Александр Винокур
Родился во Львове в 1947 году.
Выпускник мехмата МГУ.
С 1992 года живёт в Израиле.
Автор нескольких сборников стихов
alex-vinokur.livejournal.com
«В памятках прожитых лет»
Фуникулёр по вертикали
Свой путь унылый совершает.
Короткий путь – здесь не читают,
Да и знакомятся едва ли.
И, не обученный по кругу,
Как крот к земле прижатый тесно,
Он, не найдя другого места,
Соединяет север с югом.
Миссионер в углу забытом,
Он долг, как может, исполняет,
Один себя сопоставляя
С каким-то замыслом сокрытым.
* * *
Конечно, хорошо вернуться к дому отчему.
Калитка. Двор. Подъезд. Вошёл. Звонок нажал.
Услышать: «Это ты?». И что-то неразборчиво.
Помедлить и сказать: «А я не уезжал».
Почувствовать себя как раз поспевшим к ужину,
Спешащим поскорей согреться. Так продрог.
Когда откроют дверь, стоять никем не узнанным
И ясно сознавать – не пустят на порог.
Я здесь когда-то жил, но по другому адресу,
Блокнот перелистал – вот дом, квартира, век.
Ошибся веком. Жаль. Там было столько радости.
Я шляпу приподнял. Я думал, есть ковчег.
* * *
Запорошено давнее детство…
Мать встречает, позвав, у крыльца.
Мне, вспотевшему, надо раздеться,
Свой рассказ начинать без конца.
Отдыхал я. Так сладостно в доме
После долгого летнего дня.
И, тогда ещё, все были в сборе,
И все вместе любили меня.
Только радости знавший в то время,
Но не знавший, что это – они,
Горевал, в справедливость не веря,
Но надеясь на лучшие дни.
Обод солнца за деревом дальним.
День хорош – значит, жизнь хороша.
Я к кому-то припал, засыпая,
Всё, что было, во сне вороша.
* * *
«Правда победит» – говорила мама,
«Правда, победит?» – спрашивала дочь.
Мама мыла пол, мама мыла раму,
Правильный ответ позабыла прочь.
А потом уже вспоминать не стала,
Лучше бы закрыть скользкий разговор.
Что ни говори, в правде толку мало,
Только вот сама верит до сих пор.
* * *
Помню первую марку свою –
Гаршин на фоне зелёном.
Взял её, можно сказать, в бою –
Выпросил у почтальона.
Страшно боялся формы его,
Китель с ремнищем в придачу.
А мне хотелось всего-всего,
И я попытал удачу.
Он, нарушая почты устав,
Срезал с чужого конверта.
Пусть оказался не слишком прав,
Но человечен – наверно.
Шлёпнул зачем-то. Я убежал,
Ждали воздушные змеи…
Где эта марка? Всё-таки жаль
Первого в жизни трофея.
* * *
Ничейный двор, где мы бесились,
Футбол гоняли в летний зной.
А во дворе – разбитый «Виллис»,
Полузасыпанный землёй.
Неопалимая крапива
Цвела на нём из года в год,
Перебегая торопливо
И на соседский огород.
По вечерам костры палили,
Огонь держали под золой.
Пекли картошку. Говорили.
И рядом пёс. Совсем не злой.
Потом «фашиста» раскопали,
Сгребли, свезли в металлолом.
Мы игры новые играли,
Теряясь в теле молодом.
А двор шагреневый сжимался…
Томимый жаждою чудес,
Я, повзрослевший, возвращался,
Искал его. Но он исчез.
* * *
Отменили последний урок,
И, сорвавшись ревущей оравой,
Всё сметая, как быстрый поток,
Понеслись по асфальтам и травам.
Ничего никому не должны
Ни за свет, ни за газ, ни за воду.
Только клятвы навеки важны
И сладчайшее чувство свободы.
* * *
Дождь за окном. Мне четырнадцать лет.
Школа. Вечерняя смена.
Тусклый, тоскливый, мигающий свет
С молнией попеременно.
Здание австро-венгерских времён,
До потолка, как до неба.
Холодно. Я безнадежно влюблён.
Очередь. Это за хлебом.
День бесконечен, и дни без конца,
И никакого просвета.
Хочется скрыть выраженье лица.
…Многое было. И это.
* * *
Я потом прочитал у Хименеса –
Он к Испании днём подъезжал…
Много в жизни уйдёт и изменится.
Этот миг – не забыл, задержал.
Я домой возвращаюсь. Каникулы.
Лето. Солнце с дождём пополам.
Чай попили – и к окнам приникнули,
Поезд мчит по знакомым местам.
Одиночные низкие здания.
Перелески, и снова поля.
Мир красив, как узоры вязания,
Словно тот, кто вязал, это я.
Вслед за быстро мельнувшими сёлами
Поселений густые ряды.
Непременные церкви с костёлами,
Палисадники, где-то сады.
А потом – нет, не город, а пригород.
Здесь брусчатка, здесь праздник камней.
Всё знакомо. И сердце так прыгает,
Так банально, сильней и сильней.
Вот и Львов. Поезд едет по городу,
И трамвай, наш двоюродный брат,
Нам сигналит, приветствует с гордостью.
