Еврейский Мир

Владимир Бейдер. Иерусалим

На крупные теракты, где бы они ни произошли, в Израиле обращают пристальное внимание — примеряя на себя. Но после случившегося в Брюсселе внимание привлек как раз Израиль. В первые же сутки Управление аэропортов получило десятки обращений с просьбой о передаче опыта в области безопасности воздушных ворот — из Европы, Америки, Африки…

Считается, что Бен-Гурион — самый защищенный аэропорт в мире. И на земле, и с воздуха. О последнем стало известно случайно. Около двух лет назад, в разгар антитеррористической операции «Несокрушимая скала», ХАМАС пульнул из Газы ракету в сторону аэропорта, громко раструбив об этом, — и США, а вслед за ними остальные западные страны прекратили на сутки полеты в Бен-Гурион. Этот день транспортной блокады нанес экономике страны, ориентированной на экспортно-импортные сделки, такие громадные убытки, что пришлось приоткрыть завесу секретности. А первое — широко распиаренное израильское ноу-хау, которое то и дело пытаются перенять в других странах, да все никак не удается.

Почему — об этом позже. Пока — что оно такое.

Написано кровью

Когда взорвалось в брюссельском аэропорту, на израильском радио и ТВ тут же стали поднимать в эфир спецов по безопасности, расспрашивая с пристрастием, могло ли такое произойти у нас. Типичный ответ был — нет! То есть теоретически, наверное, возможно. Но практически — исключено. Откуда такая самоуверенность?

В Израиле действует уникальная система безопасности аэропортов, такой нет нигде в мире. Это не от хорошей жизни.

Первый в истории теракт в аэропорту произошел именно в Бен-Гурионе (тогда он назывался Лод). 30 мая 1972 года три боевика «Японской красной армии», прошедшие подготовку на тренировочной базе ООП в Ливане, прибыв из Рима рейсом авиакомпании «Эр Франс», получили багаж, достали из него «калаши» — и открыли огонь от живота веером по пассажирам. Погибли 26 человек, из них 11 — христианские паломники.

Именно после этого случая во всем мире стал производиться досмотр пассажиров и багажа на предмет обнаружения оружия и взрывчатых веществ. Таково было требование Федерального управления гражданской авиации США — законодателя стандартов воздушных перевозок.

«Каждый пункт наших инструкций по безопасности, — сказал мне как-то директор восточноевропейских линий национальной авиакомпании «Эль Аль» Игорь Вайсбурд, — написан кровью».

Эти же слова повторил на днях бывший гендиректор Бен-Гуриона, отставной генерал ВВС Зеэв Сариг, которого мой коллега Евгений Сова пригласил прокомментировать теракт в брюссельскому аэропорту на телеканале RTVi.

«Я хорошо понимаю чувства этих людей, — сказал он, глядя на кадры кошмара в Брюсселе. — Я могу даже представить, какие там запахи и крики. Я был в аэропорту и во время теракта “Японской красной армии” в 1970-м и в мае 1976-го, когда террорист Хуго Миллер взорвал бомбу, спрятанную в своем чемодане, — тогда погибла сотрудница службы безопасности Мики Бен-Ишай. Все, что с нами происходило, ложилось потом в основание инструкций по предотвращению терактов».

Вполне вероятно, что так же, как случай с японцами, доставшими оружие из собственного багажа, привел к тотальной проверке вещей и досмотру пассажиров во всем мире, гораздо менее резонансный случай с немцем, где погибла «всего» одна сотрудница аэропорта, убедил израильтян (и только их, судя по результатам) в том, что предотвращать теракты кордонами у стойки регистрации — слишком поздно.

В Бен-Гурионе действует глубоко эшелонированная система безопасности из нескольких кругов контроля. Я сейчас не о том, как она устроена, тем более что, конечно, не знаю всех деталей, а что знал, уже расписал когда-то (тоже по печальному поводу — теракту в Домодедове в январе 2011 года) и потом еще многие. Только о принципах…

Искусный отбор

Главное заключается в том, что досконально проверить всех пассажиров — задача нереальная. По двум очевидным причинам. Первая: на это не хватит ни времени, ни сил — ни персонала, ни площадей, ни технических средств, ни финансовых. Если, разумеется, выполнять свою работу честно, а не просто демонстрировать бдительность. Вторая: аэропорт, конечно, режимный объект, но превращать его в неприступную крепость нельзя — если не хотим вместе с водой выплеснуть ребенка, средством убить цель. Он предназначен для того, чтобы быстро и комфортно отправлять и принимать пассажиров, а не для того, чтобы тестировать их на благонадежность.

