Эльза
7 сентября 1938 года. Вечер. Вена. Кафе «Централь». Часы Клауса Рейхенбаха показывали без трех минут семь.
Эльза Шмидт вошла в кафе и села за столик у окна. Как и было оговорено, в руках она держала черную сумку и газету «Фелкишер беобахтер», развернутую на портрете фюрера. Слабый красноватый свет настольной лампы озарял её бледное тонкое лицо. Она заказала кофе и миндальное пирожное, достала сигарету и закурила.
Клаус не сказал бы, что девушка эта понравилась ему с первого взгляда, но у него было такое чувство, будто их уже что-то связывает. Он долго смотрел на ее волнистые светлые волосы, падавшие на плечи. Потом подошел к ней и заговорил.
– Могу ли я присесть за ваш столик, фрейлейн? — он достал белый платок с красной каймой.
– Разве в кафе только один столик?
– Для меня — только один!
Говорили они мало и расстались, условившись о новой встрече. Был уже вечер, играла музыка, очень хорошо пела молодая певица. Постепенно ресторан наполнялся посетителями, и если в самом начале танцующих было мало, то сейчас в танце кружилось уже не меньше десяти элегантных пар. Перед уходом Клаус кивнул на оркестр.
– Классическую музыку венцы всё ещё любят?
– Любят, но всё чаще слышишь другое: «Мы двинемся дальше в поход, пусть все разлетится вдребезги! Сегодня мы владеем Германией, завтра нашим будет весь мир!»
– Это серьезно? — спросил Клаус.
– Не знаю, — сказала Эльза. — Пока еще только поют… Знаешь, что написал Гитлер в «Майн кампф»? «Политика, целью которой не является война, не имеет ни цены, ни смысла».
За три месяца Клаус встретился с Эльзой несколько раз и постепенно проникся к ней доверием. Она была сдержанна, говорила только по существу, облекая свои мысли в лаконичные, точные фразы. При втором свидании она сообщила ему адреса двух видных социал-демократов и объяснила, с помощью каких имен открываются двери их квартир. Ей также удалось узнать об одном важном гестаповце, бывшем коммунисте, личном телохранителе самого Тельмана. Раздраженный словоблудием и тупостью коммунистического вождя, он в 1929 году, скрыв свое коммунистическое прошлое, перешел к нацистам. Верным чутьём угадав, что у охранных отрядов национал-социалистической партии (СС), тогда ещё захудалой организации, большое будущее, он вступил в их ряды и был направлен к человеку, ведавшему партийной разведкой. С тех пор новоявленный эсэсовец, выдавая своих бывших товарищей по партии, неуклонно поднимался вверх по ступеням эсэсовской карьеры. В нужный момент ему можно было напомнить о его пребывании в тельмановских рядах.
Сведения, которые доставляла Эльза, были чрезвычайно полезны. «Хороший помощник», — констатировал Клаус. Поразмыслив, он решил доверить ей связь с двумя указанными ею социал-демократами, дальнейшее наблюдение за важным гестаповцем и сотрудничество с прессой. Она должна была организовывать почтовые ящики, изготавливать микроснимки, шифровать донесения в «Хагану» и вдобавок писать скверные статьи во вновь созданной нацистской венской газете «Нойе Остмарк».
Самое интересное, что больше всего Эльза преуспела именно в этом. Здесь её вдруг осенило, она нашла свою, вполне оригинальную нишу в нацистской журналистике — написала серию статей о величии и гениальности стиля гитлеровской «Майн кампф». Она сравнивала стиль Гитлера со стилем Ницше, показывала влияние музыки Вагнера и поэзии Гете на его писания. Её статьи на эту тему удостоил внимания сам фюрер. Редактор газеты, узнав об этом, был счастлив и от полноты чувств обнял Эльзу: «Пишите в этом направлении и дальше. Я буду публиковать всё, что бы вы ни написали. Вы талантливая журналистка. Вам надо вступить в партию!»
