Еврейский Мир

Марьяна Торочешникова

Радио Свобода

В 2016 году исполнится десять лет со дня убийства обозревателя «Новой газеты» Анны Политковской. За это время найдены и осуждены организаторы и, как утверждает следствие, исполнители этого преступления. Заказчик убийства журналистки, известной своими громкими расследованиями и критической позицией по отношению к деятельности Владимира Путина и его подчиненных, не найден до сих пор. Сын Анны Политковской Илья рассказал в интервью Радио Свобода о том, кому и почему выгодно скрывать имя заказчика убийства его матери.

– Как у человека, который работает в сфере пиара (Илья Политковский много лет профессионально занимается связями с общественностью. – РС), сложилось ли у вас впечатление, что за почти 10 лет без Анны Степановны ее имя превратилось в некий бренд, который в своих интересах используют политики, оппоненты в спорах, журналисты, ее бывшие коллеги?

– Мне кажется, наоборот, имя моей мамы реже и реже используется. В первую очередь из-за того, что 10 лет прошло. Но у многих все равно это из памяти не стерлось. Оппозиционные СМИ, оппозиционные политики – да, вспоминают. Вспоминают ее коллеги ближайшие, «Новая газета», конечно же, но уже намного реже, чем в первые три года. А если брать государственные СМИ, они как соблюдали дистанцию в отношении моей мамы, так и продолжают ее соблюдать.

– Жизнь вашей семьи сильно изменилась за эти годы?

– Нет. Просто у всех нас, в первую очередь у меня и у моей сестры, появились некоторые обязанности, которых раньше не было. Я имею в виду участие в следственных мероприятиях и судах, которое занимает огромное количество времени, просто невероятное! Особенно суды, потому что мы там сидим от начала до конца. И общение с журналистами тоже отнимает время, но мы радуемся тому, что интерес журналистов остается.

– Оглядываясь на все, что происходило в течение этих лет следствия и судебных разбирательств, как вы можете оценить ваши взаимоотношения с российским правосудием и правоохранительной системой?

– Хороший вопрос… Мои интервью 7-летней давности сильно отличаются от моих заявлений и заявлений семьи за последние два года. Вначале мы верили и видели, что следствие занимается расследованием дела. С определенными огрехами, ошибками, но занимается. Прошли годы, и мы поняли, особенно после изучения всех материалов дела, которые были по предыдущим судам, что эта активная деятельность была направлена только против низовых участников преступления. В сторону заказчиков были определенные шаги следственной группы, но они, я так понимаю, по поводу заказчиков не хотели проводить серьезное расследование. Как и по многим делам с политическим окрасом, которые были за то время. Вот вам, пожалуйста, исполнители, вот вам средний уровень организаторов, а то, что выше – все, мы ничего не можем найти. Только разные намеки на то, что, может быть, что-то когда-нибудь случится. В итоге не так давно, месяца три назад, мы узнали случайно из СМИ, что наш следователь подал в отставку в связи с пенсионным возрастом, что он один оставался в следственной группе, дело передали другому следователю, и сейчас один человек, следователь, с которым мы не знакомы, продолжает заниматься таким объемным делом. Получается, что им совершенно невыгодно, кто бы ни был заказчиком, его искать и озвучивать при текущем политическом режиме.

– Почему?

– Думаю, здесь много разных факторов, и первый – это то, что мама была и остается неким врагом режима. То есть в головах правящей элиты мама всегда была врагом, оппонентом, и зачем расследовать то, что мало кого волнует? По моей информации, отдаленным слухам, скажем так, наверху, в правлении нашей страны, в курсе, кто заказчик, но по каким-то причинам расследование не идет, и они не делятся этим с официальной следственной группой.

– Чем вы объясняете такое нежелание поставить точку в деле, найти заказчика?

– Он, скорее всего, принадлежит к какому-то клану, которых в России множество, и эта информация – разменная монета. Всем известно, что на многих руководителей нашей страны собирается досье, компромат, который никогда не используют или используют тогда, когда это будет необходимо. Я предполагаю, что теми, кто знает имя заказчика убийства мамы, это просто придерживается для удобного момента в будущем. Это только ощущение. У меня нет подтверждения тому, что я только что сказал.

– А как вы оцениваете версию, которая несколько лет назад прозвучала с экранов телевизоров, о том, что заказчиком убийства Анны Политковской был Березовский, который хотел таким образом дестабилизировать обстановку в России?

– Гомерическим смехом. Я читал материалы дела и видел, как эту версию пытались привязать к нашему делу, но это было такими белыми нитками шито… Они и сами не стали продавливать эту версию дальше, потому что не то что доказательств не было, но даже слепить ничего нельзя было! Березовского обвиняли во многих преступлениях, такой «мальчик для битья». Его все время пытались экстрадировать из Англии, в том числе пытались сделать это и через нас. Но как только они заявили про Березовского, мы распространили сообщение о том, что знакомы с материалами дела и это полнейшая чушь. Другими словами это назвать невозможно.

