Если бы не битком забитый зал тель-авивской Синематеки, премьеру документального фильма Анат Залмансон-Кузнецовой «Операция «Свадьба»» можно было бы назвать скромной: никаких министров, депутатов, председателей, никакого пафоса… Зато какие аплодисменты!..
Когда на экране погас последний кадр, зал разразился овацией, которая долго не утихала. Накатывала волнами. Как слезы, которые всего несколько минут назад в темноте украдкой смахивали не только женщины, их дочери и внучки, но и мужчины, включая сильных, смотревших смерти в глаза.
Для зрителей документальный фильм «Операция «Свадьба»» стал открытием, откровением и глубочайшим эмоциональным потрясением. Одно дело — услышать или прочесть, что в далеком 1970-м группа смельчаков бросила вызов сильнейшему в мире тоталитарному режиму — спланировала захват самолета и дерзкий побег из коммунистического «рая». Совершенно иные чувства охватывают тебя, когда видишь на экране (крупным планом) стены карцера, в котором Сильва Залмансон просидела полгода, и слышишь лязг замка, когда за ней захлопнулась дверь.
Тогда, в 1970-м, Сильва была уверена: скрипучая железная дверь захлопнулась за ней навсегда… Квадратик сумрачного неба над узким тюремным двором, обнесенным сверху металлической сеткой, чтобы надсмотрщикам было удобнее следить за заключенными… Короткая прогулка в одиночку в закрытом с пяти сторон (включая зарешеченное небо) пространстве: КГБ не допускал, чтобы политзаключенные общались с уголовниками…
«Как ты попрощалась со своим отцом?» — спрашивает Сильву ее дочь, уроженка Израиля Анат Залмансон-Кузнецова.
«Убрала в квартире и приготовила его любимую еду…» — отвечает Сильва после длинной, до боли длинной паузы.
Сильва Залмансон, Эдуард Кузнецов, как и все фигуранты «самолетного дела», были ценнейшими, с точки зрения «самого гуманного в мире» режима, зэками: в рамках показательного судебного процесса КГБ планировал приравнять сионизм к терроризму и напрочь отбить у советских евреев мечту, которую в зале Ленинградского областного суда Сильва озвучила на иврите: «Если забуду тебя, Иерусалим…» А потом по требованию прокурора перевела на русский…
За «измену родине» Эдуарда Кузнецова и Марка Дымшица (светлая ему память) суд приговорил к смертной казни. И когда поздно вечером 31 декабря 1970 года Кузнецова внезапно вытащили из камеры, он был уверен, что ведут его на расстрел: новогодняя ночь — идеальный момент, чтобы привести в действие приговор «антисоветчику-рецидивисту», ранее судимому (и отсидевшему) за инакомыслие.
В ту новогоднюю ночь Кузнецов и Дымшиц не предполагали, что показательный процесс потерпел сокрушительное фиаско: изуверский приговор группе советских евреев, которые пальцем никого не тронули, вызвал шквал возмущения на Западе. «Вышку» решили заменить более мягкой мерой пресечения — 15 лет в лагерях строгого режима.
Кадр за кадром Анат Залмансон-Кузнецова выстраивает не просто череду событий, последовавших за провалом операции «Свадьба», но воссоздает чувства, владевшие на каждом этапе ее отцом и матерью. После досрочного освобождения из казематов КГБ Сильва прилетела в Израиль. В аэропорту в Лоде ее встречает восхищенная толпа, но… Разве об этом она мечтала бесконечно длинными ночами в проклятом карцере — ступить на Землю Израиля без Эдика, своей второй половинки?! Да и вообще, удастся ли организовать теперь уже отсюда, из Иерусалима или Вашингтона, давление на КГБ и Политбюро, чтобы Эдика выпустили из трижды проклятого лагеря?..
Еще один архивный кадр — и тоже крупным планом: глаза Сильвы, которую в США чествуют, как героя… Сколько в них боли, страдания, какая печаль… Да, ради освобождения Эдика она пойдет на все: изнурительную голодовку у здания ООН (на переднем плане, как назло, — красный флаг с серпом и молотом), обморок, госпитализацию… Встречи с сенаторами, представителями Белого дома и простыми американцами, пока еще (на дворе 1970-е!) не разучившимися сострадать… Встречи с израильским руководством (на экране — Голда Меир)… Демонстрации протеста… Митинги у Стены Плача в Иерусалиме и в Нью-Йорке (прямая трансляция по CNN и ВВС)… Кто бы мог подумать, что настоящая борьба начнется лишь сейчас, когда Сильва, казалось бы, свободна.
Свободна?!
«Она боялась звонить по телефону — все разговоры наверняка прослушивают… Плотно закрывала за собой дверь, вернувшись домой…» — рассказала родственница Залмансон — и Анат не вырезала эти кадры из своего фильма, потому что в Израиле, где она родилась, выросла, выучилась и стала профи, никакой внутренней цензуры нет. Эта страна не ведает страха — даже перед фанатиками-террористами.
Отправившись с матерью в Ригу, Москву и Санкт-Петербург, в оглушительно чужой мир, в прошлое, Анат Залмансон-Кузнецова, подобно многим израильтянам, присутствовавшим на премьере ее фильма, тоже думала, что по рассказам родителей знает об операции «Свадьба» все — и даже больше. Но, оказавшись на аэродроме Смольный, а потом в гэбэшном карцере — почти таком же, как тот, где в юности мысленно похоронила себя ее мать, Анат всем своим существом, каждым оголенным нервом ощутила, что на самом деле почти ничего не знает о своих родителях.
Пройти семь кругов ада — и не сломаться, не разувериться, не разучиться шутить… Да кто же способен на такое сегодня, в эпоху социальных сетей и победившего покемона?!
И как, на каком языке — иврите, английском, русском или дигитальном — рассказать смартфонному поколению, что 46 лет назад группа молодых героев бросила вызов жесточайшему тоталитарному режиму только ради того, чтобы… «в будущем году в Иерусалиме»?!
Вслед за своими родителями, Сильвой и Эдуардом, Анат Залмансон-Кузнецова совершила героический, по нашим циничным временам, поступок: поведала своим сверстникам на доступном им языке frame-sound полную геройства историю борьбы фигурантов «самолетного дела» за свободу выезда, вписав ее в сугубо личную историю любви, венцом и финалом которой сама же является.
…После премьеры в фойе Синематеки Эдуарда Кузнецова остановил молодой израильтянин и задал кручено-каверзный вопрос: «Вот вы 46 лет назад были готовы пожертвовать жизнью ради Израиля, а как вы оцениваете… м-м-м… нынешнюю обстановку в нашей… м-м-м… сложной и противоречивой стране?»
«В большинстве стран мира жизнь сегодня крайне непростая, я бы сказал — плохая, — отвечал Кузнецов, — да и в нашей не сахар. Но Израиль я считаю лучшей из всех плохих стран».
Евгения КРАВЧИК, Израиль
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