Из дневника Клауса: «Эльзе было двадцать лет, когда мы познакомились в Вене. Речь ее была красочна, выразительна. Все, кто знал Эльзу, отмечали самобытность ее натуры. С первой встречи меня привлекли в этой девушке решительность, самообладание и находчивость. Мне редко доводилось встречать столь бесстрашного человека, как Эльза».
Эльзе Клаус тоже понравился. Он был большой, сильный, в нем была настоящая мужская уверенность в себе и спокойствие. Она остро ощущала эту силу и черпала в ней своё желание бороться. Для нее это было время постижения новой, героической и необычной реальности, о которой ранее она могла лишь догадываться.
«Интересно, — думала Эльза, — кто этот Клаус по профессии? Немногословен, хорошо одет. Много читал. Сдержанная ирония — на английский манер. Писатель? Вряд ли. Журналист? А может быть, сотрудник английской разведки? Да ладно, к чему эти вопросы? С ним хорошо работается, он надежный товарищ. Товарищ? Да ведь я, кажется, в него влюблена. Этого еще не хватало!»
Арест
Клаус решил создать в Вене, как и в Берлине, небольшую туристическую фирму, которая организовывала бы морские круизы вдоль балканского побережья. Фирма была бы отличной опорной базой для резидентурной связи, а также производства паспортов и других фальшивых документов. В Вене это было легче организовать, чем в Берлине.
Первоначально всё шло легко. Венское гестапо тогда ещё работало грубо: сказывалась организационная неразбериха, сопутствовавшая первым месяцам оккупации Австрии. Позднее венская контрразведывательная служба полностью развернула агентурные и оперативные отделы, подключив к их работе местных нацистов, и работать стало непросто. Возник целый ряд проблем. Прежде всего, оказалось очень трудным купить подходящий пароход — не очень старый и не слишком дорогой.
Коммерсанты из Берлина, Гамбурга, Бремена и Вильгельмсхафена форменным образом взламывали двери балканской и итальянской морской экономики. Их не пугали любые цены, лишь бы продавец был согласен на долгосрочный кредит. Аванс вносился немедленно и в любой валюте. За этим коммерческим ажиотажем Клаус угадывал четкий военный расчет: соглашаясь на явно завышенные цены, бизнесмены Третьего рейха заведомо знали, что вопрос об оплате кредитов отпадет сам собой в тот день, когда танки вермахта вытряхнут правителей Югославии и Греции из их дворцов. Судя по всему, в штабе Верховного главнокомандования вермахта считали, что день этот не за горами…
Естественно, что Клаусу с его небольшим капиталом трудно было соревноваться с посланцами германского туристического и морского бизнеса. Пока он сумел лишь договориться о покупке хилого пароходика «Веймар», который мог перевернуться при первом же небольшом шторме и который стоил баснословно дорого для такой дряни. Клаус нервничал: план, казавшийся ему простым и надежным, срывался. Реализация идеи создания туристической фирмы «Морской ветер» откладывалась на неопределенный срок.
Клаус возвращался к себе после встречи с Эльзой в кафе «Централь». Холодный дождь поливал редких прохожих потоками воды, словно волнами моря, обезумевшего во время шторма. Дойдя до церкви Капуцинов, он остановился и осмотрелся. Какая-то женщина проехала мимо на велосипеде, скользя в лучах уличных фонарей, пронизывающих вихрь дождя. Потом она исчезла в темноте. На противоположной стороне улицы какая-то закутанная фигура топталась у телефонной будки, и было трудно разобрать — мужчина это или женщина. Затем мимо прошли двое, громко разговаривая о возможной войне, а из-за угла вырулил автомобиль и в лучах его фар ярко блеснул асфальт.
– Такси! Эй, такси!
Но это было не такси. «Большая черная машина, — отметил Клаус. — Такие дорогие авто никогда не останавливаются на призывы прохожих, жаждущих проделать путь от кафе до жилища сухим». Клаус готов уже был пожать плечами, досадуя на ошибку, но авто притормозило у тротуара, и дверцы его, мягко щелкнув, выпустили двоих в темных блестящих плащах.
– Пожалуйста, садитесь.
Это была странная любезность, и Клаус насторожился:
– Извините, господа, я искал такси.
– Искали такси, а нашли нас. Бывает. Садитесь! — вежливо, но настойчиво произнес один из них.
– Кто вы?
– Контрразведка!
Двое, вышедшие из-за угла, отрезали путь назад. Сопротивляться не имело смысла. Клаус сел в автомобиль. Он был спокоен. Почти спокоен. Все же для декорума он считал необходимым протестовать:
– Это насилие! Куда мы едем? Почему я задержан?
– Вы арестованы, — поправил его мужчина, сидевший рядом с шофером.
Клаус больше не стал тратить слова. К чему кричать, что ты гражданин Швейцарии, и требовать вызова консула? Сейчас важнее было другое: определить линию поведения. Не придя к определенному выводу, Клаус стал внимательно наблюдать за дорогой.
Шофер ехал быстро, но не гнал. Машину наполняли осенние запахи, в небе поблескивало узкое лезвие нового месяца… Миновали здание Управления полиции на Элизабетпроменад. Проехали отель «Метрополь» на Морцинплац, где разместилось после аншлюса венское гестапо, переехали по мосту через Донау-канал, а затем через Дунай. Миновали Флоридсдорф. Свернули с асфальта на дорогу, посыпанную гравием, по обе стороны которой тянулась живая изгородь из шиповника. Машина въехала в ворота большого запущенного сада, где в глубине стоял старый особняк с фронтоном и облупившимися колоннами.
«Черт побери, — подумал Клаус, — зачем контрразведке забираться в такую глушь?»
Дождь прекратился, но, когда Клауса вывели из машины, с листьев не переставая капала вода. Все четверо поднялись по каменной лестнице на широкое крыльцо, задержались на несколько минут в прихожей с высокими стенами и лепным потолком, после чего вошли в большой зал со стрельчатыми витражными окнами, обставленный мебелью красного дерева. В огромном камине горели сосновые поленья.
Клаус увидел в глубине комнаты двойные двери. Видимо, именно за ними находился главный режиссер этой странной игры. Дверь отворилась, и в проеме возник высокий силуэт. Человек что-то негромко сказал, после чего Клауса под руки ввели в кабинет, и кто-то плотно закрыл двери у него за спиной.
– Заприте нас, пожалуйста! — сказал человек, сидевший за письменным столом в глубине комнаты.
Комната вовсе не была похожа на кабинет следователя гестапо, каким представлял себе его Клаус. Дубовые книжные стеллажи до потолка, повсюду книги, много карт. На столе — карта Австрии и Балканского полуострова.
Клаус решил вести себя нагло и уверенно. Без приглашения сев на стул, он начал пристально рассматривать хозяина кабинета, которому можно было дать лет сорок пять. Он был неулыбчив, с загорелым лицом и прозрачно-синими глазами. Черные коротко стриженные волосы были чуть тронуты сединой. По его лицу, суровому и волевому, невозможно было угадать его мысли. Прозрачно-синие глаза оценивающе вонзались в Клауса. Взгляд, которым он брал на мушку, был наметан, как у бывалого стрелка. Он долго молчал, потом подошел к камину и сосредоточенно занялся угасающим огнем, вороша угли и возвращая пламя к жизни. Наконец он произнес:
– Уже продумали свою тактику? Будете от всего отпираться или вообще молчать? Или всё же заговорите?
– Вообще не задумывался над этим, — ответил с невинным видом Клаус.
– Неужто? Впрочем, это и неважно. Ваши дела обстоят не так уж плохо.
– Что вы имеете в виду?
– Ну хотя бы то, что вы не арестованы.
– Вот как!
– Да! Ещё приятнее вам будет узнать, что вы не в гестапо.
– Тогда где же?
– Это моё частное владение, мой особняк.
– Личный особняк крупного чина гестапо?
– Нет, это особняк простого и скромного шведа Мартина Валландера. Так меня зовут.
– Зачем же я понадобился простому и скромному шведу?
– Скорее, простой и скромный швед понадобился вам. Вы пытаетесь создать туристическую фирму, так?
– Предположим…
– Без всяких предположений. План прекрасный, вы всё продумали, дело за небольшим. Вам нужен капитал, а еще нужен легальный владелец компании. Немец с безупречной биографией, желательно нацист со скромными финансовыми аппетитами. Так?
– Возможно…
– Господин Рейхенбах, если вы хотите вести серьёзный разговор, то давайте избегать этих дурацких реплик — «возможно», «предположим». Оставьте их для английских романистов, подражающих Энтони Троллопу.
– Энтони Троллоп здесь ни при чем. Просто я не веду серьёзных разговоров с неизвестными мне людьми, тем более если для начала они устраивают цирковые номера с арестом.
– Господин Рейхенбах, если вы не захотите вести серьезные разговоры со мной, то вам придётся вести их с гестапо, и это уже не будет цирк. Вы развили довольно бурную деятельность в Берлине и теперь намереваетесь перенести её в Вену. Вы действуете по заданию «Хаганы». Ваше истинное имя Дани Бен-Цви. Я в чем-то ошибся?
– Что вы от меня ждете и чего я могу ожидать от вас?
– Наконец-то я слышу серьёзные интонации в ваших речах. Постараюсь быть откровенным. Вы даже не поверите, насколько я буду с вами откровенен. Я могу себе это позволить, поскольку «Хагана» и английские спецслужбы сейчас работают в некотором взаимодействии. Не в полном взаимодействии, но всё же… Кроме того, в нашем с вами сотрудничестве есть одна важная деталь. Я представитель военно-морской разведки Британии. Обратите внимание на это. Не МИ-6, а морской разведки. Это очень существенная разница. Если начальник МИ-6 только и делает, что смотрит в рот премьеру и подсовывает ему ту информацию, которую премьер желает видеть, наш начальник не подчиняется никому, кроме главкома ВМС. А главком требует только объективной информации. Поэтому МИ-6 не желает бороться с Гитлером, наши же аналитики предсказывают, что решительная схватка с Гитлером не за горами. Они полагают, что союз с Муссолини приведет Гитлера к большой балканской войне. Вот здесь Британия, вероятно, уже зарычит, вряд ли она позволит съесть разом Югославию, Албанию и Грецию со всеми их стратегически важными островами. Британский флот вступит в игру. И нашему адмиралтейству понадобится максимум надежной военно-морской информации по Балканам. Надеюсь, вы меня поняли. Ваша туристическая фирма — прекрасное прикрытие для нашей военно-морской разведки. Мы дадим вам денег. И вы вместо хилого «Веймара», который перевернется при первом же волнении в море — я не ошибаюсь? — сможете купить два приличных парохода, набрать команду и катать своих туристов вдоль побережья Югославии, Албании и Греции с заходом во все те порты, которые представляют интерес для британских ВМС… Капитанами обоих кораблей будут наши люди, но необходимо, чтобы и вы включились в активный сбор развединформации. Вы должны энергично развернуть свою работу с максимальным использованием всех имеющихся в вашем распоряжении возможностей. Работайте с югославскими и греческими моряками, с албанскими рыбаками, с контрабандистами из Фиуме. Разумеется, фирма будет прекрасным прикрытием и для провоза евреев-нелегалов в Палестину.
– Ваше предложение мне и моей группе, в принципе, подходит.
– Сколько человек в группе?
– Семь.
– Отлично. А теперь перейдём к конкретным делам…
Александр Цывин
Продолжение тут
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