– В 2007 году Александр Литвиненко прямо назвал убийцей Анны Политковской Владимира Путина. Потом и сам Литвиненко было отравлен. Вы в тех интервью 2007–2008 года говорили журналистам, что у вас вызывает некоторое раздражение стремление журналистов поставить эти убийства в один ряд. Ваше мнение с тех пор изменилось, вы склонны связывать убийства Анны Степановны и Александра Литвиненко?​

– Да, я их связываю, но не как цепочку событий с одним заказчиком или криминально связанные. Я их связываю с тем, что уже больше 10 лет в России создается атмосфера, когда можно убивать неугодных. Ведь «ничего плохого» не происходит. Убивают людей, которые являются некими врагами власти, занозами, и те, кто инициируют эти преступления, совершенно четко понимают, что убирают человека, который, в принципе, не очень нравится действующей власти, и потому всерьез искать заказчиков не будут.

– В октябре этого года исполнится 10 лет со дня убийства вашей мамы. В феврале – годовщина убийства Бориса Немцова. Многие проводили прямые аналогии между этими двумя убийствами.

– Когда мы проанализировали то, что было всем известно про Бориса Немцова, мы пришли в ужас от количества совпадений между этими двумя убийствами. Огромное количество факторов, такое ощущение, что все сделано как под копирку, и это приводит в ужас. Я говорю сейчас больше про реализацию. И еще. Это убийство считается вопиющим только в определенного рода СМИ, например, на такой радиостанции, как ваша, или в «Новой газете». Государственные СМИ предельно формально об этом сообщают. В этом смысле ничего за 10 лет не изменилось, власти хотят, чтобы большей части населения именно таким образом преподносили: у нас все хорошо, в стране случаются, да, такие убийства, но не обращайте на них внимания, и давайте вместе идти к светлому будущему. Я даже не представляю, как это возможно – пойти на такую сделку с совестью, чтобы получать деньги за работу, итог которой – зомбирование населения, которое смотрит телевизор.

– Прошло 10 лет, уже осуждены люди, которых следствие называет исполнителями и организаторами убийства вашей мамы, но до сих пор неизвестно, кто является заказчиком. У вас есть еще какие-то надежды на российское правосудие? Или будете уже ждать, что скажет Европейский суд по правам человека, который коммуницировал в прошлом году вашу жалобу на неэффективное расследование?

– Конечно, надежда у меня есть. При всем негативе, о котором я вам рассказал, я благодарен российскому правосудию за тех нескольких человек, которые были осуждены, но это небольшая часть и не настолько важная для меня. Все обрывается на невероятно важном для нашей семьи моменте – один из организаторов и заказчики. С одной стороны, я очень верю и хочу, чтобы российская система правосудия себя как-то реабилитировала, но понимаю, что при текущем режиме, при текущей обстановке никто этим заниматься не будет. Я не верю, что наши будут исполнять прямое указание ЕСПЧ, учитывая последний подписанный закон о том, что в России не обязаны исполнять европейские решения. Я просто верю, что в какой-то момент окружающая среда, режим станет таким, что моим расследованием начнет заниматься большее количество людей и расследование будет более эффективным, чем сейчас.

– В 2008 году вышел документальный фильм Эрика Беркраута «Письмо Анне»…

– Да, замечательный фильм!

– Буквально на первых минутах этого фильма показывают Анну Степановну, которая, отвечая на вопрос журналиста, говорит, что воспринимает как чудо то, что до сих пор жива. Интервью это было записано с ней в 2004 году. А вы 15–10 лет назад ощущали, что вашей маме что-то угрожает?

– Да, я ощущал, что такое может произойти. И не раз это с ней обсуждал. Потому что мне было понятно, что то, чем она занимается, я говорю не вообще про «враг режима», а про конкретные расследования, что это может привести к физической расправе. Я это совершенно четко понимал и с ней обсуждал.

– И что она вам говорила на это?

– Во-первых, «кто, если не я». Это был один из важных и любимых ее ответов по этому поводу. Другое – это люди, которые приходили к ней после всех возможных инстанций и ведомств, и у них не было никого, кто мог бы им помочь, и она оставалась последним таким человеком. И, проводя свои журналистские расследования, она доходила до определенных важных людей в России, высокопоставленных. Я всегда уважал то, что делает мама, но она всегда для меня была в первую очередь мамой, а не журналистом или каким-нибудь бойцом, который рискует своей жизнью. Я потерял маму, а не журналиста, не общественного деятеля, не правозащитника. Именно поэтому я не хотел, чтобы именно она, именно моя мама занималась всеми этими вещами. Мы издали книжку «За что?» после маминой смерти, это сборник маминых статей, каждая из которых могла быть причиной ее убийства, с нашей точки зрения. Мы с «Новой газетой» выбрали не просто самые интересные ее публикации, а самые сильные, которые могут быть причиной того, что с ней произошло.