Ну, а я принимаю парад.
Предвкушаю. На глаженой скатерти,
Наконец, поглощаю меню.
…Я стою перед дверью незапертой.
Вот сейчас постучу, позвоню.
* * *
Мы спокойно, классически просто идём
Георгий Иванов
На Кайзервальде листья жгут.
И дымка сизой поволокой
Витает там, где нас не ждут,
В той жизни – давней и далёкой.
Целебен времени настой.
Но помнишь, избегая мщений,
И запах затхлый и густой
Полуподвальных помещений.
Здесь эстафету передай,
Постой на повороте плавном.
Ты слышишь? Дребезжит трамвай
За церковью Петра и Павла.
Знакомый цокот каблучков
От остановки по брусчатке.
Стоп-кадр на тысячи веков –
Она разглаживает прядки,
Она сегодня влюблена.
И мы пройдёмся парком Стрыйским
Пока танцуют времена
На камне польском и австрийском.
* * *
В памятках прожитых лет
Перебираю наклейки.
Там запорошеный след
Брошенной узкоколейки.
Изредка, если не льёт,
По-молодому подвижный,
В маревой дымке идёт
Поезд, отставший от жизни.
Тянет положенный груз,
Словно старательный пони.
Несколько стареньких муз
Это лелеют и помнят.
* * *
Спокойный тихий день,
Дела идут на лад.
Искать причину лень.
К чему? Я просто рад.
Когда-нибудь потом –
Когда наступит час,
Я вспомню этот дом,
Оставшийся без нас.
И яблоню в серьгах,
В переднике до пят,
И известь на щеках
Разбойных пацанят.
Пойму, что если я
Чего-то и достиг,
То радость бытия –
И тот счастливый миг.
* * *
Бывает блаженство такое.
Нисходит нечаянный день,
Душа и природа в покое,
Желанны и солнце, и тень.
Спокойная, тихая нега,
Всё вовремя, всё на местах.
Высокое синее небо,
И, помню, травинка в зубах.
* * *
Стёкла запотели —
Не узнать лица.
Поднимусь с постели,
Сяду у крыльца.
Расскажи мне, Б-же:
Через две недели
Вспомню ли я тоже
Как они летели?
* * *
Две недели
Пролетели.
Не осталось и следа.
Были, не были?
Хотели
Задержать их.
Не сумели.
Пролетели
Две недели,
Не вернутся никогда.
* * *
На Горького, стылой морозной зимой,
Где небо без лика и холодно нёбу,
За хлебом зайди, отогрейся и стой,
Пока не оттают сердца и сугробы.
Горбушка хрустит, и уютно в углу.
Теперь понимаешь – в теснинах ковчега
Пронзительно всё, даже грязь на полу,
Ещё до недавнего бывшая снегом.
Орудует швабра. Былое не в счёт.
Второе рождение здесь отмечая,
Ты выпей за счастье, которое ждёт,
Стакан обжигающе-вкусного чая.
Чуть дует. Скрипит незакрытая дверь.
Заблудшей душе органичны невзгоды.
Тому, что с тобой происходит, не верь,
Судьба – настоятель чужого прихода.
* * *
Запах хлорки в тесном туалете,
Тусклый (и за то спасибо) свет.
Шаткий стол в обшарпанном буфете,
Едкий дым дешёвых сигарет.
Так привычно чувство неуюта,
Личной неустроенной судьбы.
Холодно, промозгло. Шумно, людно.
Хочется очнуться и забыть.
Выйти на ближайшей остановке,
Спрятаться под хлипенький навес.
Переждать, потом идти вдоль бровки.
Повторить. Пока не надоест.
* * *
Одинокий, потерянный, жалкий.
Это я восемнадцати лет.
Не самойловский мальчик в ушанке
Среди бедствий военных и бед.
Но один я в огромной вселенной…
В лабиринтах и ночи, и дня
Всё блуждаю с мечтой неизменной:
Кто-нибудь – да услышит меня.
Центром мира себя не считая,
Жду, единственный, мира ответ.
Получив его, не понимаю…
Это я, восемнадцати лет.
* * *
В музее старых паровозов
Неинтересно. Словно проза,
Где устаёшь от лишних слов.
Но любопытные туристы
Сидят «заместо» машиниста
И мчат вперёд без тормозов.
А кто-то даже кочегаром
За удовольствие, задаром
Снуёт с лопатой и углём.
И в эти детские минуты
Себя он видит почему-то
Хоть на минуту – королём.
Что упустили в жизни прежней,
Когда с такой любовью нежной
Обожествляют всякий хлам?
Объявят сбор металлолома,
Я приведу сюда знакомых,
Скажу по-барски: «Это вам».
Публикации автора:
«Полутона и полутени»
«Белая дымка тумана»
«В памятках прожитых лет»
«В зазеркалье залива»
«По ступенькам, по лестнице»
«Ранимей тонкого стекла»
«В исторической ретроспективе»
«На внешней стороне медали»
«В минуту подлинного выбора»
«На том же поле молочайном»
«Всё та же мокрая брусчатка»
«О том, что происходит рядом»
«Эсмеральда танцует на площади»
Продолжение следует.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