Значит, выход какой? Не шмонать всех подряд, а выявить тех, кто действительно может представлять потенциальную опасность, — и вот их уже проверять со всей тщательностью. Всего лишь.

И самолеты улетят по расписанию, хотя все вызвавшие даже малейшее подозрение будут детально допрошены, их показания прозвонены по компьютерным данным, сами они, если понадобится, обысканы до трусов и глубже, вещи их прощупаны вплоть до швов на чемоданной обшивке — что там твой рентген на раздевание, пусть им балуются таможенники, встречая наркокурьеров.

Легко сказать. Но как действительно отделить агнцев от козлищ, туристов от террористов?

Все начинается задолго до попадания к стойке регистрации при вылете или в толпу встречающих у фонтана в зале прибытия, иногда даже задолго до попадания в сам аэропорт. Явно подозрительный клиент туда попросту не доедет. Что-нибудь, какая-то случайность сорвет ему планы на приятное путешествие или помешает по дороге.

Однако массовое просеивание начинается уже в Бен-Гурионе. Буквально с порога, с КПП при въезде на территорию аэропорта. Охранник (или охранница) склонится к окну машины, внимательно, без стеснения, осмотрит вас и пассажиров, приветливо скажет: «Шалом!» Отвечать — обязательно. Если по одному вашему «здрасте» он не поймет, что хотел, — спросит, как дела, откуда едете, куда летите. Лишь когда определит акцент и степень взволнованности, пожелает счастливого полета и пропустит проехать мимо автоматчика (который тоже не зевает в этот предрассветный час, а смотрит на вас в упор через лобовое стекло) и дальше. Все, тест пошел.

От ворот до основного терминала езды по внутреннему шоссе езды минут десять с гаком — и это тоже не случайно. За это время ваша машина будет проверена на предмет принадлежности к подозрительным, а если вы сами вызвали какое-то подозрение при въезде, к вашему появлению у терминала будут готовы. И если не остановят при входе, проследят за вами в самом терминале. Большинство камер вы не увидите. Сотрудников службы безопасности — тоже. Но они есть. Кто-нибудь ошивается возле вас, кто-то следит сверху или с монитора, который по специальной программе распознавания определит, нет ли в толпе пассажиров занесенных в банк особого внимания. Сканируются не только лица, но и неординарные движения, передвижения, даже запахи. Повышенная потливость, как и суетливость, — тревожный симптом.

Полицейских в зале терминала почти нет. Собак — нет вообще. Это чисто еврейская деликатность — ничто не должно напоминать, как евреев в лагерях охраняли эсэсовцы с овчарками. Собаки используются — но там, где нет пассажиров, — для проверки багажа. Не только собаки, но, как говорят, и мыши — они особенно чувствительны к взрывчатым веществам.

Это — в дополнение к приборам. Пару лет назад из зала отправления исчезли громадные сканеры для проверки багажа. Все проверят без вас. Уникальная израильская технология позволяет, не вскрывая чемоданов, определить не только взрывчатку, но и компоненты, которые могут быть использованы для ее приготовления.

С кем вам беседы не избежать — с мальчиками и девочками службы контроля безопасности на подходе к стойке регистрации. Я не знаю никого (включая себя), кого эти зануды хоть раз не выводили бы из себя своими дурацкими вопросами черт знает о чем. Но это совершенно уникальный израильский спецназ, обученный выявлять подозрительных личностей. И провоцировать в том числе, чтобы рассеять подозрения или, наоборот, вытащить для усиленной обработки и досмотра.

Считается, что просочиться сквозь это густое сито невозможно. И практика последних десятилетий подтверждает такие самонадеянные слухи. Почему эту методу не удается перенять везде, в той же Европе, где сейчас это там так актуально?

Политкорректность как стратегическая угроза

«Потому что, — объясняет тот же Зеэв Сариг, — если вы хотите обеспечить действительную безопасность аэропорта, надо забыть о политкорректности».

Что имеется в виду? Сам бывший гендиректор Бен-Гуриона, соблюдая все же политкорректность, объясняет: есть группы населения, представляющие особую угрозу, на них и следует сосредоточить особое внимание при контроле.

Без эвфемизмов это должно звучать так: очевидную потенциальную опасность представляют, например, арабы. Это правда, что вежливые охранники при въезде в аэропорт ловят прежде всего арабский акцент. Это правда, что арабы, в том числе и граждане Израиля, чаще подвергаются проверкам с пристрастием. Это нетактично. Абсолютно неполиткорректно. Но чтобы не обгадиться, справляя нужду, надо снять штаны, хотя это ужасно неприлично, особенно на людях.

Израильтян жизнь научила, что нужно выбирать между безопасностью и тактом, и они выбрали безопасность. А иначе никак.

Нет никакого вранья в том, что израильские арабы в еврейской стране пользуются всеми гражданскими правами — как ни в одной арабской стране. Если кому-то из них отказали в работе, учебе, продвижении по службе по национально-религиозному признаку, если кто-то оскорбит их по тому же признаку — это предмет для шумного разбирательства вплоть до судебного, с наказанием вплоть до уголовного. Но в аэропорту или на другом режимном объекте их будут проверять с особым тщанием. И это, очевидно, записано в инструкциях. Точка.

– Так что, всех арабов шмонают по полной программе — это и есть наш секрет безопасности? — спросил я у своего приятеля, долгое время работавшего и в службе безопасности «Эль Аль» (летал под видом пассажира — израильское изобретение с 70-х годов), и в службе безопасности Бен-Гуриона.

– Ты с ума сошел? — возмутился он. — Это 20 процентов населения страны. Мы бы парализовали работу аэропорта. Но они на особом счету, да.

Все очень просто. Не все мусульмане — террористы, но большинство террористов — мусульмане, так что они и должны вызывать повышенную бдительность, если смотреть в глаза фактам.

Среди всех стран западного мира это стеснительно, но твердо признали только в Израиле. Ни Европа, ни США не позволяют себе такое даже предложить.

«Они помешаны на равенстве, — объяснял мне бригадный генерал полиции в отставке Аарон Таль. — Чувство вины колонизаторов и рабовладельцев настолько сильно там, что они готовы дать себя убить, но не поступиться этим. Более половины законов, принятых в Англии, Франции, Бельгии в последние полвека, направлены на соблюдение равенства. Это вошло в генетический код. И все происходящие перемены не могут заставить их внести коррективы».

Он рассказал мне, в какой шок пришел от недавнего посещения того самого района бельгийской столицы, в котором сформировалась в том числе и группировка, совершившая теракты в Париже и Брюсселе: «Ощущение, что ты не в Европе, а в Газе. Те же лица, те же одежды, те же крики, тот же мусор и вонь, драки, грабежи, воровство, унижение женщин. Поверь мне: все, что они творят, — это не идеология, не религиозный фанатизм, это обыкновенные уголовники-головорезы, отморозки, это их способ самоутверждаться, совершенно типичный для люмпенов и дикарей. Европейским полицейским и спецслужбам надо навести порядок прежде всего там, иначе этот очаг инфекции пойдет метастазами. Но нет политической воли, и общество не может преодолеть чувства вины перед некогда “угнетенными народами”».

Чем оборачивается святость принципа равенства для частного случая — безопасности аэропортов — понять довольно легко. Если проверять с одинаковым пристрастием всех (а этот принцип соблюдается строго и в Европе, и в США), значит, невозможно проверить надлежащим образом тех, кто в такой проверке действительно нуждается. Это как гнаться за двумя зайцами — не поймаешь ни одного.

Но дело в безопасности не только аэропортов. Дело в общем подходе. Один из террористов, взорвавшихся в аэропорту, Ибрагим Баркауи, был дважды депортирован из Турции как экстремист и активист ИГ, прошедший подготовку в Сирии. И отпущен за недостатком улик. В Израиле его бы не отпустили, а подвергли так называемому административному аресту, за который израильские власти чехвостят и местные правозащитники, и юристы с активистами всего мира. Он и его брат Халид находились в розыске по подозрению в причастности к терроризму. В Израиле их бы так пасли, что у них не было бы никакого шанса не только пронести бомбу в аэропорт — даже доехать до него.

Французы и бельгийцы не только допустили создание у себя практически автономных мусульманских анклавов, но и вместе со шведами, немцами, голландцами запустили к себе уже сейчас миллионные массы «беженцев», среди которых несчитанное количество сторонников ИГ. Если Европа намерена выжить с этой тикающей этнической бомбой внутри, подход менять надо не только спецслужбам, но и обществу. Вопрос заключается в том, чей век окажется дольше — европейской политкорректности или самой Европы.

Владимир Бейдер. Иерусалим

Оцените пост

(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться