские «трудовые лагеря» первых 20 тысяч человек. Воспрепятствовать этому Борис III, к сожалению, не мог: несмотря на формальное присоединение этих областей, суверенитет Болгарии над ними юридически установлен так и не был, на территории хозяйничали немцы. Тамошние жители, включая, естественно, евреев, не имели болгарского гражданства и оказались совершенно беззащитны перед СС.
Окончание тут
tikhomirov-music.com
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
