Левитан

В нашем книжном магазине раз в год списывали залежавшиеся книги. Было такое правило, что, если книга не продалась за четыре года, ее списывали. Одновременно списывали и книги, в которых упоминалась та или иная политическая фигура, унесенная соответствующим ветром.

Надо сказать, что списывались иногда очень хорошие книги.
Мой дедушка работал главным бухгалтером горпо и, конечно, по долгу службы участвовал во всех этих списаниях. А так как он был большим любителем книг, то списанные книги иногда приносил домой. Хотя по закону они подлежали уничтожению.

Так ко мне попал большой Русско-белорусский словарь под редакцией Якуба Коласа, Кандрата Крапивы и Пятро Глебки. Его списали за цитаты из Сталина — после ХХ съезда. Этот словарь был моей настольной книгой не один год и сейчас со мной как память о дедушке.

Часто списывали сборники стихов, которые, конечно, в местечке никогда не продавались. Так у меня оказался первый сборник Давида Симановича «Весенняя сказка», на который дедушка обратил внимание благодаря стихотворению о Левитане. Дедушку просто потрясли слова:

…Презрительной кличкою «жид»
его именуют в доносах.
Вчера предложили ему
покинуть Москву как еврею,
А завтра предложат тюрьму,
И может — веревку на шею.

«Какое стихотворение! — восхищался дедушка. — Запомни его, внучек! И книжку береги!»
Я и запомнил. И книжку сберег.

Надо отметить, что у списанных книг отрывали первый титульный лист и прикладывали к акту о списании. Так что все эти книжки у меня были без титульных листов. Когда я поехал на дипломную практику в Витебск, то взял с собой и этот томик Симановича, зная, что поэт живет там. Мой могилевский друг Толя Конопелько, который к этому времени переехал в Витебск и работал там в пединституте, познакомил меня с Давидом. И, конечно, я, собиратель автографов, дал ему на подпись эту книжку. Давид долго вертел ее в руках, а потом, улыбаясь, сказал: «Признайся: украл в библиотеке! И, хитрец, вырвал первый лист со штампом! — и добавил, подписывая: — Сейчас ее уже нигде нет».
И я признался, что украл. А что мне было делать? Не говорить же, что ее списал мой дедушка. А сейчас жалею, что не сказал ему правду и про дедушку тоже. Эта книжка у деда всегда лежала на столе, и он перечитывал стихотворение о Левитане — это был 1959 год! А в то время прочитать такое — просто было немыслимо!

Марат БАСКИН