– Позволю себе небольшую цитату из этой книги. В одной из собранных в ней статей Анна Политковская пишет: «Тем временем страну опять понесло. Налицо новый милитаристский угар: по иронии судьбы именно всю прошедшую неделю, пока шли заседания по «материнским искам», общество то дружно хлопало в ладоши, что наших солдатиков отправляют на сербско-косовскую войну, то радовалось, что министр внутренних дел издал приказ о нанесении превентивных ракетных ударов по Чечне и остановка за одним – «моральным правом» их нанести… Кто помнит осень 1994 года – тот все это уже проходил… Нет, не скифы мы – мы просто уроды. Хлебом не корми – подкинь пищу развращенным мозгам – новые гробы, свежие могилы, осиротевшие матери, бесконечные суды, застарелые долги». Анна Политковская это писала в июле 1999 года. Она провидицей была, знала, что в стране ничего не изменится?

– Нет, она очень хотела, чтобы в стране что-то поменялось, и верила, что это возможно. Но я вижу, что и сейчас то же самое происходит: те же самые гробы, те же самые трупы, выстрелы, война… Нам нужно против кого-то всегда воевать. К сожалению, русский народ такой, что ему нравится именно это, а не мирное существование и развитие.

– Анна Степановна, кстати, была украинкой, и у вас родственники живут на Украине. Как бы оценила она и как оцениваете вы то, что происходит сейчас во взаимоотношениях между Россией и Украиной?

– Если бы мама была жива, она была бы на востоке Украины, сто процентов! Здесь никаких вариантов не существовало бы, она бы точно находилась на востоке Украины во время боевых действий, которые там проходили. Мы часто это обсуждаем. Мое мнение, что то, что там происходит, – это, конечно, ужас! Мы продолжаем двигаться назад, все больше и больше становясь варварами, не занимаясь развитием науки и так далее. Когда я смотрю новости из европейских стран или Америки, где уже ракетоносители возвращаются обратно, новые айфоны презентуются, а у нас открывается музей Сталина, мне становится страшно. Я не знаю, зачем нужно тратить такое количество денег на войны. Я недавно читал, что следующий бюджет у нас сверстан так, что чуть ли не 40 процентов бюджета России – оборонка. Это ужасно!

– Изменилось ли ваше отношение к позиции, каким-то мнениям Анны Степановны, которые раньше вы не разделяли?

– Конечно, 10 лет назад я считал, что в силу своего характера мама немножко утрирует по поводу вариантов развития России дальше, все не так плохо. Но сейчас, когда я задумываюсь о том, что происходит вокруг, думаю, мама даже представить себе не могла, что это будет настолько страшно и ужасно. Я имею в виду очень много разных вещей: и принимаемые законы, и ненависть к Америке, Европе и так далее… С каждым годом становится все страшнее, но мама, думаю, даже не предполагала, что мы уйдем в такую пучину диктаторского государства.

– В фильме «Письмо Анне» один из бывших коллег Анны Степановны, журналист Вячеслав Измайлов, произносит фразу, что если бы все журналисты писали о том же, о чем Анна Политковская, ее бы не убили.

– Да. Потому что таких, как мама, можно было пересчитать по пальцам. Было всего несколько журналистов, правозащитников, которые этим занимались, их всех знали. И те, кто принимал решение о ликвидации, понимали, что не так сложно им противостоять, потому что их не так много. А если бы их было много, много расследователей, с ними надо было бы находить общий язык, коммуницировать и общаться. А у нас все делается для того, чтобы журналисты боялись заниматься расследованиями. И я слышал, сейчас даже на журфаке МГУ готовят больше пропагандистов, нежели журналистов, отговаривая с самого начала заниматься тем, что делала мама.

– Многие тем не менее говорят, что то, чем занималась Анна Политковская, журналистикой в чистом виде никак нельзя назвать. Это правозащита, писательство, публицистика. Вы согласны с такими оценками?

– Да, я согласен. Но мама была категорически не согласна, когда ее называли писателем или правозащитником. Категорически! Она считала себя только журналистом. Она говорила: «Вы называете меня писателем, но я считаю, что у меня ни дара, ни умения к писательству никакого нет. Нельзя никаким писателем меня называть!»

– Я знаю, что в эти 10 лет появился новый член семьи – внучка, которую Анна Степановна очень ждала и которую назвали в ее честь. Ане в этом году исполнится 9 лет. Что ваша племянница знает о своей бабушке?

– Она знает, естественно, в честь кого ее назвали, знает, что ее бабушки нет, но что она была журналистом и погибла за свою профессиональную деятельность – этого она пока не знает, в силу возраста ее не посвящают в подробности. Настанет момент, мы с Верой (сестрой Ильи, дочерью Анны Политковской. – РС) это обсуждали, и Вера ей все очень подробно расскажет. александр литвиненко, Анна Политковская, борис немцов, МОСКВА, политические убийства, Россия, рФ

Оцените пост

(голосовало: 1, средняя оценка: 1,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться